Важнейшим элементом булгаковских текстов является фантастика. Иронически обличать окружающую его действительность автор решает, используя фантастические, мистические, иррациональные мотивы и образы. Его слова о том, что он писатель мистический, отражены в романе «Мастер и Маргарита» полностью. Используя поэтику иррационального, М.А. Булгаков создает неповторимый роман, включающий в себя не только мистических персонажей, события, пространства, но и текст «романа» о Понтии Пилате, неразрывно связанный с основным романом.
Булгаков не идет по пути традиционного воспроизводства евангельских образов, он дает им свою смысловую нагрузку. Однако эти образы явно повлияли на конечное формирование булгаковских персонажей и сюжета его романа.
М.А. Булгаков намерено искажает имена персонажей. Говоря, например, о Иешуа Га-Ноцри, читатель понимает, кто имеется в виду, однако, дабы не отождествлять полностью своего персонажа с евангельским, автор изменяет знакомое имя — с претензией возвращения изначального палестинского варианта, т. е. «реалистической» версии тех событий.
То же и с Воландом, это имя отсылает читателя к трагедии «Фауст» И.В. Гёте, но за основу берется не главное имя гётевского инфернального героя, а одно из второстепенных. Подробная трактовка этого имени дана в монографии Б. Соколова «Булгаков. Мастер и демоны судьбы»: «Само имя Воланд взято из поэмы Гёте, где оно упоминается лишь однажды и в русских переводах обычно опускается. Так называет себя Мефистофель в сцене Вальпургиевой ночи»1
Булгаков показывает и то, что его персонаж не равен гётевскому Мефистофелю. В трагедии Гёте это имя пишется как Voland, что звучит, как Фаланд. Имя же булгаковского Воланда пишется по-другому: «Пока иностранец совал их редактору, поэт успел разглядеть на карточке напечатанное иностранными буквами слово «профессор» и начальную букву фамилии — двойное «В» — «W»»2. Однако, М.А. Булгаков все же добавляет деталь, отсылающую к тексту И.В. Гёте. После выступления в театре герои эпизода пытаются вспомнить имя черного мага: «А может быть, и не Воланд? Может быть, и не Воланд. Может быть, Фаланд»3. Используя образы евангельских и гётевских персонажей, М.А. Булгаков наделяет их своими, новыми смыслами, при этом иронически искажая имена прототипов.
Создавая такой образ Воланда в романе «Мастер и Маргарита», М.А. Булгаков откровенно полемизирует не только с И.В. Гёте, но и с расхожим представлением о Мефистофеле, дьяволе, мистике. Воланд Булгакова не враг человечества, он не стремится низвергнуть бога, скорее наоборот. Он говорит писателям-атеистам: «Имейте в виду, что Иисус существовал»4, и добавляет: «А не надо никаких точек зрения, — ответил странный профессор, — просто он существовал, и больше ничего»5. Воланд не борется с богом, не борется с человеком, а борется с человеческими пороками. Наряду с Иешуа, Воланд появляется в земном мире, чтобы напомнить ему о духовных качествах, они используют разные методы, но оба борются за человека, а не против него. Гетевский образ в романе «Мастер и Маргарита» наполнен булгаковской душой. Он — демон XX века, искушающий, но воспитывающий.
Гротесково-иррациональной поправкой к обыденным представлениям о действительности становятся также фантастически осмысленные образы животных, в «Мастере и Маргарите» особенно важен кот Бегемот. Этот образ также связан с инфернальной тематикой, но очень много сходства и с романтической бестиаризацией человеческого мира. В частности, Бегемот тесно связан с котом Мурром Гофмана.
Выше уже говорилось, что в письмах писателя отражен интерес к одному из филологических исследований наследия немецкого романтика (там речь шла о сатирических функциях фантастики у Гофмана) — Булгаков видит родство своих принципов и того, что исследователь обнаружил у Гофмана.
В работе Т.Ю. Малковой так характеризуются литературные связи Булгакова и Гофмана: «Произведения обоих авторов роднит свободное сочетание мистики с сатирическими картинами современной действительности. Исследователями проводились аналогии образов (кот Мурр — Бегемот), указывалось сходство сюжетных ходов (Весенний бал полнолуния в «Эликсирах сатаны» — Бал ста королей в «Мастере и Маргарите»). В диссертации выявляются прямые и скрытые параллели между Воландом и Художником из «Эликсиров сатаны». Связи с произведениями Гофмана проявляются и на мотивном уровне (мотив дьявольского зелья, глумления). Хотя автор «Мастера и Маргариты» отходит в своем произведении от традиций «черной романтики» Гофмана, ему оказывается близка концепция немецкого писателя, подтверждающая неразрывность добра и зла в мире»6.
Зачастую М.А. Булгаков использует мистические образы в своем творчестве, задаваясь целью создать уникальную ироническую ситуацию. Дьявольские силы в повести «Дьяволиада» создают оригинальную систему, имеющую цель — высмеять, выставляя на показ пороки бюрократической системы. Так и в романе «Мастер и Маргарита» мистические персонажи и события так или иначе обличают человеческие, культурные и социальные пороки общества, в котором жил автор романа. Образы из мировой литературы, повлиявшие на создания Булгаковым своего романа, можно встретить у таких писателей как Гёте, Байрон, Данте. Все они использовали тему инфернального, мистического, и у каждого Булгаков взял что-то свое, тем не менее, его образы остаются полемичными по отношению к прототипам.
Определение роли мистического, в том числе роли образа самого Воланда, тесно связывает роман М.А. Булгакова с творчеством Н.В. Гоголя. Чтобы понять эту связь необходимо обратиться к мотиву пути в творчестве Н.В. Гоголя: «Положительные герои, наделённые христианскими добродетелями, в повестях Гоголя находят путь царствия небесного, путь святости и божьей благодати. Примечательно, что нравственный путь к спасению у некоторых героев гоголевских повестей соотносится с евангельскими заповедями Нагорной проповеди Христа в Священном писании. Эти два значения, как две крайние вехи. Между ними располагаются множество других значений — и прямых, и метафорических, образуя сложный и единый гоголевский образ дороги»7. В романе Булгакова мотив пути, в частности пути к спасению, очень важен. Прежде всего автора XX века интересует нравственный путь. Человек может только сам прийти к нравственному спасению. Воланд в этом случае лишь подталкивает человека к выбору (как в случае с Никанором Ивановичем и его сном). Как и в случае с образом дьявола, Булгаков берет художественный прием и разворачивает его к реалиям XX века.
Такие трансформации мотивов и образов в романе «Мастер и Маргарита» связаны прежде всего с веянием эпохи. Начало XX века характеризуется не только деконструкцией всех прошлых законов, обычаев, правил, не только тяготением к мистике, к оккультизму (характеристики «Нового средневековья»), но и кризисом человеческой духовности. М.А. Булгаков стремится показать в своем романе, как исчезла душа, люди не верят ни в бога, ни в дьявола, в булгаковской Москве осталась только жадность, пошлость, низость. Так что теперь Князь Тьмы становится для людей пусть не проводником в мир нравственности и духовности, но, по крайней мере, той силой, что с помощью иррациональных, мистических действий способен наказать человека так, чтобы тот попытался найти дорогу к нравственности и духовности.
Н.В. Гоголь всегда был творческим ориентиром для М.А. Булгакова, многие исследователи приводят слова автора «Мастера и Маргариты» о том, что именно Н.В. Гоголя он «неизменно ставил себе за образец»8. Между персонажами двух писателей нередко проводятся параллели. Мотив безумия, ярко представленный в булгаковском романе и связанный со столкновением реалистических персонажей с мистическими (в особенности с Воландом), также отсылает к гоголевской традиции демонстрации безумия в литературе. Мистические произведения Н.В. Гоголя построены таким образом, что безумие человека неразрывно связано со встречей с мистическим, иррациональным. Такую же модель безумия развивает и Булгаков, идя по стопам своего учителя. Такое же продолжение гоголевской традиции отношения к мистическому видится и в тех частях романа, где свита Воланда создает мистические ситуации, чем возмущает, удивляет, доводит до безумия персонажей рационального мира. Сразу же вспоминаются гоголевские фольклорные, мистические силы из «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Однако, когда дело дает до смысла образа, до его идеологической окраски, повторяется ситуация в отношении гётевских персонажей. Ведь дьявол — Воланд у Булгакова уже не может быть абсолютным злом, уничтожающее веру в бога, напротив, здесь Воланд идет пусть и на расстоянии, но все же по одной дороге с Иешуа, у них одна цель. Зло приобретает здесь другую форму, и образ дьявола лишается своей прежней трактовки.
В данном контексте необходимо затронуть и литературный диалог с другим русским классиком, а именно с Ф.М. Достоевским. Если Гоголя Булгаков признавал своим учителем, считал своим любимым автором, то Достоевскому он не уделяет столь много внимания. При этом влияние творчества Фёдора Михайловича на литературные труды Булгакова очевидно и не заканчивается прямыми отсылками, а носят архитектонический смысл: «Ответственность личности за судьбы мира — мысль общая для Достоевского и Булгакова, мысль христианская»9. Но опять же, в сравнении с романом «Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевского, булгаковские образы из «Мастера и Маргариты» приобрели другой смысл, другую ценностную окраску. Самым значимым здесь будет образ дьявола. Полемика с концепцией зла Достоевского очевидна, Дьявол в романе Фёдора Михайловича — это однозначное, беспрекословное зло, темная сторона человека. Зло в романе Булгакова, напротив, не собрано в Воланде, он скорее выявляет зло в человеке. Следовательно, результатом этой полемики становится отделение зла, творимого человеком, от образа дьявола, дьявол больше не виноват в человеческих пороках, человек — виноват.
Поиск нового духовного пути, заключающего в оправдании дьявола и в обвинении самого человека в его пороках, характерна для писателей начала XX века. Поэтому М.А. Булгаков, который, казалось бы, тяготеет к гоголевской мистичности, иррациональности, присущей XIX в., на самом деле как писатель своего времени отражает в мистических персонажах новую модель. Человек, забывший о Боге, дьяволе, о своей душе, о спасении, праведности, с точки зрения Булгакова, — человек падший. И человек XX века не в состоянии обратиться к Богу за спасением, за поиском ответов на вопросы духовные, потому что человек XX века в Бога не верит. Но дьявол как тот, кто способен контактировать с человеком напрямую, в романе Булгакова может привести человека к спасению, если, конечно, тот сам этого захочет.
Примечания
1. Соколов Б.В. Булгаков. Мастер и демоны судьбы. — М.: «Э», 2016. — С. 598.
2. Булгаков М.А. Собрание сочинений в 10 т. Т. 9. Мастер и Маргарита. — М.: ГОЛОС, 1999. — С. 24.
3. Там же. — С. 235.
4. Там же. — С. 25.
5. Там же.
6. Малкова Т.Ю. Роман М.А. Полигенетичность демонических образов романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. филол. наук. — Кострома, 2012 [Электронный ресурс]. URL: https://new-disser.ru/_avtoreferats/01005430485.pdf
7. Налётова Т.Б. Христианские мотивы возмездия и пути спасения души в раннем творчестве Н.В. Гоголя // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. — 2012. — № 5. — С. 130—133.
8. Попов П.С. Биография Булгакова / П.С. Попов // Булгаков М. Письма. Жизнеописание в документах. — М.: Современник, 1989. — С. 541.
9. Фролова Т.С. Возвращение Фауста. Репетиция идей Достоевского в романе Булгакова «Мастер и Маргарита» / Т.С. Фролова // Вестник Омского университета. — 2012. — № 1. — С. 271—278.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |