Уроки № 6—7. Почему Мастер не заслужил «света»?

Этот урок начинается сразу же с постановки проблемы, обозначенной в его названии. Для обострения проблемной ситуации приведем мнения учеников, высказанные в анкетах, и мнения некоторых литературоведов.

Для решения этой проблемы предлагаем ученикам вспомнить, кто в романе удостоен «света», и подумать о том, какой путь ведет к нему.

Из романа читатель узнает, что в «свете» обитают Иешуа, Левий Матвей, а кроме того, на наших глазах по лунной дорожке устремляется к Иешуа прощенный и отпущенный на свободу Пилат.

О нравственных качествах Иешуа уже шла речь в классе, и для школьников очевидно, что образ бродячего философа — образ идеальный. Но ни Пилат, ни Левий Матвей не обладают идеальными качествами Иешуа. Почему же они оказались в этом «ведомстве»?

Следующие 5—7 минут отводим на групповую работу учеников: они должны обменяться своими наблюдениями и подготовить итоговое сообщение по проблеме.

Но прежде чем предоставить слово каждой группе, обратимся к новелле Анатоля Франса «Прокуратор Иудеи». Обращение к ней должно помочь ученикам увидеть не только сходство и различие двух прокураторов, но и понять, что авторы ставят перед собой разные художественные задачи.

Финал новеллы потрясает: Пилат Франса не помнит человека по имени Иисус! И в романе, и в новелле речь идет о покое: мечтает о покое и лишается его на 12 тысяч лун Пилат Булгакова, а Пилат Франса, по мнению другого героя, Ламии, покой заслужил. Вспоминая о жизни в Иудее, герой Франса говорит, что его преследовала людская ненависть, «лишая покоя».

Действительно, одноименные образы А. Франса и М. Булгакова поразительно сходны: для обоих характерны «сумрачный и надменный вид», величавость, внимательный взгляд, острый ум. И тот и другой презирают иудеев. Пилат Франса словно высказывает мысли Пилата Булгакова об этом народе: «Кичливые и вместе с тем подлые, они совмещают в себе постыдную трусость с непреодолимым упрямством и равно не заслуживают ни любви, ни ненависти»¹. Как будто о конфликте булгаковского прокуратора и Каифы рассказывает герой французского писателя: «Для них недоступны диалектические споры без распри <...> иудеи чужды философии и нетерпимы к инакомыслящим <...> они считают достойным смертной казни всякого, кто открыто исповедует верования, противные их закону. <...> вечно докучали просьбами одобрить их зловещие решения <...> взывали ко мне, требуя казни какого-нибудь несчастного, за которым я не находил никакой вины и который был в моих глазах таким же безумцем, как и его обвинители». Совпадают с угрозами булгаковского героя и высказывания Пилата об участи иудеев: «Этот народ доведет нас до крайности <...> отнял у меня Рим и покой. <...> Его надо искоренить. Надо разрушить Иерусалим до основания. <...> То будет день моего отмщения».

Но при явном сходстве героев разительны их отличия друг от друга: если Пилат Булгакова сам о себе говорит, что он жесток, что он «свирепое чудовище», то Пилат Франса подчеркивает, что «всегда старался избегать жестокости» и никогда «не преступил <...> закона и справедливости». Булгаков, создавая образ прокуратора, в окончательной редакции делает его абсолютно одиноким человеком, хотя в ранних вариантах у его героя была жена. У Франса прокуратор имеет семью: у него есть дочь, причем старшая. В новелле бывший правитель Иудеи, отстраненный от дел интригами, впавший в немилость, теперь торгует пшеницей. По его словам, он старался быть мудрым и осторожным правителем. Франс полагает, что по своей должности Пилат неоднократно сталкивался с ситуациями, подобными делу Иисуса Назорея — одного из многих. Комментируя свое произведение, французский писатель заметил: «Под видом фантазии я, кажется, еще никогда не был так близок к исторической истине».

Булгаков ставит перед собой задачу, совершенно противоположную задаче Франса: его Пилат должен полюбить бродячего философа, а полюбив — отправить его на смерть. Он словно усложняет свою задачу тем, что его прокуратор не гуманный, справедливый правитель, а человек, утративший веру в людей, ненавидящий не только иудеев, но и все человечество, тяготящийся своей должностью, но в то же время понимающий, что только эта должность делает его властителем над этими людьми, что он не может быть слабым, потому что туг же утратит все, что имеет. Доброта для этого Пилата — слабость, потому что мир, по его представлениям, основан на законе «человек человеку — волк».

Составленная дома партитура изменения чувств Пилата во время допроса поможет ученикам выделить точку перелома в отношении прокуратора к арестанту и найти причину этого перелома.

Записи в таблице позволяют увидеть со всей очевидностью, что если в начале сцены Пилат, страдающий от гемикрании, выполняет свои обязанности, ведя допрос по форме, и не интересуется преступником (он для него один из многих, как и у Франса), то затем ответы арестанта, его тон, манера держаться удивляют прокуратора: оказывается, преступник не таков, как все, с кем сталкивался Пилат в своей богатой событиями жизни. Удивление заставляет Пилата более внимательно вслушиваться в ответы Га-Ноцри, хотя сами по себе они вызывают только иронию властителя. Но муки боли затмевают удивление: в таком состоянии Пилат неспособен верно оценить происходящее, ум отказывает ему. Освобождение от боли воспринимается им сначала с ужасом (ведь Иешуа дал ему поразительно точную характеристику!), но ужас сменяется интересом к этому необычному бродяге. Теперь ум прокуратора, не замутненный страданиями, действует в полную силу: философ может быть ему полезен, его идеи, конечно, нелепы, но не опасны для римской власти. Второй пергамент, в котором содержится обвинение в нарушении закона об оскорблении величества, резко меняет настроение прокуратора, поскольку тот очень хорошо понимает, что в этом случае заступничество за нарушителя закона грозит неминуемой гибелью ему самому.

Здесь необходимо дать небольшой исторический комментарий, который поможет ученикам осознать трагизм положения Пилата. Опираясь на книгу А. Зеркалова, раскроем перед одиннадцатиклассниками сложный механизм интриги Каифы, направленный не на Иешуа, а на Пилата. Пилат, в отличие от Га-Ноцри, мгновенно понимает ужас положения, в которое они — уже оба — поставлены: вот почему «дьявольский огонь» загорелся в его глазах. Иешуа оказался песчинкой в борьбе между иудейской и римской властью — эти жернова и перемалывают его. Иешуа, которого первосвященники принимают за провокатора Пилата, — средство добраться до прокуратора, заставить его совершить неосторожный шаг: ловушка была расставлена искусно, а бродяга был только живцом. Пилат мгновенно понял суть интриги и вынужден выбирать между жизнью и смертью: выбрав жизнь, он должен отнять ее у ни в чем не повинного философа.

После этого комментария ученики лучше поймут, почему к страху прокуратора примешиваются ужас и тоска: он в первый раз в жизни встретил человека, непохожего на всех тех, кого он знал, человека, во многом схожего с ним (Иешуа одинок, умен, силен духом, независим, хотя любая независимость в этом мире — и Пилата, и Иешуа — достаточно условна; впрочем, Иешуа независим в своих суждениях и может говорить все, что думает), — и должен послать этого человека на страшную казнь, будучи убежденным в его невиновности!

Обратим внимание учеников на важную, хотя и не очень заметную деталь — полет ласточки. В ее появлении — предостережение автора. Во время полета ласточки Пилат формулирует решение о том, что «безумные, утопические речи Га-Ноцри» не преступны. Может быть, ласточка должна вызывать ассоциации со свободой, мирной жизнью (она свила гнездо в этом логове!), идущей своим ходом. У читателя появляется надежда, что Пилат освободит Га-Ноцри, и тот будет свободен, как эта ласточка. Описывая ее полет, автор предоставляет это время прокуратору для принятия решения. Но образ ласточки обладает и более широкой символикой: это не только одно из воплощений Христа, символ жажды духовной пищи, вестник добра, счастья, надежды, но и вестник смерти, если она влетает в окно. Знакомство с христианской символикой помогает ученикам понять, что в одном образе, в незначительной, на первый взгляд, детали у Булгакова соединены все перечисленные значения, все этапы, колебания настроения в диалоге прокуратора и арестованного.

К жертве прокуратор еще не готов. Но слова Иешуа разбудили, казалось бы, навсегда уснувшую душу жестокого прокуратора, и в разбуженной душе все-таки проснулась совесть. Пилат, каким его изобразил Булгаков, не мог спасти Иешуа, его душа не была готова к такому поступку: он пытается помочь философу по-своему — ложью. Поведение Га-Ноцри настолько поразило Пилата, что лишило покоя, вызвало желание понять нечто такое, чего он, может быть, не понимал. Жестокий прокуратор начинает сочувствовать людям: он говорит Крысобою, что у того нехорошая должность, так как он калечит людей! Стремясь искупить вину перед Га-Ноцри, Пилат организует убийство Иуды. Ученики убедятся в том, что Иешуа не переубедил Пилата (ведь тот продолжает действовать по жестоким законам своего общества и, провоцируя новое убийство, не умножает добра в этом мире). Но сомнения заронены: больше всего на свете Пилат желает забыть об ужасной казни, встретиться с философом, договорить, доспорить...

Итог работы группы записывается в тетради:

Сравнение Пилата с гостями Воланда выявляет их главное различие: Пилат мучится, хочет искупить свою вину, а гости Воланда ничего подобного не испытывают. Исключение составляет лишь Фрида. Муки совести как бы очищают человека от совершенного греха, поэтому, отбыв наказание страданием, он и прощается.

Теперь переходим к проблеме, которую дома решала II группа:

— Почему Левий Матвей был взят в «свет»?

Лучше, если ученики заранее запишут на доске те поступки и качества бывшего мытаря, которые им не нравятся, и те, которые вызывают у них уважение или сочувствие:

Составить эту таблицу поможет ученикам полученный на уроках читательский опыт, подсказывающий, что в художественной системе Булгакова не должно быть однозначных оценок. Если такой опыт еще невелик, то можно посоветовать ребятам, выписав отрицательные качества и поступки Левия Матвея, попытаться посмотреть на них с другой стороны. Тогда они и обнаружат, что для каждого «минуса» в романе находится свой «плюс».

Пусть школьники сравнят чувство Левия к Иешуа с чувством Маргариты к Мастеру:

— Можно ли и его назвать «настоящей, верной, вечной любовью»?

Безусловно, чувство Левия именно таково: не случайно Маргарита сравнивает себя с опоздавшим Левием.

— Согласны ли ребята с тем, что Левий — ученик Иешуа? Как они понимают слова Воланда о Левии?

Конечно, Левия трудно назвать настоящим учеником Га-Ноцри: он мало что понял из его учения, но у мытаря нужно поучиться любить. Для Воланда Левий раб в том смысле, в каком мы понимаем выражение «рабская преданность». Может быть, Воланд упрекает Левия в том, что тот неспособен умом понять учение Иешуа. Но мытарь не рассуждает — он верит. Вспомним с ребятами Пролог к «Фаусту» и понятие раб Божий. Берлиоз был умен, но ни во что не верил. Наверное, хорошо одновременно и умным быть, и верить, но ум, не подкрепленный верой в неколебимость этических норм, страшен по своим разрушительным возможностям.

Выступления первых групп значительно облегчили задачу III группы. Единственная трудность — не повторить уже сказанное, а только дополнить новыми фактами.

Затем переходим к анализу глав, посвященных Мастеру. Здесь важно не только показать ученикам слабые стороны позиции героя, которые ускользают от их внимания при первом чтении романа, но и сохранить сочувствие, отчетливо проявляющееся и в их анкетах, и в отношении автора к своему герою. С этой целью и давалось задание ученикам IV группы.

Свои и авторские симпатии к Мастеру ученики объясняют тем, что Мастер абсолютно не таков, каковы так называемые литераторы, изображенные Булгаковым: Берлиоз и его «апостолы» извлекают из литературы личные выгоды — Мастер погружен в творчество и вовсе не думает о корысти, он пишет роман больше даже для себя, в самом творческом процессе находя счастье. Может быть, предполагают ребята, по наивности и неискушенности Мастер считал, что, написав хороший роман, сможет получить за него деньги («Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать...»): он и не предполагал, что деньги платят не за хорошие, а за нужные книги. Столкнувшись с миром литераторов, который занят всем, чем угодно, но только не творчеством, Мастер не выдержал травли и возненавидел свой роман. Если бы он встретил разумную, обоснованную критику, он бы, наверное, реагировал не так остро, но ведь он чувствует, что критики говорят совсем не то, что думают, что диалог с ними невозможен, поскольку противная сторона глуха. Предательство вторгается в жизнь Мастера, как и в жизнь Иешуа: оно лишает его всего: дома, денег, любимой, — а могло бы лишить и жизни. Кстати, оно и вычеркнуло Мастера из жизни: его пристанищем стала клиника для душевнобольных — только там Мастер может обрести покой, которого его лишили «добрые люди».

Сообщения подобного рода свидетельствуют о том, что ученики по-прежнему видят только внешние причины трагедии Мастера: для них он только жертва социальных обстоятельств. Поэтому просим их вспомнить примеры трагических судеб русских писателей, которых, как и Мастера, всячески не пускали к читателю, охаивали и травили.

В ответ называются имена Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама, Пастернака, Зощенко (встречи с ними на уроках были совсем недавно) и самого Булгакова. Просим заглянуть в глубь веков — вспоминают Грибоедова, Лермонтова и, наконец, Пушкина.

— Почему же никто из них, даже те, кто покончил счеты с жизнью волевым решением (Маяковский, Цветаева), не оказался в сумасшедшем доме?

После этого вопроса однажды в классе прозвучало имя Чаадаева, объявленного сумасшедшим. Вспомнили о герое грибоедовской комедии Чацком (вот и еще одна причина именования ресторана МАССОЛИТа «Грибоедовым»: туда явится Иван, и его объявят сумасшедшим!). Мастер же сам заточает себя в сумасшедший дом!

Разговор естественным образом подходит к необходимости сопоставления творческих позиций Мастера и Пушкина, имя которого многократно упоминается в романе, произведения которого всплывают в памяти читателя по воле М. Булгакова. Для чего?

Конечно, объяснить роль каждого упоминания имени поэта в романе ученикам не удается, но эпизод возвращения Рюхина в Москву анализируется ими всегда, и достаточно подробно. Анализ стихотворения Пушкина «Не дай мне Бог сойти с ума...», знакомого школьникам по курсу 9-го класса, проводится на более высоком уровне сложности и полноты. Ученики 11-го класса говорят о том, что лишение ума понимается Пушкиным как самое страшное несчастье. Но в то же время поэт осознает, что человек, проповедующий истину, тоже прослывет безумцем, и только под этой личиной он будет чувствовать себя свободным, то есть имеющим возможность говорить правду. В этом стихотворении поэт словно примеряет к себе эти две возможности: остаться «умным», но несвободным или же «лишиться» ума, тем самым свободу обретая. Жизнь Пушкина свидетельствует о его попытке соединить свободу с «умом» — и о цене этого выбора. Пушкин, как и Мастер, мечтал о творческой свободе и покое: «Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит...»; «На свете счастья нет, но есть покой и воля...». Но покой для Пушкина — это уединение от суеты, быта, возможность творчества (то, что было у Мастера, пока он создавал роман). Мастер же бежит от жизни, от творчества в сумасшедший дом, поскольку душа его опустошена и бесплодна. Личина сумасшедшего нужна Мастеру не для проповеди истины, а для спасения от зла. Рюхин же, мучимый завистью к Пушкину, не может понять и оценить гениальности поэта, которому, как считает эта бездарность, «просто повезло». В стихотворении «Эхо» Пушкин отождествляет эхо и поэта, который, подобно эху, откликается на все события. Поэт открыт миру, ему все интересно, для него нет мелочей, низкого.

И Мастер, как эхо, повторил, возродил в своем романе события давно прошедшие, о которых хоть и помнят, но уже не знают, как было на самом деле: «добрые люди все перепутали», а Мастер «угадал», благодаря огромной творческой интуиции, а не чистому разуму. Но роман — единственное творение Мастера, больше его ничто не интересует. Пушкин же был неисчерпаем, его интерес к миру, к человеку был огромен, и процесс творчества, Божественное вдохновение давали ему возможность противостоять враждебным ударам. В стихотворении «Поэту» он говорит об особой природе художника, о его особой жизни, настаивая на творческой свободе от мнения толпы. Это стихотворение словно предостерегает любого художника, показывает, как можно избежать трагедии, как сохранить в душе гармонию, свет. Мастер забывает о заповедях Пушкина, погружается в быт — и погибает.

Разговор о пушкинской теме в романе сложен и труден, даже при тщательной подготовительной работе учеников. При кажущейся простоте Пушкин остается самым сложным поэтом в школьном курсе литературы. Но такой разговор необходим, так как соединяет в сознании молодых людей литературные эпохи, показывает, что в творчестве Пушкина действительно поставлены проблемы, современные и для нас, и не просто поставлены, а решены мудро и талантливо. Большинство наших учеников не знает стихотворений Пушкина наизусть, поэтому стоит позаботиться о том, чтобы тексты упомянутых стихотворений были на каждом столе. Дадим ребятам время перечитать пушкинские строки, подумать над ними еще раз. На это не жалко времени.

Слова Ю. Айхенвальда могут стать итогом этой части урока: «Этот неизмеримый и глубокий оптимизм, это неодолимое чувство добра, идущее за грань каждой тягостной минуты, дышит почти на всех страницах Пушкина»².

Обращение к творчеству Пушкина, к его стихам о назначении поэта и поэзии в частности, помогает ученикам понять, что творчество для поэта не только дар, не только Божественное призвание, требующее внечеловеческих возможностей, но и спасение от повседневности. Приобщение к вечности помогает художнику преодолеть тяготы земного бытия. Изучение русской литературы открывает школьникам, что именно искусство давало творцам возможность и способность преодолевать личные трагедии. Утрата веры в свое творчество (по каким бы причинам она ни произошла) приводит художника к гибели (Маяковский, Цветаева). Отказ от творчества оказался гибельным и для героя Булгакова.

На этом этапе сдвоенного урока напомним ученикам, как они ответили в анкетах на вопрос о судьбе Мастера. Многие упрекают героя в том, что он отказался от борьбы за роман. Осталось ли их мнение прежним? Предлагаем ребятам вспомнить судьбы героев других произведений Булгакова.

Прежде всего приводятся примеры из «Собачьего сердца» и «Кабалы святош». Мои ученики запомнили, как сомнителен компромисс с новой властью, на который пошел профессор Преображенский, и как трагически завершилась борьба с «бессудной тиранией» Мольера, которого не спасли ни лесть, ни разнообразные попытки приспособиться к Людовику, чтобы сохранить своих детей — свои пьесы.

Пусть одиннадцатиклассники расскажут, как Мастер мог бы бороться за свое произведение.

Жизнь Булгакова и многих его современников свидетельствует о невозможности борьбы. Писателям оставалось два пути: творить в надежде на суд вечности или отказаться от творчества. Правда, можно было приспособиться, пойти на службу к новой власти и превратиться в берлиозов, рюхиных и латунских, но в этом случае искусство неизбежно умирает и мстит отступнику.

Говоря о судьбе Мастера, столкнувшегося с ужасом современного ему мира, ученики сохраняют сочувствие к герою и не торопятся вынести ему однозначный приговор. Скорее, ими движет желание понять причины трагедии художника.

Вспоминая материалы прошлых уроков, говорят ребята и о том, что, помимо социальных и политических причин, обусловивших трагедию Мастера, помимо его ухода от творчества, его гибели невольно способствовала и Маргарита, которая не пыталась восстановить утраченную им гармонию, так как не понимала его природы: Мастер художник, а не борец.

Главное отличие Мастера от Маргариты в том, что он не может жить с чувством ненависти к миру, — и он уходит из мира. Случись подобное в прошлом столетии, Мастер бы, наверное, ушел в монастырь. Но большевики разрушили церкви — ее заменил всем скорбящим сумасшедший дом, приют для утративших душевный покой. Маргарита теперь должна изжить свою ненависть, прежде чем встретит Мастера, должна если не понять, то интуитивно прийти к тому, что ее возлюбленный не может существовать вне гармонии. Ее нет в окружающем мире, потому Иешуа и просит Воланда забрать Мастера с собой.

На заключительном этапе урока переходим к разговору о Мастере как авторе романа, пытаясь выяснить, с помощью каких приемов Булгаков выражает свое отношение к этому герою.

Обострим проблемную ситуацию, ознакомив класс с мнениями тех литературоведов, которые считают, что в романе Мастера автор как таковой отсутствует, что роман — скорее хроника, строго излагающая события, но лишенная авторской оценки.

Над этой проблемой работала дома VI группа.

Большинство ребят не согласно с приведенной позицией: их слух оказывается тоньше. Они доказывают, что Булгаков позволяет читателю самому убедиться в гениальности Мастера. Именно из романа Мастера читатель узнает о трагедии Пилата и Иешуа. Именно в романе Мастера содержится этическая концепция человеческого бытия: в нем указан путь к «свету», задан высокий идеал жизни. Мастер обладает огромным психологическим и литературным талантом. Его интерес к истории привел к созданию произведения, в котором он попытался (и ему это, без сомнения, удалось!) раскрыть и социальные, и психологические причины описываемых событий. Велика и изобразительная сила его таланта: ведь это он так описывает все происходящее с героями, что читатель начинает все видеть, слышать и даже осязать. Читатель не может не переживать за героев, не может не сочувствовать не только невиновному Иешуа, но и жестокому Пилату. Малейшее движение в душах героев открыто читателю благодаря автору романа.

К концу изучения «Мастера и Маргариты» ребята уже понимают, что в романе Мастера, как и в произведениях самого Булгакова, авторская позиция не предъявляется читателю, но она просвечивает в том, как Мастер изображает события, в том, что он заставляет читателя сострадать Пилату и преклоняться перед духовной силой Иешуа, страдать вместе с Левием Матвеем, даже переживать за Иуду, торопящегося к своей смерти. Несомненно, Мастер наследует традиции своего литературного «отца» — писателя Михаила Булгакова. Эти традиции проявляются и в многозначности и психологической точности деталей, и в приемах контраста, и в принципах объемного изображения мира, и в скрытости авторской позиции.

Школьники уже научились «вычитывать» авторское отношение к персонажам и событиям даже тогда, когда оно спрятано в тексте или подтексте. Помогает им в этом эмоциональная чуткость, способность пусть на интуитивном уровне — но улавливать эмоции автора. Эмоции заставляют их искать возражения оппонентам.

Вопрос о том, почему роман подвергается яростной критике, несложен для учеников, но необходим для подведения итогов. Конечно, опасность романа не в том, что он посвящен Пилату (ведь заказал же Берлиоз Ивану Бездомному поэму о Христе!), а в том, что в этом произведении вскрыты причины уничтожения всего светлого, доброго, что есть в жизни. Критики ставят под сомнение идейную позицию автора (они сумели ее понять!), что в современной Булгакову реальности означало гибель.

— Как же в романе Булгакова связаны древний и современный миры, почему мы можем говорить, что в ершалаимских главах действительно дан ключ к пониманию современного мира?

Отмечаем композиционные связи глав, когда начало и конец соседствующих глав совпадают дословно; повторяющиеся детали в описании героев, событий разных миров. Вспомним и о том, что иногда события словно повторяются, правда, чаще всего в кривом зеркале. Главное же сходство в том, что в том и другом мирах у власти — тирания и жизнь общества основана на предательстве, доносе и массовом страхе, спрятанном в заботах о личном благосостоянии. Желание спасти свою жизнь, извлечь из нее как можно больше наслаждений и радостей свойственны и москвичам, и жителям Ершалаима.

Можно, обобщив ответы класса, говорить о едином временном пространстве, в котором происходит действие романа Булгакова, и ввести, опираясь на положения Б.М. Гаспарова, понятие «роман-миф». На практике это понятие уже освоено, поэтому теоретическое обоснование не вызовет у учеников трудностей.

Наступает время подводить итоги урока и разрешать его центральную проблемную ситуацию:

— Почему Булгаков, несмотря на симпатии и сочувствие к своему герою, отказывает ему в «свете»?

Теперь причину трагедии Мастера, не позволившую ему встретиться с Иешуа, одиннадцатиклассники видят прежде всего в его уходе от творчества, от реальной жизни. Мастер, рассказавший человечеству о пути к «свету», сам не смог выдержать тяжести этого пути. Мастер ведь даже не подозревает, что идея его романа оказалась глубже и шире первоначального замысла: роман о Пилате вырос в произведение о причинах трагедии человека в любом деспотическом обществе вне зависимости от времени и места.

Мастер, как понимают многие ученики, пока не готов к встрече с Иешуа: он ведь и не стремился к ней, в отличие от Левия Матвея и Пилата, — он искал только покоя. Иешуа и просит для него о том, в чем больше всего нуждается и к чему стремится «окровавленный мастер», — о «вечном приюте».

— А что предлагала Мастеру Маргарита?

Наверное, напечатать роман. Но Мастеру это уже не нужно. В романе он видит причину всех своих бед. Издание не принесет ему долгожданного покоя. Только Воланд и Иешуа понимают, что Мастеру нет места на земле: ему не для чего жить, даже любовь Маргариты не может возродить его к активной жизни и творчеству. Здесь, в реальном мире, он будет прозябать и мучиться из-за того, что и возлюбленная должна разделить его страдания. Любовь беззащитна, и любящие обречены на скорую гибель от нищеты и одиночества.

Но, напомним, в эпилоге Иван видит Мастера и Маргариту в лунном луче: может быть, и Мастеру будет дано увидеть вновь героев своего романа и пройти к ним по лунной дороге. Эту надежду дарует читателю Михаил Булгаков.

Уроки анализа романа закончились, но впереди еще одна встреча — и не только с романом, но и с его интерпретациями в изобразительном искусстве. Интерпретации школьников на этом уроке должны встретиться с версиями их сверстницы Нади Рушевой и взрослого художника Альбины Кумировой. Диалог, в который предстоит вступить ученикам, поможет им яснее определить свой взгляд на произведение и, может быть, поставит перед необходимостью размышлений как над уже решенными, так и над новыми вопросами.

В методике считается целесообразным и наиболее эффективным использовать несходные художественные трактовки произведения на заключительных занятиях, когда выход за рамки произведения оказывается благотворным поводом к защите в новой ситуации убеждений, сложившихся в процессе анализа. Картины, возникшие за это время в сознании читателя, достаточно отчетливы, и опасность того, что новые версии затмят и исказят литературный текст, уже нейтрализована. Кроме того, столкновение различных трактовок, представленных в иллюстрациях к одному эпизоду, не позволяет отождествлять литературную первооснову и литературную вариацию, обнаруживает несходство художественных интерпретаций. Опасность перерастания обобщений, сделанных на уроках, в абстракцию и схему преодолевается включением живого материала искусства в заключительные уроки³.

Примечания

1. Цит. по изд.: Франс А. Собр. соч.: В 8 т. — Т. 2. — М.: Худож. лит., 1958. — С. 659—672.

2. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей, с. 69.

3. Маранцман В.Г. Анализ литературного произведения и читательское восприятие школьников: Метод. пособие. — Л.: ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1974. — С. 157.