Задача, которую ставит себе такой талантливый драматург, как Булгаков, приступая к инсценировке великого произведения Сервантеса, может быть формулирована по-разному. Роман так богат содержанием, что может дать материал не для одной, а для десяти пьес. Драматург должен уметь ограничить себя, но ограничить, руководствуясь определенной художественной идеей. Булгаков так и сделал. Его темперамент драматурга подсказал ему один путь, которого он и держался. Он хотел сделать сценичную, динамическую пьесу, пьесу, которую всякий будет смотреть не только не скучая, но с огромным, все возрастающим интересом. И нужно сказать прямо: эта цель достигнута. Булгаков сделал отличную пьесу. В ней много действия; она живая; она полна событиями, которые развертываются логично и убедительно; в ней есть хороший комизм. Уже читая ее, знаешь, что зритель в течение первых шести картин будет много и весело смеяться. Это залог успеха.
Но в «Дон Кихоте» ведь есть и другое, столь же важное, как и сюжет, пожалуй, даже еще более важное гуманистическое ядро романа, окрашенное определенными демократическими тонами. Нельзя сказать, чтобы в пьесе оно совершенно игнорировалось. Картины шестая и восьмая, особенно шестая, дают много для раскрытия гуманистической сердцевины «Дон Кихота», но тем роман и велик; тем и объясняется его популярность, которая держится века и будет держаться, пока есть на свете хоть один человек, умеющий читать. В пьесе Булгакова эта особенность романа отразилась меньше, чем хотелось бы. У Сервантеса она неотделима не только от образов Дон Кихота и Санчо Пансы, но и от любого, даже второстепенного образа, даже отрицательного образа. Я не знаю, можно ли усилить этот элемент, не нанося ущерба превосходной структуре пьесы. Но это определенно напрашивается. В романе для этого имеется огромный материал. Из разговоров, которые ведут между собою Дон Кихот и Санчо, проезжая по бесконечным дорогам Кастилии, можно набрать много сентенций, афоризмов, чудесных мыслей, пронизанных любовью к людям, — и усилить ими хотя бы сцены между обоими героями в шестой картине. Это не будет перегрузкою. Со сцены философия Дон Кихота будет звучать хорошо.
Если автор согласится с этим он, вероятно, сам лучше найдет место или места, куда можно инкрустировать эти мысли Дон Кихота, не ломая строения пьесы. Обогатится же она и в своем общечеловеческом, и в своем социальном содержании несомненно.
12/Х 38.
(Ф. 2546, оп. 1, ед. хр. 694, лл. 84—85. Автограф).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |