Позволим себе совершить здесь перескок из эпохи создания Гоголем «Ревизора» в иное время и увидеть, что над «Ревизорами», спустя ровно сто лет после описываемых событий, в Москве, независимо один от другого, работают два Михаила: Каростин и Булгаков. Какие интересные параллели находим мы, но и какие разительные различия ситуаций!
Совсем не известный мне, но очень талантливый современный автор Сергей Шавырин (разысканный через Интернет Г. Волиной — В.С.) считает, что главной целью своей жизни Гоголь (после написания и постановки «Ревизора» — В.С.) видел в создании Второй части «Мёртвых душ», в которой хотел показать положительного героя в России. Но в творчестве Гоголя, пишет Шавырин, не было и не могло быть положительного героя. Первая часть поэмы является галереей уродов общества. По этому поводу Герцен писал: «Поэзия Гоголя — это крик ужаса и стыда, который издаёт человек, опустившийся под влиянием пошлой жизни, когда он увидит в зеркале своё оскотинившееся лицо». Гоголь со своей жёсткой, сатирической точки зрения, продолжает Шавырин, просто не мог найти какого-либо положительного героя. Бесконечные философские искания, а также осознание невозможности создать нужного ему героя для Второй части «Мёртвых душ» привели к душевной болезни, и Гоголь фактически погиб от шизофрении. Он сжёг Вторую часть, поскольку понял, что не в состоянии выполнить задуманное. Предположим теперь, пишет далее автор из Интернета, что Гоголю была бы дана ещё одна возможность выполнить цель своей жизни и написать всё-таки Вторую часть «Мёртвых Душ» — в ином времени, начав всё с чистого листа... Что бы из этого получилось? По мнению Шавырина, ответ совершенно очевиден. Гоголь стал бы Булгаковым и написал Вторую часть «Мёртвых душ», назвав её «Мастер и Маргарита». Несомненно, что только «Мастер и Маргарита» может претендовать на то, чтобы рассматриваться продолжением «Мёртвых душ». Таким образом, говорит очень смело талантливый автор, можно утверждать, что Михаил Булгаков и Николай Гоголь — это один и тот же человек, аналогично поэтам Пушкину и Высоцкому. «Мастер и Маргарита» — произведение, аналогичное «Мёртвым Душам», в нём тоже собрана галерея уродов России. Пошлость и низость жизни, которую рисует Булгаков, показаны с совершенно аналогичным, гоголевским, гротеском. История Мастера, который заболел шизофренией и сжёг рукопись своего романа, — разве это не история самого Гоголя? И «мёртвых душ» в «Мастере и Маргарите» предостаточно. Именно над ними проводит свои злые и порой жестокие «эксперименты» Воланд, в конце концов наказывая их. Читая вперемежку то Гоголя, то Булгакова, можно подумать, что пишет один и тот же человек. Та же сатира, та же сюрреалистическая манера изображения действительности, та же невозможность найти положительного героя вне психиатрической клиники. А ведь Гоголь и Булгаков жили в совершенно разные эпохи. И что же? Карикатурные образы «Мёртвых душ», которые при социализме называли «пережитками старого мира», ничем не отличаются от высмеянных в романе Булгакова представителей новой Москвы. Следовательно, человеческие пороки не зависят от социального и политического устройства общества, от его религиозных воззрений. Так кто же всё-таки положительный герой в «Мастере и Маргарите»? Воланд, утверждает Сергей Шавырин. Являясь, с одной стороны, аналогом Чичикова, который только и занят тем, что собирает «мёртвые души» по всей округе, Воланд, с другой стороны, выступает аналогом реального Ревизора из Петербурга, разоблачений которого так боятся воры, взяточники и прочие чиновные негодяи. Воланд — Ревизор Мёртвых душ — и есть тот самый положительный герой, которого Гоголь не смог найти в сожжённой рукописи своей незаконченной поэмы.
Я специально рассказал так подробно (и часто дословно повторяя фразы автора) о размышлениях неизвестного мне Сергея Шавырина, потому что хочу высказать ему благодарность за прозорливую смелость его предположений и утверждений и заметить, что он невольно возвращается от «Мёртвых душ» к «Ревизору», полагая, что Воланд в «Мастере и Маргарите» является новым воплощением Ревизора. В этих заметках я ещё скажу о том, как Булгаков прикоснулся к «Ревизору», пытаясь дать ему иную форму жизни — в кинематографе. Читатель ещё увидит, как пересекутся пути Булгакова и почти забытого Каростина, покорившего писателя своей очевидной гениальностью. Но то, что Гоголь реинкарнировался в Булгакова, перешёл в его произведения, — это, по сути, правда. Иначе откуда бы взяться стольким удивительным совпадениям в судьбах обоих авторов, откуда такое доскональное знание Булгаковым произведений Гоголя и неизменное его поклонение своему кумиру!?
Но переключим теперь внимание от великих имён на Михаила Степановича Каростина. Если всемирно известному ныне писателю Михаилу Афанасьевичу Булгакову посвящены тысячи изданий, то человеку, которого он назвал гениальным, не посвящено и десятка опубликованных статей. Вот почему я с максимальным числом подробностей воспроизведу здесь всё, что мне удалось собрать при исследовании жизни и творчества «одной из моих находок» — Михаила Степановича Каростина.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |