Булгаков использовал эллинизированное имя злого божества иранской мифологии Ангро-Майнью — олицетворения смерти и мрака — для обозначения еще одного гонителя своего Мастера. Именно Ариман обвинил Мастера в «попытке протащить в печать апологию Христа». Название его статьи — «Вылазка врага» — легко соотносится с привычными для эпохи литературными доносами, постоянно появлявшимися в прессе. И.Ф. Бэлза и Г.А. Лесскис предполагают, что Булгаков мог иметь в виду и генерального секретаря РАПП — Л. Авербаха, и критика В. Блюма. Действительно, оба они вошли в так называемые Списки врагов писателя, поскольку постоянно травили его в печати.
Авербах, слывший «острым оратором» (Н. Эрдман, понимавший административный пыл Авербаха, создал даже остроумный неологизм «авербабахнуть»), стремился осуществлять чекистский надзор над искусством (современники называли РАПП «литературным трибуналом»), чему способствовало его семейное положение: он был племянником Я.М. Свердлова, а его сестра — женой главы ГПУ Г. Ягоды. Достаточно долго это обстоятельство обеспечивало ему и личную неприкосновенность. После публикации в 1925 г. повести «Дьяволиада» в «Недрах» Авербах, в частности, писал: «Булгаковы появляться будут неизбежно, ибо нэпманству на потребу злая сатира на Советскую страну, откровенное издевательство над ней, прямая враждебность». В 1926 г. он назвал писателя «наиболее ярким представителем «правого фланга»».
Статья В. Блюма «Правая опасность и театр», посвященная «Дням Турбиных», подхватила ярлык «врага» и упрочила Булгакова в статусе видного фигуранта кампании против «правой опасности». На диспуте 8 января 1930 г. «Нужна ли нам сатира?» в Политехническом музее В. Блюм сделал доклад о том, что понятие «советский сатирик» столь же нелепо, как понятие «советский банкир». Отголосок диспута прозвучал в булгаковском письме Правительству СССР от 28 марта 1930 г.: «Всякий сатирик в СССР посягает на советский строй».
Среди авторов, выступивших против Мастера, упоминается и некто М.З. Под такими инициалами в 1920-х годах выступал М. Загорский, великий недоброжелатель Булгакова, который в одной из публикаций назвал пьесу «Дни Турбиных» «огрызками и обглодками со стола романиста», а «Багровый остров» — «махровым цветком пошлости и глупости». Сборником «пошлейших обывательских анекдотов и словечек» назвал критик и «Зойкину квартиру» Булгакова, отнеся ее к развлекательной литературе.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |