В советские времена Спиридоновка называлась улицей Алексея Толстого, потому что этот писатель тоже жил здесь. Присущее товарищу Сталину своеобразное чувство юмора проявилось в том, что «красному графу» Толстому предоставили квартиру во флигеле, где до революции жила прислуга Рябушинских и располагались служебные помещения, тогда как в бывший особняк миллионера поселили Буревестника революции и бывшего босяка Максима Горького. Поистине, «кто был ничем, тот станет всем».
Хотя вряд ли сам Толстой воспринял это как издёвку — скорее, как расставленные точки над «i». Шехтелевский шедевр стал музеем умершего в 1936 году Горького, а улица Тверская была переименована в честь Алексея Максимовича ещё при его жизни. Большую Никитскую переименовали в честь Герцена, Малую — в честь актёра Качалова, а вот Спиридоньевка оставалась нетронутой и свободной для присвоения нового имени, так что Алексей Николаевич вполне мог рассчитывать на посмертные почести по высшему разряду. К тому же род графов Толстых издревле считал святого Спиридона своим небесным покровителем, что дополнительно улучшало расклад.
Вышло как по писаному. И музей организовали в доме после смерти вдовы, и бронзовый памятник воздвигли в сквере неподалёку.
Вообще отношения художника с властью обычно сводятся к одной из двух моделей — бодания телёнка с дубом либо продажи души оптом и в розницу. Граф Толстой выбрал второе и сделку провернул весьма удачную, так что его Сталинские премии, полученные за идеологически выдержанные произведения вроде «Петра I», удивления не вызывают, тем более что и написаны его книги отнюдь не бездарно. Странно другое: его самое известное творение, сказка «Золотой ключик», представляет собой всего лишь переделку книги Карло Коллоди «Приключения Пиноккио», зато самая лучшая повесть Толстого — пронзительный, завораживающий трагифарс «Похождения Невзорова, или Ибикус» — практически забыта. Ну да ладно, на вкус и цвет товарища нет, мы и от Тургенева помним только сами знаете что.
Если же говорить о личности Толстого, то она являла собой парадоксальный сплав барства и низости, таланта и беспринципности. Его пращур Пётр Толстой, великий дипломат Петровской эпохи, в своё время выманил цесаревича Алексея из безмятежной Италии в неласковую Россию, где сын первого нашего императора в итоге нашёл свою смерть в застенках Тайной канцелярии. Так вот, существует предание, что вздёрнутый на дыбу цесаревич осыпал страшными проклятиями и Толстого, и весь род его, вследствие чего в каждом поколении Толстых, наряду с личностями очень одарёнными, рождались и люди малоприятные, а то и вовсе повреждённые в уме.
Памятник Алексею Толстому. Скульптор Г.И. Мотовилов, архитектор Л.М. Поляков, 1958 г.
Графу Алексею Николаевичу суждено было соединить в себе и талант, и мерзостность. В середине 1920-х годов Д.П. Святополк-Мирский дал ему оригинальную характеристику: «Самая выдающаяся черта личности А.Н. Толстого — удивительное сочетание огромных дарований с полным отсутствием мозгов». Всё же мозгов Толстому хватало, по крайней мере, для того, чтобы держать нос по ветру. Иначе зачем было писать повесть «Хлеб» о роли товарища Сталина в обороне Царицына, если уже написан роман «Хождение по мукам»? К чему было участвовать в 1944 году в работе специальной комиссии под руководством академика Н.Н. Бурденко, пришедшей к заключению, что польские офицеры в Катыни были расстреляны немцами?
Вот как писала о графе Ахматова: «Толстой был очень одарённый и интересный писатель, негодяй, полный очарования, человек сумасшедшего темперамента; сейчас он мёртв; он был способен на всё, на всё; он отвратительный антисемит, он был бешеный авантюрист, неверный друг, он любил только молодость, власть, жизненную силу. Он был разновидностью Долохова, он называл меня Аннушка — меня от этого передёргивало, — но он мне нравился, даже несмотря на то, что он был причиной смерти лучшего поэта нашего времени, которого я любила и который любил меня».
Поэт, о котором упомянула Анна Андреевна, — это Осип Мандельштам. Весной 1934 года он прилюдно дал графу пощёчину за какую-то обиду, нанесённую жене. Времена стояли отнюдь не дуэльные, так что вызова к барьеру не последовало. Однако в ночь с 13 на 14 мая 1934 года Мандельштам был арестован, и сейчас уже вряд ли кто-нибудь сможет сказать с полной уверенностью, имел ли Толстой к этому факту отношение или же не имел.
Кстати... В неказистом доме на другой стороне Большой Никитской находится заведение под вывеской «Лавка и кафе Студии Лебедева». Забавно, наверное, Тёме Лебедеву сидеть за столиком собственного кафе и любоваться памятником своему одиозному прадеду, восседающему в бронзовом кресле в тихом скверике, вперившись металлическим взором куда-то мимо церкви Большого Вознесения.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |