Основной архив Михаила Афанасьевича Булгакова хранится в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР имени В.И. Ленина. Подробный обзор его опубликован М.О. Чудаковой в «Записках отдела рукописей». М., 1976, вып. 37.
Однако, изучая театральное наследие М.А. Булгакова, нельзя не обратиться к фондам ЦГАЛИ СССР, содержащим в своем составе подлинники пьес и оперных либретто драматурга, его письма, тексты выступлений и разного рода сопутствующие авторскому наследию материалы.
В данном обзоре будут рассмотрены лишь прижизненные документальные материалы М.А. Булгакова.
Подлинники почти всех основных пьес и оперных либретто писателя хранятся в фондах режиссеров, ставивших или стремившихся поставить их (Н.М. Горчаков, А.Я. Таиров), композиторов, писавших музыку к спектаклям по его пьесам или на его либретто (Б.В. Асафьев, Р.М. Глиэр, И.О. Дунаевский), драматургов, критиков и театроведов, изучавших театральную часть наследия Булгакова (А.Я. Бруштейн, Н.Г. Зограф, В.Я. Кирпотин, А.М. Файко).
Ценная часть театрального наследия сосредоточена в фонде Главреперткома. Подлинники пьес, отложившиеся в архиве комитета, представляют собой обширный материал для текстологического исследования. Каждая из них — прежде всего — редакция, считавшаяся автором законченной, перед сдачей ее в комитет. Текстолог имеет возможность сравнить эти рукописи с последующими их вариантами и сделать соответствующие выводы о том, какой вариант следует считать последним авторским волеизъявлением.
Ранняя редакция первой широко известной пьесы, вначале названной автором «Белая гвардия», в ЦГАЛИ СССР не сохранилась. К периоду работы над ней относится письмо Булгакова к писательнице Софье Захаровне Федорченко от 24 ноября 1925 г., содержащее следующие строки: «Я похоронен под пьесой со звучным заглавием. От меня осталась одна тень, каковую можно будет показывать в виде бесплатного приложения к означенной пьесе» (ф. 1611, оп. 1, ед. хр. 75, л. 1).
В ЦГАЛИ СССР хранятся лишь два машинописных экземпляра пьесы с позднейшим ее названием, ставшим всемирно известным, — «Дни Турбиных». Оба они относятся к 1940 г., когда посмертно готовился к изданию сборник пьес М.А. Булгакова. Он не вышел в свет. Верстка его была выправлена и подписана на сверку 23 июня 1941 г. Начавшаяся Великая Отечественная война не дала возможности завершить издательству эту работу (см. ф. 2723, оп. 1, ед. хр. 469, лл. 1—77).
Один экземпляр находится в фонде Н.Г. Зографа (ф. 2723, оп. 1, ед. хр. 468, лл. 1—87), второй — в фонде Главреперткома (ф. 656, оп. 3, ед. хр. 328. лл. 1—93). На обоих — виза о разрешении пьесы «только к печати». Направлены они были в Главрепертком, по-видимому, Е.С. Булгаковой, вдовой писателя, принимавшей непосредственное участие в подготовке сборника. 9 декабря 1940 г. они были получены в комитете, дата разрешения — 30 декабря. Этот текст, безусловно, последний прижизненный вариант пьесы, но Булгаков уже не увидел правки политредактора, зачеркнувшего одно лишь слово для того, чтобы разрешить пьесу к печати. Учитывая международную политическую обстановку 1940 г., в реплике Мышлаевского (1-е действие, 1-я картина) он вычеркнул определение «мерзавцев», относившееся к слову «немцев». В позднейших изданиях оно было восстановлено.
Сотрудники Главреперткома иногда давали пьесы на отзыв крупным театроведам или литературоведам, благодаря чему сохранились рецензии на пьесы М.А. Булгакова двух крупнейших специалистов в области советской и западноевропейской литературы и театра — Ю. Юзовского и А.К. Дживелегова. В приложении к обзору они будут приведены полностью, т. к. в них зафиксировано отношение современников Булгакова к его творчеству. Публикуются они впервые. Ко второму экземпляру «Дней Турбиных» приложен отзыв Ю. Юзовского «О пьесах Михаила Булгакова». Он написан 7 июня 1940 г. и относится ко всем пьесам, которые предполагалось включить в сборник (см. приложение II к настоящему обзору).
В коллекции театрального деятеля В.В. Федорова находятся превосходного качества фотографии сцен из спектакля МХАТ «Дни Турбиных», сделанные в день премьеры, 5 октября 1926 г. На одной групповой фотографии М.А. Булгаков запечатлен с участниками спектакля И.Я. Судаковым, Н.П. Хмелевым, В.С. Соколовой, И.М. Кудрявцевым, Б.Г. Добронравовым, М.М. Яншиным, Е.В. Калужским, В.Л. Ершовым, В.Я. Станицыным и др. (ф. 2579, оп. 1, ед. хр. 1883, лл. 1—11). В той же коллекции хранится и стенограмма диспута по поводу постановки пьесы «Дни Турбиных», происходившего в помещении Театра им. Вс. Мейерхольда 7 февраля 1927 г. На нем выступил М.А. Булгаков, полемизируя с критиком Орлинским (ф. 2579, оп. 1, ед. хр. 1736, лл. 35—41) (см. Огонек, 1969, № 11). Другой экземпляр стенограммы этого диспута находится в фонде директора Малого театра В.К. Владимирова, выступавшего во второй части диспута, посвященной постановке пьесы К.А. Тренева «Любовь Яровая» на сцене Малого театра (ф. 2355, оп. 1, ед. хр. 5, лл. 1—65).
Рукопись пьесы «Зойкина квартира» отсутствует в фондах ЦГАЛИ СССР. Однако в фонде режиссера А.Д. Попова, ставившего спектакль в Студии им. Евг. Вахтангова, хранятся два письма Булгакова, в которых он с горячностью и болью пытается отстоять право автора на окончательный текст пьесы. Подробно пишет о переделках, на которые соглашается, решительно отстаивая четырехактную редакцию пьесы, не понимая настойчивости художественного совета Студии, требующего переделки ее на 3-актный вариант: «По-видимому, происходит недоразумение: я полагал, что я продал Студии пьесу, а Студия полагает, что я продал ей канву, каковую она (Студия) может поворачивать, как ей заблагорассудится. Ответьте мне, пожалуйста, Вы — режиссер, как можно 4-актную пьесу превратить в 3-актную?! [...] Коротко «Зойкина» — 4-актная пьеса. Не-воз-мож-но ее превратить в 3-актную. Новую трехактную пьесу я писать не буду. Я болен (во-1-х), переутомлен (во-2-х), в-3-х же, публика, видевшая репетиции, совершенно справедливо говорит мне: «Не слушайте их (Совет, извините!), они сами во всем виноваты». В-4-х: я полагал, что будет так: я пьесы пишу, Студия их ставит. Но она не ставит! О, нет! Ей не до постановок! У нее есть масса других дел! Она сочиняет проекты переделок. Ставить же, очевидно, буду я! Но у меня нет театра! (К сожалению!) [...] Но ладно. Я переделываю, потому что, к сожалению, я «Зойкину» очень люблю и хочу, чтобы она шла хорошо. И готовлю ряд сюрпризов. Не 3 акта будет, а, как было, 4-е». (Письмо от 26 июля 1926 г.; ф. 2417, оп. 1, ед. хр. 528, лл. 1—2). «При всем моем добром желании впихнуть события в 3 акта, не понимаю, как это сделать. Формула пьесы, поймите, четырехчленная!» (Письмо от 11 авг. 1926 г., ф. 2417, оп. 1, ед. хр. 528, л. 7). На закрытом просмотре «Зойкиной квартиры» в Студии им. Евг. Вахтангова спектакль был показан еще в 4-х действиях, 10-ти картинах, о чем свидетельствует машинописная программа, находящаяся в фонде С.З. Федорченко (ф. 1611, оп. 1, ед. хр. 122, л. 2), а 28 октября 1926 г. состоялась премьера спектакля в 3-х актах 7-ми картинах (ф. 2417, оп. 1, ед. хр. 905, л. 130). Сохранились фотографии сцен и действующих лиц в фондах режиссера спектакля А.Д. Попова (ф. 2417, оп. 1. ед. хр. 27, лл. 1—6) и театроведа П.И. Новицкого (ф. 2746, оп. 1, ед хр. 258, л. 1).
Пьеса «Бег» представлена ранней редакцией, имеющей значительные разночтения с каноническим текстом. Экземпляр датирован 15 марта 1933 г. Он имеет еще 5 действий, 8 снов, окончательная редакция — в 4-х действиях. По-видимому, МХАТ еще продолжал борьбу за право постановки спектакля, запрещенной в начале 1929. г. Машинописный текст правился автором, есть его вставки, пометы синим и красным карандашом — отчеркивания отрывков текста на полях, отдельные строки помечены галочками. Как правило, помеченные синим карандашом строки в окончательном тексте отредактированы (подчеркнутое синим слово «октябрьской мгле» в диалоге Голубкова с Серафимой в начале пьесы заменено словом «осенней мгле», в первом сне подчеркнутое синим слово в реплике Баева «скудова?» заменено словом «откуда?»). Подчеркнутая красным фраза Баева: «будет сейчас у вас расстрел» снята и т. д. Но из этого правила есть и исключения. Иногда подчеркнутый красным текст оставался в пьесе. В рассматриваемой редакции в списке действующих лиц у главных персонажей определен возраст, чего нет в изданном тексте. Баев назван просто «товарищ», в позднейшей редакции — «командир полка в конармии Буденного», «Главнокомандующий вооруженными силами Юга России» — заменен «Белым главнокомандующим».
Есть пометки карандашом на полях, но их мало и они настолько невелики, что не удалось точно установить, кому они принадлежат. Вот некоторые из них: «Корз[ухин] оттеняет Глав[нокомандующего]» (л. 74); около фразы Хлудова в четвертом сне: «Если ты стал моим спутником, солдат» написано слово «повешенный» (л. 86), но оно не вошло в окончательный текст; «прозрение Хлуд[ова]» (л. 149). Этот подлинник находится в фонде литературоведа и критика В.Я. Кирпотина (ф. 2196, оп. 3, ед. хр. 371, лл. 1 —161), возможно, что карандашные пометы принадлежат ему. Литованный экземпляр, хранящийся в фонде Главреперткома, предназначался для включения в вышеупомянутый сборник. Направлен в Главрепертком 9 декабря, разрешен «только к печати» 30 декабря 1940 г. Текст канонический (ф. 656, оп. 3, ед. хр. 330, лл. 1—84).
Представляют большой текстологический интерес два экземпляра пьесы «Багровый остров. Драматический памфлет. Генеральная репетиция пьесы гражданина Жюля Верна в театре Геннадия Панфиловича. С музыкой, извержением вулкана и английскими матросами, в 4-х действиях с прологом и эпилогом». Оба экземпляра относятся, по-видимому, к периоду работы Камерного театра над спектаклем, т. е. к 1928 г.
Первый сохранившийся экземпляр представляет собой машинопись с правкой политредактора красными чернилами, теми же красными и черными чернилами сделан, очевидно, перенос авторской правки с другого экземпляра, простым карандашом поставлены вопросительные и восклицательные знаки в тексте. Это литованный экземпляр, разрешенный для Камерного театра с некоторыми купюрами. Он находится в фонде Камерного театра. Своим существованием он полностью подтверждает тезис Воланда — «рукописи не горят». Он обгорел, но не сгорел (!) во время пожара, возникшего в давние годы в Театральном музее им. А. Бахрушина, когда фонд Камерного театра хранился еще там. Теперь он в составе всего фонда театра находится в ЦГАЛИ СССР, его отреставрировали, но следы огня остались (ф. 2030, оп. 1, ед. хр. 247, лл. 1—72).
Второй экземпляр — это режиссерский экземпляр А.Я. Таирова, ставившего пьесу совместно с Л.Л. Лукьяновым в Камерном театре (ф. 962, оп. 1, ед. хр. 64, лл. 1—86). На титульном листе — автограф А.Я. Таирова простым карандашом. Текст имеет следы большой правки, — здесь и вставки автора и пометы режиссерского характера рукой А.Я. Таирова: «Выход по первому плану» (л. 58 об.), «процессия в партере» (л. 65 об.), «испытания окончены, ход по сцене, делятся все на две группы по сторонам» (л. 82 об.), «удивление на сцене» (л. 83). На л. 1 об. — хронометраж актов. Экземпляр изобилует подчеркиваниями, зачеркиваниями, вписыванием красным, синим, черным и графитным карандашами, красными и черными чернилами. В финале пьесы сделаны цифровые разметки в тексте и к ним — режиссерские пометы на полях: 1) «Радость у всех», 2) «Смех — Метелкин», «Метелкина качать и аплодировать» (л. 83 об.); 1) «Смех на сцене», 2) «Смех — легкий», 3) и 4) «смех — движение», 5) «вниз», «к нему подходит с одной стороны Геннадий, с другой — Савва — рукопожатия»; 6) «Игра труппы. Карманов, Грилик и др.» — эта помета вычеркнута, 7) «Легкий смех», 8) «Движение к нему», «не орать», 9) «на станки», 10) «Пальто и калоши Савве» (лл. 84 об., 85).
Спектакль был поставлен, премьера состоялась 11 декабря 1928 г., после 62 представлений он был снят с репертуара. Казалось бы, что этот экземпляр должен был находиться в фонде Камерного театра или его художественного руководителя А.Я. Таирова, но, очевидно, в результате нелегкой работы над спектаклем, проходившей в атмосфере острой полемики, с режиссерским экземпляром знакомились в одной из руководящих организаций, преобразованных позднее в Комитет по делам искусств СССР, в архиве репертуарного сектора которого он и остался. А. Я Таиров в своем архиве сохранил фотографии сцены из спектакля и эскизов декораций к нему, выполненных художником В.Ф. Рындиным (ф. 2328, оп. 1, ед. хр. 447, 448).
«Кабала святош» — так называлась первая редакция драмы в 4-х действиях, через год изменившая свое название на «Мольер». Обе редакции хранятся в фонде Главреперткома. Первая прислана автором в Главрепертком 17 января 1930 г. На ней — посвящение рукой автора синим карандашом: «Жене моей Любови Евгениевне Булгаковой посвящаю». В тексте незначительная авторская правка синим карандашом и черными чернилами, часть вставленных фраз и исправленных слов вошли в канонический текст, часть осталась лишь в первой редакции. Она датирована: «1929 г. Москва». Приложен отзыв политредактора от 8 января 1930 г. с предложением разрешить пьесу, рекомендовав ее для постановки или Малому театру, или Театру Вахтангова. Но в письме Главреперткома М.А. Булгакову от 18 марта 1930 г., приложенном к пьесе, сказано: «По распоряжению председателя ГРК сообщаю, что пьеса Ваша «Кабала святош» к постановке не разрешена» (ф. 656, оп. 1, ед. хр. 437, лл. 1—99). Через год девять месяцев, 3 октября 1931 г., автор вновь прислал пьесу на пересмотр. Она уже называлась «Мольер». На этот раз пьеса была разрешена для театров Москвы и Ленинграда. Экземпляр чрезвычайно интересен тем, что по нему можно проследить все предложенные редактором изменения в тексте драмы. Вычеркивания и правка производились красным карандашом. Проводя сравнительный анализ с изданным текстом, убеждаешься, что почти все прежние поправки при подготовке последнего издания сняты, текст публиковался изначальный, булгаковский. Исключение составляют мелочи. В одной из ремарок 2-го действия «Муаррон кончил пьесу» оставлено слово «играть» вместо первоначального «пьесу». В первой ремарке 3-го действия осталась снятой фраза «В нише мерцает святая чаша» и слово «библия» осталось замененным словом «книга». В четвертом действии в реплике Мольера «Ненавижу бессудную тиранию» слово бессудную осталось замененным на «королевскую». Осталась исправленной последняя фраза Лагранжа в финале. У Булгакова было: «Причиной этого явилась ли немилость короля или черная Кабала? (Думает). Причиной этого явилась судьба». Фраза печатается в исправленном виде: «Причиной этого явилась немилость короля и черная Кабала!..» (ф. 656, оп. 1, ед. хр. 437, лл. 100—163).
Еще один экземпляр драмы «Мольер» находится в фонде Р.М. Глиэра, писавшего музыку к спектаклю МХАТ, который репетировался с 1932 по 1936 г. Это текст, выданный Р.М. Глиэру библиотекой репертуарной конторы театра, именно тот, по которому репетировался и ставился спектакль (ф. 2085, оп. 1, ед. хр. 106, лл. 1—64). Он интересен пометами композитора, сделанными, как правило, на обороте листов. Вот некоторые из них: «Готовы: № I вступление, VII соло флейты, импровизация Муаррона, музыка в клавесине, музыка обручения» (л. 1 об.), «Конец спектакля (театральная) музыка оканчивается», «В первую очередь № I, № VII—VIII, № III» (л. 1 об.). На первом листе первого действия: «Бравурный веселый финал. 10—15. Эта же музыка может быть в конце [актов]. Оркестр весь. Есть». (л. 2). «Интермедия. [I] Начало, без перерыва
а) — ¾ — 1 минута
в) темп вальса — 1 минута (л. 4 об.) № II музыка из марша короля 8—16 тактов (2/4) (л. 5). «Минуты 1½ музыка театральная, темп быстрый, рваный, шутовской, но соответствует драме на сцене. 10.IV.34» (л. 8 об.). Запись музыкальной фразы.
«Новый эпизод. Обручение. Испанское adagio
любовная серенада
около 1 минуты»
(л. 9 об.).
«VI. Ужин короля. Гавот с трио в 3—4 колена» (л. 18 об.). «VIII. На флейте. Пасторальная, любовная, страстная, эротическая» (л. 27 об.). «X. Сюита из 5-ти частей. Характер патетический, один кусок идет с сопровождением детей (сопрано)» (л. 39 об.). «IV. Восторг — освобождение. Торжественная музыка, чистая мелодекламация с хором, слова: отпущение грехов. Сплошной ½ минуты. Пауза. V. Убийство. Мрачный, тяжелый, резкий. Мрачная с подъемами, с опусканиями, можно без хора. 1 минута» (л. 42 об.). «Как будто последние приготовления по «сцене». Немного суетливо, разнообразить (трио, кода)... 1-ый удар гонга — начало музыки 2-й удар, когда пойдет занавес на сцене, когда ув[вертюра] кончится. Стиль французский (Моцарт) 1½ минуты. XI. «Сюита «Мнимый больной»» (л. 59 об.), «увертюра очень бодрая, веселая, заманчивая, заканчивается ув[ертюра] 2-м гонгом, идет занавес... Танец, начинается медленно, затем ускоряется, ½—¾ заканчивается ударом, из полу вырастает Лангранж и просыпается Мольер. Все отыгрыши танцевального] характера. Нарастает. Отыгрыши = количеству предыдущего текста» (л. 60 об.), «N.B. отыгрыш, удар, после удара — вступление к хору, равное двойному отыгрышу, музыка идет сплошь, декламация на музыке. Чем дальше, тем живей. Последний отыгрыш оборвется = 8 строк» (л. 61 об.).
В фонде Н.М. Горчакова сохранились протоколы репетиций спектакля «Мольер» дома у К.С. Станиславского (на Леонтьевском, 6) и запись беседы с ним. В этих документах зафиксированы отдельные высказывания и реплики Булгакова по ходу репетиций от 5 марта, 4 и 14 апреля 1935 г. (ф. 2959, оп. 1, ед. хр. 4, лл. 2—8, 13, 14, 18, 20, 50, 51). Художник Н.П. Ульянов сохранил план расположения декораций, набросанный К.С. Станиславским карандашом на маленьком клочке бумаги (ф. 2022, оп. 1, ед. хр. 126).
В период увлечения творчеством Мольера и изучения его жизни, в 1932 г., М.А. Булгаков написал Мольериану (как он сам определил жанр пьесы) в 3-х действиях «Полоумный Журдэн». Текст ее был направлен в Главрепертком 8 декабря 1932 г. Театром-студией под руководством Ю.А. Завадского, для которой, собственно, и предназначалась пьеса. Театру было разрешено работать над спектаклем, но постановка не была осуществлена (ф. 656, оп. 1, ед. хр. 438, лл. 1—49).
Очень незначительный материал отражает постановку спектакля «Мертвые души» в МХАТе. В.В. Вишневскому, исполнявшему обязанности председателя во время беседы в МХАТе о «Мертвых душах» 6 декабря 1932 г., мы обязаны сохранением краткой записи выступления Булгакова о своей работе над инсценировкой. Запись находится в фонде В.В. Вишневского (ф. 1038, оп. 1, ед. хр. 672, лл. 2—4 об.). Комедия по поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души» в 4-х актах, 12-ти картинах с прологом поступила в Главрепертком в 2 экземплярах от Отдела распространения Управления по охране авторских прав 3 апреля 1939 г. Один экземпляр машинописный, второй — стеклографическое воспроизведение (на правах рукописи). На стеклографическом экземпляре дата: «Печатала и сверила маш. Е. Опарина 22.III.39 г.» (ф. 656, оп. 3, ед. хр. 327, лл. 1 —123).
После блистательного спектакля МХАТа «Мертвые души» по инсценировке М.А. Булгакова грустно читать заключение политредактора в протоколе, приложенном к машинописному экземпляру: «Считаю ненужным распространять неудачную и во всех отношениях скудную инсценировку М. Булгакова». 10 апреля 1939 г., за несколько месяцев до смерти М. Булгакова, инсценировка была направлена «на переработку автору», в резолюции было указано также: «Вызвать к т. Евстратову» (там же, л. 1 об.).
Чтобы закончить тему инсценировки «Мертвых душ», необходимо отметить, что в фонде Союза советских писателей, в Драмсекции, хранится режиссерский вариант литературного сценария М.А. Булгакова (кинопоэма «Мертвые души» по Н.В. Гоголю). Машинопись. Режиссером фильма должен был быть И.А. Пырьев (ф. 631, оп. 3, ед. хр. 179, лл. 1 —118).
В первоначальных редакциях 1935 г. пьеса в четырех действиях «Последние дни» носила название «Александр Пушкин». Были указаны два автора — М.А. Булгаков и В.В. Вересаев. К экземпляру, направленному в 1939 г. Всесоюзным управлением по охране авторских прав в Главрепертком для разрешения к распространению, приложена копия справки, выданной М.А. Булгакову Главреперткомом в апреле 1937 г., которая вносит некоторые разъяснения в историю постановки пьесы при жизни автора. Приводим текст справки:
«Пьеса Булгакова и Вересаева «Александр Пушкин» была разрешена ГУРКом Театру им. Вахтангова 20.IX.35 г. для работы над ней. По организации в январе [19]36 г. Всесоюзного Комитета по делам искусств, последний пересмотрел репертуарный план Театра Вахтангова и работу над пьесой «Александр Пушкин» приостановил.
Выдана одному из авторов пьесы т. Булгакову по его личной просьбе.
Нач. ГУРКа Литовский».
В 1939 г. пьеса еще называлась «Александр Пушкин», но автор был уже один — М.А. Булгаков. Канонический текст был разрешен к исполнению 26 июня 1939 г., представляет собой машинопись без правки (ф. 652, оп. 2, ед. хр. 129, лл. 1—64).
Из прижизненных текстов комедии в 3-х действиях «Иван Васильевич» ЦГАЛИ располагает тремя экземплярами. Один из них машинописный экземпляр 1935 г., сохранившийся в фонде А.М. Файко, дружившего с М.А. Булгаковым. Возможно, что этот, третий, экземпляр машинописи был подарен ему Булгаковым (ф. 2205, оп. 1, ед. хр. 527, лл. 1—55).
В репертуарном секторе фонда Комитета по делам искусств СССР машинописный экземпляр датирован апрелем 1936 г. Комедия имеет подзаголовок «Сон инженера Матвеева». В тексте имеются вставки, напечатанные на машинке как единый текст, но все они отчеркнуты красным карандашом и на полях написано, что это вставки от театра. Очевидно, эти вставки были сделаны в процессе работы над спектаклем в Театре Сатиры, где его ставил Н.М. Горчаков (ф. 962, оп. 1, ед. хр. 62, лл. 1 —35). И, наконец, последний экземпляр, представленный в Главрепертком 9 декабря 1940 г. для предполагавшегося сборника. Он был разрешен «только к печати» 30 декабря 1940 г. (ф. 656, оп. 3, ед. хр. 329, лл. 1—51).
Пьеса по Сервантесу в 4-х действиях, 9-ти картинах «Дон Кихот», написанная М.А. Булгаковым в 1937—1938 гг., представлена в ЦГАЛИ СССР рукописями разных вариантов, хранящимися в трех фондах.
В фонде Н.М. Горчакова находится машинописный экземпляр с правкой автора фиолетовыми чернилами, простым, красным и синим карандашами. В основном производились сокращения, вымарывались большие отрывки, иногда и целые сцены. Этот вариант был закончен 8 сентября 1938 г.
По обильной документации, приложенной к следующему экземпляру, прошедшему через Главрепертком и находящемуся в фонде А.Я. Бруштейн, можно проследить движение рукописи по различным инстанциям. Пьеса была закончена 8 сентября 1938 г. Через несколько дней, 14 сентября, она была представлена Театром им. Евг. Вахтангова в Главрепертком. На сопроводительном письме резолюция заведующего отделом театра и драматургии Главреперткома М.М. Мирингофа: «Срочно. Направить на консультацию проф. Дживелегову. 5 окт.» Через неделю был получен отзыв А.К. Дживелегова (см. приложение 1 к настоящему обзору). Пожелания рецензента были учтены автором — восстановлена снятая ранее сцена Дон Кихота с Санчо Пансой из 2-й картины 1-го действия, начиная со слов Санчо: «Впрочем, Вы не станете есть моей простой пищи», до слов Дон Кихота: «...я приготовлю бальзам и открою тебе его секрет». Экземпляр для утверждения Главреперткома был датирован 18 декабря 1938 г., 17 января 1939 г. пьеса была разрешена к постановке (ф. 2546, оп. 1, ед. хр. 694, лл. 1—83).
Еще один экземпляр представляет собой заверенную машинописную копию разрешенного Главреперткомом варианта. Он напечатан на папиросной бумаге. 5 марта 1939 г. помечена его сверка с оригиналом. На титульном листе пометы фиолетовыми чернилами: «Право первой постановки в Москве принадлежит Театру им. Вахтангова». «Постановку согласовывать с автором. Адрес: Москва 19, ул. Фурманова, 3, кв. 44. Михаил Афанасьевич Булгаков. Тел. Г-6-47-66» (ф. 656, оп. 5, ед. хр. 1031, лл. 1—76).
И, наконец, последняя пьеса Булгакова — «Батум», над которой он работал в 1938—1939 гг. и закончил 24 июля 1939 г., представлена чистой машинописью. Она осталась неопубликованной (ф. 656, оп. 5, ед. хр. 1028, лл. 1—85).
Своеобразной разновидностью театрального наследия М.А. Булгакова являются его либретто опер «Минин и Пожарский», «Петр Великий» и «Рашель». Ни одна из этих опер не была поставлена на сцене, хотя музыку писали крупные композиторы. В 1936—1938 гг. над оперой «Минин и Пожарский» работал Б.В. Асафьев. В его фонде хранится первый вариант либретто, оконченный М.А. Булгаковым 20 июля 1936 г. (ф. 2658, оп. 1, ед. хр. 90, лл. 1 —25). Он носит следы работы композитора — вставки дописывания, зачеркивания по машинописному тексту, — те пожелания, которые будут высказаны либреттисту в одном из писем композитора и которые будут приняты писателем и внесены в окончательный вариант либретто. На первой странице против имен действующих лиц композитор сделал разметки тембров их голосов. Экземпляры либретто оперы первой и второй редакции хранятся также в фондах Большого театра (ф. 648, оп. 4, ед. хр. 291), Комитета по делам искусств СССР (ф. 962, оп. 1, ед. хр. 63) и Главреперткома (ф. 656, оп. 5, ед. хр. 9660). Дополнения к либретто, возникавшие в результате совместной работы композитора и писателя, приложены к письмам, вместе с которыми они пересылались 7 февраля, 10 и 20 апреля 1938 г. из Москвы в Ленинград, где жил композитор (ф. 2658, оп. 1, ед. хр. 503, лл. 3, 6—7 об., 10 и об.). В ЦГАЛИ в фонде Б.В. Асафьева хранится 5 писем и телеграмм М.А. Булгакова с 2 октября 1937 г. по 20 апреля 1938 г. (ф. 2658, оп. 1, ед. хр. 503, лл. 1 —12).
Клавир и партитура оперы хранятся в фонде Б.В. Асафьева (ф. 2658, оп. 1, ед. хр. 87—89). Переписка М.А. Булгакова с Б.В. Асафьевым в период их работы над оперой опубликована с подробным комментарием в сб. «Музыка России», вып. 3. М., 1980, с. 212—297.
Либретто оперы в 4-х действиях 9-ти картинах «Петр Великий», оконченное 13 сентября 1937 г., представлено машинописным экземпляром с сопроводительным письмом автора председателю Комитета по делам искусств П.М. Керженцеву от 17 сентября 1937 г.: «Прилагая при этом экземпляр оперного либретто «Петр Великий», сочиненного мною и сданного в Большой театр (согласно договоренности, по которой я обязался сочинять одно либретто в год для Большого театра), прошу Вас ознакомиться с ним» (ф. 656, оп. 5, ед. хр. 9661, лл. 2—39). К либретто приложен отзыв, состоящий из 10 пунктов, общий его смысл — необходимость существенной доработки (там же, л. 1). Музыку для этой оперы писал Р.М. Глиэр, начинал он работать и над оперой «Рашель», либретто которой было написано М.А. Булгаковым в 1938—1939 гг. (см. ф. 2085, оп. 1, ед. хр. 28—31).
Последнее либретто М.А. Булгакова к опере «Рашель» (по рассказу Мопассана «Мадемуазель Фифи») хранится с письмами к И.О. Дунаевскому, который работал над созданием этой оперы в течение 1938—1939 гг. (ф. 2062, оп. 1, ед. хр. 442, лл. 9—44). Дата окончания рукописи — 26 марта 1939 г. Она пересылалась частями в письмах к И.О. Дунаевскому. Письма с 1 декабря 1938 г. по 7 апреля 1939 г. В архиве И.О. Дунаевского хранится 4 письма (ф. 2062, оп. 1, ед. хр. 442, лл. 1—7). Они опубликованы в сборнике: И. Дунаевский. Избранные письма (Л., 1971 г.) и в журнале «Театр» (1981, № 5) в сообщении Н. Павловского «Золото-красный Большой театр», где рассказывается об истории создания всех трех оперных либретто.
Многое о судьбе писателя может рассказать личное дело консультанта-либреттиста, хранящееся в фонде Большого театра. Это последняя его официальная должность. Открывается оно подробной анкетой, заполненной 19 октября 1936 г. собственноручно М.А. Булгаковым. Здесь есть сведения и о дате рождения, и о родителях, и о сестрах и братьях, о жене Елене Сергеевне Булгаковой, а также об образовании, знании языков, печатных работах. В последней графе значится: «Роман «Белая гвардия» печатался в СССР и за границей, повести и рассказы печатались в СССР, многочисленные фельетоны — в СССР, пьесы «Дни Турбиных», «Зойкина квартира» и многие другие переведены на французск[ий], английский, немецкий, итальянский и др. языки». Сведения о службе: «В 1919 году, проживая в г. Киеве, последовательно призывался на службу в качестве врача всеми властями, занимавшими город. [Во время февральской и Октябрьской революций] в Смоленской губернии работал в земстве в качестве врача. В 1920-м году, бросив занятия медициной, служил в Лито, начал заниматься драматургией в г. Владикавказе. В 1921 г. переехал на постоянное место жительства в Москву. В 1921 году в Москве служил в Лито Главполитпросвета, работал в газете «Гудок» в последующие годы. В 1926 году были поставлены первые пьесы «Дни Турбиных» и «Зойкина квартира» в МХАТ и Т[еатре] Вахтангова. В 1930-м году режиссер-ассистент МХАТ и консультант ТРАМ'а (в ТРАМ'е работал около года, а в МХАТ по 15 сентября 1936 года» (ф. 648, оп. 6, ед. хр. 186, лл. 1—2 об.).
7 сентября 1939 г. Булгаков написал заявление в Дирекцию Большого театра: «Вследствие расстроенного здоровья прошу предоставить мне отпуск с 10 сентября по 5 октября 1939 года» (там же, л. 9). Второе заявление 15 сентября 1939 г.: «Сообщаю, что я вернулся из разрешенного мне до 5 октября отпуска, не использовав его до конца» (там же, л. 10). Это заявление написано сторонней рукой и только подписано Булгаковым. И далее служебная записка о том, что Булгаков исключается из списков служащих Большого театра за смертью с 10 марта 1940 г. (там же, л. 11). Последний лист в деле — матерчатый черный конверт отдела кадров Большого театра с бумажными наклейками с обеих сторон для различных сведений, интересующих отдел кадров. В частности, там зафиксировано: «Зачислен 1.X.36 г. консультантом-либреттистом Большого театра. 10.III.40 г. исключ[ен] за смертью» (там же, л. 14).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |