Одна из главных методологических проблем, стоящих перед исследователем языковой личности писателя, языковой картины мира в его произведениях, художественного мира произведений писателя — опасность отождествления художественной картины мира, актуальной для писателя, с художественной картиной мира, актуальной для читателя, реципиента (и исследователя, поскольку он также основывает свой анализ на результатах чтения). Ведь эстетическое богатство произведения открывается только в момент контакта последнего с читателем [Тодоров: 107], а читатель, поэтому, — полноправный создатель целостной художественной картины как системы смыслов, которую он формирует на основе читаемого текста. А поскольку художественная картина мира системно связана и с языковой картиной мира, и с языковой личностью писателя, подобная подмена может оказаться фатальной и для результатов анализа языковой личности писателя и языковой картины мира в его произведениях.
Данные опасения давно существуют в филологии (как в лингвистике, так и в литературоведении), равно как существует и теоретическая традиция их осмысления, восходящая к идеям Ж.П. Сартра дифференциации понятий «текст» и «произведение».
Основными подходами к проблеме осмысления данных терминов можно отметить «текстоцентристскую» позицию М.М. Бахтина и структуралистов 60—80-х годов, согласно которой текст представляет собой единственный объект исследования и «лингвистический анализ в известных пределах может и вовсе отвлечься от авторства» [Бахтин 1986: 473]; концепцию Р. Барта, который разделял текст — «поле методологических операций» и произведение — «вещественный фрагмент, занимающий определенную часть книжного пространства (например, в библиотеке)» [Барт 1994: 415]; позицию Ю.М. Лотмана, по мысли которого художественное произведение представляет собой модель мира, а текст — систему языковых средств, служащих воплощению авторского замысла и семантизации художественной картины мира [Лотман 1994].
Вместе с тем произведение и текст как члены бинарной оппозиции одновременно предстают перед читателем — субъектом анализа и интерпретации, а результаты последних взаимно верифицируются.
Таким образом, объектом исследования при работе с языковой картиной мира и языковой личностью писателя можно определить текст, который стал результатом вербализации авторского варианта произведения (художественного мира) и который осмысливается реципиентом (читателем, исследователем), при этом сам текст и его анализ есть гарантия верности интерпретации, а также гарантия структурного тождества авторского и читательского вариантов художественного мира произведения. Художественный мир произведения — это производное от авторской языковой картины мира, причем форма и способы преобразования одного в другое зависят от характеристик языковой личности автора, которая есть набор структуропорождающих категориальных средств претворения языка в текст. Онтологические же различия между языковой картиной мира и художественным произведением (художественным миром) основываются на специфике художественного концепта (метаконцепта), а также характере использования соответствующих текстовых средств — их выбор есть прерогатива личности писателя как языковой личности; сама же языковая личность есть, условно говоря, номенклатура средств трансформации языковой картины мира в художественный мир произведения.
Несмотря на то, что мы вслед за литературоведами разграничиваем понятия текст и произведение, в рамках данной работы эти термины встречаются и как синонимы, что обусловлено стилистическими целями и задачами.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |