В тексте ершалаимских глав наблюдается взаимосвязь пространства и времени, которая находит множество языковых реализаций. На лингвистическом уровне связь пространства и времени проявляется в наречиях на -о. По словам Е.С. Яковлевой, отсутствие связи с «окрестностью говорящего» (конкретным физическим пространством) и динамичность позволяют наречиям на -о описывать и временные расстояния (Яковлева 1994, 54). Ср.: «Оголенная луна висела высоко в чистом небе» (309); «Свидание это было чрезвычайно кратко» (40).
Посредством кратких прилагательных с «дистанционной» семантикой в тексте ершалаимских глав актуализируется идея движения во времени: «Цель Иуды была близка. Он знал, что направо в темноте сейчас начнет слышать тихий шепот падающей воды» (307); «Путь был недалек — всадник подъезжал к южным воротам Ершалаима» (308). По мнению Е.С. Яковлевой, наличие целевого параметра в прилагательных с «дистанционной» семантикой актуализирует в высказывании временную координату, т. е. пространство, описываемое кратким прилагательным, это уже некое синкретическое единство — «пространство-время» (Яковлева 1994, 58).
Важную роль в языковой реализации взаимосвязи категорий пространства и времени ершалаимских глав играют слова, в лексическое значение которых включена сема пространства и времени: «просил во сне Пилат» (310); «Передняя же часть [дворца] <...> как будто ослепла под ярчайшей луной» (309) и др. Взаимообратимость значений пространства и времени наблюдается в слове свет1. Следует отметить, что это слово часто употребляется в ершалаимских главах романа: «[Иешуа] злых людей нет на свете» (29); «[Пилат] На свете не было, нет и не будет никогда более великой власти, чем» (32); «[Пилат] есть кое-кто на свете, кого тебе следовало бы пожалеть более, чем Иуду из Кириафа» (32) и др. В тексте есть слова, которые приобретают пространственно-временное значение в контексте: «шло около двух тысяч любопытных <...> желавших присутствовать при интересном зрелище» (168) и т. п. Слова жар, солнцепек благодаря «взаимодейственной совокупности слов» (выражение Б.А. Ларина) приобретают пространственное значение: «где доживал свои дни на <...> жаре мутноватый ручей» (169); «Видя, что клятвы и брань не действуют и ничего от этого на солнцепеке не меняется, он [Левий Матвей] сжал сухие кулаки» (174). Контекстное окружение слов, в лексическое значение которых входит сема времени, способствует появлению у них пространственного значения. Ср.: «Тут только прокуратор увидел, что пришли сумерки» (300). В этом предложении реализуется основное временное значение слова. И другой пример: «в сумерках загремел низкий лай, и из сада выскочил на балкон <...> пес» (301). Благоприятный контекст способствует актуализации неосновного значения слова с семой «место».
В ершалаимских главах есть слова-символы, совмещающие в себе пространственный и временной элементы: камень, дерево. В тексте широко представлена растительность: кипарисы, гранатовое дерево, зелень, акации, мирт, магнолии, тутовое дерево, виноград, фиговое дерево, маслины. С одной стороны, показ деревьев служит детализации описания, объективности изложения ершалаимских событий. С другой стороны, изображение деревьев приобретает метафорическое значение. В этой связи приведем высказывание М. Элиаде: «дерево для мифопоэтического сознания не только символ Космоса, но и как способ выражения жизни, молодости, бессмертия, мудрости и знания» (Элиаде 1994, 95). Достаточно вспомнить жидкую тень тутовых дерев (169); вьющиеся по земле растения с большими колючками (169); больное фиговое деревцо (170), показанные читателю перед описанием казни осужденных.
Изображение камня постоянно присутствует в ершалаимских главах. Например, в сцене казни осужденных на Лысой Горе: «раскаленные камни» (169); «теперь, сидя на камне, этот человек тосковал» (171); «раскачиваясь на камне» (171); «кентурион <...> двинулся к группе палачей, сидящих на камнях у подножий столбов» (175). А также, Пилат «сидел как каменный» (21); каменистая площадка и каменное кресло, в котором Пилат провел двенадцать тысяч лун (369), великая глыба мрамора ершалаимского храма. Необходимо отметить, что для мифологического сознания камни «олицетворяют мощь, твердость и постоянство. Прежде всего, камень существует, он всегда равен самому себе и неизменен, камень поражает человека тем, что есть в нем абсолютного; поражает и открывает ему по аналогии несокрушимость абсолютный характер Бытия. Понятый благодаря религиозному опыту специфический образ существования камня открывает человеку, что такое абсолютное существование за пределами Времени, не подвластное изменениям» (Элиаде 1994, 99).
В ершалаимских главах романа линейность движения во времени может передаваться на отдельных участках текста именными группами со значением места. Синкретизм пространственно-временных значений, обеспечивая компрессию информации, отмечает одновременное продвижение повествования как в пространстве, так и во времени: «Имя того, кого сейчас при вас отпустят на свободу» (42); «После душного города Иуду поразил <...> запах <...> ночи» (306) и др.
На синтаксическом уровне идея неразрывности пространства и времени реализуется в предложениях с показателем места и показателем времени в инициальной позиции абзаца: «В это самое время из другого переулка в Нижнем Городе <...> вышел <...> человек» (303) и др. В русском языке предложения с показателями места и времени в сильной позиции используются для передачи объективной информации. Как отмечает И.И. Ковтунова, «одним из наиболее обычных стилистических эффектов, производимых высказываниями с начальным положением субстантивной группы, обозначающей новое лицо, предмет, событие и т. д., является иллюзия данности. Это — изобразительный прием, вовлекающий читателя в ход повествования, создающий иллюзию его причастности к совершаемым событиям» (Ковтунова 1979, 267). В художественном произведении показатели времени и пространства играют роль исходной пространственно-временной точки повествования. В ершалаимских главах семантико-стилистическая значимость употребления показателей места и времени в сильной позиции состоит в создании эффекта определенности места и времени описываемых событий и расширении пространственно-временной панорамы повествования.
Предложения с дейктическим показателем тут участвуют в языковой реализации взаимосвязи категорий пространства и времени. Следует отметить, что эти предложения частотны в тексте ершалаимских глав. Известно, что «многие наречия древнейшего образования совмещают в себе временное значение со значением пространственным, местным, напр.: тут, там, отсюда, оттуда и нек. др.» (АГ 1954, т. 1, 612). В Толковом Словаре Живого Великорусского Языка представлена словарная статья: ТУТ — зде, здесь, на сем месте, вот где... // Иногда тут относят и ко времени... тогда, в это время, после всего сказанного (Даль 1994, т. 4, 876). Словарь русского языка в 4 томах дает следующие значения: ТУТ, нареч. Разг. 1. В этом месте, здесь 2. В это время, тогда 3. в знач. частицы. В сочетании с местоимениями и наречиями в риторических вопросах и восклицаниях употребляется для усиления отрицания чего-л. 4. в знач. частицы. Употребляется для приступа к речи, при переходе к какой-либо теме, примеру (МАС, т. 4, 429). Таким образом, словари подтверждают, что в значении слова тут переплетены семы времени и пространства. На наш взгляд, в ершалаимских главах дейктический показатель тут служит коннектором времени и пространства, т. к. предложения с тут описывают конкретное действие, которое прикреплено не только к определенному отрезку времени, но обычно конкретно и в отношении к пространству: «Человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл...» Тут Пилат вздрогнул. В последних строчках пергамента он разобрал слова» (319).
Наблюдения показали, что в ершалаимских главах предложения с дейктическим показателем тут преимущественно имеют структуру: Тут — субъект — предикат. В этом случае они служат средством связи действий во времени и пространстве. Для этой функции в тексте преимущественно характерна позиция в начале абзаца, а также позиция внутри абзаца: «Тут прокуратор умолк» (298); «тут прокуратор вынул из кармана пояса, лежащего на столе, перстень» (317) и др. Структура «Тут — предикат — субъект» встречается в тексте значительно реже, и, как правило, в инициальной, открывающей абзац позиции: «Тут издали <...> донеслись до слуха прокуратора слабые звуки труб» (292) и др.
Интересно рассмотреть соотношение, распределение слов тут — здесь. Отметим вслед за Е.С. Яковлевой, что тут «подразумевает конкретно-пространственную локализацию. В слове тут ограниченность физическим пространством определяется перцептивностью в исконном, пространственном, значении: тут — это всегда некий обозримый локус, а здесь может описывать и инобытийную близость» (Яковлева 1994, 51—53). Ср.: «[Пилат] Итак, второй вопрос. Касается он этого, как его... Иуды из Кириафа. Тут гость и послал прокуратору свой взгляд и тотчас, как полагается, угасил его» (297); «[Пилат] я получил сегодня сведения о том, что его зарежут этой ночью. Здесь гость не только метнул свой взгляд на прокуратора, но даже немного задержал его, а после этого ответил» (298). Афраний как бы сканирует пространство мысли Пилата.
В тексте ершалаимских главах есть случаи, когда тут употребляется только во временном значении: «Далее ничего не было, — сказал арестант, — тут вбежали люди, стали вязать меня и повели в тюрьму» (32); «Очень хорошо, — и велел секретарю тут же занести это в протокол» (40). В ершалаимских главах дейктический показатель тут может обозначать только место: «Тут, внутри дворца, господствовала мрак и тишина» (309); «мутноватый ручей. Тут же стояли <...> коноводы» (169).
Следует отметить, что предложения с дейктическим показателем тут нередко выполняют функцию артикля в ершалаимских главах романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита», выделяя последовательно расположенные участки текста. Участки текста, выделяемые с помощью предложения с тут в инициальной позиции, создают свое членение текста на отрезки, накладывающиеся на деление по сверхфразовым единствам, абзацам. Подобное разделение текста на отрезки можно считать разновидностью рамочной структуры текста.
Анализ пространственно-временной структуры показал, что взаимосвязь пространства и времени может реализоваться во временных придаточных. Включая в текст информацию о дальнейшем движении событий, соотнося последовательность действий в общем развертывании повествования в художественном времени текста, придаточные со значением времени несут информацию о движении в художественном пространстве, имея в своем составе показатель места: «И вот, когда процессия прошла около полуверсты по дороге, Матвея <...> осенила <...> мысль» (172); «[Левий] Солдаты отняли его [нож] у меня, когда вводили сюда» (318); «Когда осужденных повезли на гору, Левий Матвей бежал рядом с цепью» (172); «Когда он [Левий Матвей] наконец увидал пылящуюся вдали длинную процессию, она была уже у подножия холма» (173); «когда солдаты бежали книзу, им вдогонку уже летели <...> потоки» (178). Приведенных примеров достаточно, чтобы утверждать о взаимосвязи категорий пространства и времени на лингвистическом уровне.
Примечания
1. На материале церковно-славянского языка на эту особенность указывает Ф.И. Буслаев: «Переход понятия времени к понятию места виден в слове «свет», которое в книге Ездры стоит вместо «век»» (Буслаев 1992, 276).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |