В XXI веке классический трикстер почти исчез из литературных произведений и кинематографии, на смену ему пришел более современный его тип, играющий роль злого гения, безумца, мошенника, вора и шута, более схожий с трикстером «советского периода». К современным героям — трикстерам можно отнести, например: «взломщика» умов, преступника, вора Жан ле Фламбёр из романа Ханну Райаниеми «Квантовый вор», персонажей романа «Дом, в котором...» Мариам Петросян, капитана Джека воробья из фильма «Пираты Карибского моря», Джокера из комиксов о Бэтмене и фильма «Темный рыцарь», Стенли Ипкисса из фильма «Маска». Образ исключительно отрицательного героя почти исчез с экранов кино и со страниц литературных произведений, его заменил герой-трикстер практически всегда с ярко проявленным смеховым началом и отличающийся амбивалентностью. Однако при всех изменениях, которые претерпел образ трикстера за время своего существования, его главные функции и характеристики остались неизменными.
С целью показать, как трансформировался образ трикстера в современной литературе, мы рассмотрим героев романов Бориса Акунина: графа Зурова и Ивана Бриллинга («Азазель»); Князя Пожарского («Статский советник»); Наполеона («Планета вода»).
* * *
В героях романа «Азазель» — графе Зурове и Иване Бриллинге — отчетливо просматривается «трикстерный комплекс». Автор намекает на трикстерную сущность графа Зурова уже при первом его появлении в романе, однако отчетливые трикстерные черты этот персонаж начинает проявлять в восьмой главе.
Интересным представляется эпизод, в которой трикстер подшучивает над Фандориным, используя незаряженный револьвер. В этом эпизоде проявляется любовь Зурова к злым розыгрышам и ярко выраженное комическое начало (перфоманс)1. При этом эпизод сопровождается насмешливыми комментариями графа. Зуров намеренно добавляет действию «художественный эффект» и разыгрывает ситуацию в комическом ключе, несмотря на то, что граф играет «на смерть» с Фандориным: «<...> Кто первым вытянет карту черной масти, тот и пустит себе пулю в череп <...> Тем временем Зуров, картинно перекрестившись, метнул верхнюю карту. Выпала бубновая дама. — Сие Венера, — нагло улыбнулся граф. — Вечно она меня спасает. <...> Эраст Петрович протянул руку и открыл пикового валета».
Фандорин был уверен, что умрет в этот вечер, а в итоге над ним лишь посмеялись и выставили дураком: «Сие Момус, то есть дурачок, — пояснил Ипполит и сладко потянулся. — Однако поздновато»2. Также в этой сцене можно увидеть элемент трюка. Зуров в попытке обмануть (выставить посмешищем) своего контрагента Фандорина прибегает к уловке. Как и в большинстве эпизодов с трикстерами, основными предикатами данного трюка служат: коварный совет, мнимая угроза, подстрекательство, раздразнивание и мнимая слабость3.
Также Граф Зуров использует «карточную символику», которая часто соотносится с трикстерами и шутами. Ипполит напрямую связан с картами (которые сопровождают его всю жизнь) и заведует «игорным притоном» (так его дом называет Бриллинг). Зуров обладает фатальным везением, которое не срабатывает лишь при столкновении с «врожденной удачей» главного героя. Как и большинство трикстеров, граф испытывает неопределимое влечение к азартным играм, любит играть с судьбой и почти не боится смерти. Зуров играет не ради денег, а ради самой игры. Его трофеи в кабинете тому подтверждение: «Они проследовали темной анфиладой и оказались в круглой комнате, где царил замечательный беспорядок — валялись чубуки и трубки, пустые бутылки, на столе красовались серебряные шпоры, в углу зачем-то лежало щегольское английское седло. Почему это помещение называлось «кабинетом», Фандорин не понял — ни книг, ни письменных принадлежностей нигде не наблюдалось. — Славное седлецо? — похвастал Зуров. — Вчера на пари выиграл»4.
К тому же Ипполиту Зурову свойственна насмешливая манера речи, использование замысловатых фраз и остроумных оборотов. Однако порой Ипполит, как всякий трикстер, не осознает над кем можно шутить, а над кем нельзя (сцена с Гасаном Хайрулле и молитвой)5.
Стоит также отметить, что Зуров в романе «Азазель» изначально находится на «положительном полюсе» и имеет функцию «трикстера проводника». Он не противостоит главному герою Эрасту Фандорину, а напротив, помогает ему. Ипполит дает английский адрес госпожи Бежецкой (направляет его), внезапно появляется в сцене у пирса и спасает Фандорина от смерти, застрелив предателя Пыжова. Таким образом, мы видим, что Зуров — трикстер-помощник (об этой функции трикстера см. в статье Е.М. Мелетинского «Культурный герой»6), который помогает главному герою преодолевать препятствия, спасает его, а затем исчезает.
Также мы обнаруживаем, что в модели поведения Зурова проявляется одна из базовых трикстерных черт — амбивалентность. Изначально Ипполит Зуров в сюжете романа занимает скорее позицию врага и воспринимается Фандориным как угроза. Но при этом герой-трикстер не теряет смеховое начало и любовь к трюкам. А позднее Зуров как будто перевоплощается в положительного персонажа. Такой трикстер всегда будет восприниматься как «свой», он будет всегда выигрывать, однако побеждать будет исключительно с помощью трюков, а не благодаря храбрости и силе7.
Второй персонаж в романе «Азазель», в котором мы усматриваем трикстерские черты, — Иван Бриллинг. Акунин называет своего героя «человек будущего». Бриллинг мечтает о прорыве в обществе, он реформатор. В его доме можно увидеть новейшие изобретения, такие, как первый телефон — аппарат Белла. Он владеет новинками техники и оружия (бельгийский семизарядный «герсталь»). Однако почти все действия Бриллинга носят деструктивный характер, направлены на разрушение, что характерно для архетипической модели трикстера-«диверсанта».
Но и в этом персонаже проявляется амбивалентность, которая свойственна всем героям-трикстерам. Ради достижения цели, ради «высшего блага» он готов убивать людей. Конечно, в его поступках просматривается и меркантильный интерес, так как Бриллинг прокладывает дорогу не только для «светлого будущего своей страны», но и для своего собственного будущего.
На протяжении всего произведения Иван Бриллинг искусно манипулирует главным героем, и Эраст искренне ему верит. Не зря в четырнадцатой главе Фандорину чудится образ паука: «Темный силуэт Бриллинга на фоне окна был словно вырезан ножницами и приклеен на серую бумагу. Мертвые сучья вяза за его спиной расходились во все стороны зловещей паутиной. В голове Фандорина мелькнуло: Паук, ядовитый паук, сплел паутину, а я попался»8. Здесь мы можем также увидеть отсылку к пауку-трикстеру.
В сюжете романа Иван Бриллинг выполняет функцию злой тени «культурного героя» Эраста Фандорина9. Не зря Фандорин и Бриллинг имеют схожие интересы, а в дальнейшем Фандорин даже перенимает некоторые привычки статского советника (использование метода дедукции). Иван Францев представлен в произведении в роли антагониста, но от классического отрицательного персонажа его отличает именно амбивалентность. Изначально мы видим, что Бриллинг воспринимается Фандориным как друг. Но в конце романа первый перемещается на иной субъектный полюс (сильный-чужой) и занимает позицию трикстера-противника (см. «треугольник» Березкина). Однако, стоит отметить, что Бриллинг, несмотря на нахождение на «отрицательном» аксиологическом полюсе, как и любой трикстер, все равно остается амбивалентным героем.
Итак, в романе «Азазель» мы видим двух персонажей-трикстеров, которые отличаются друг от друга набором качеств и разными сюжетными функциями. Граф Зуров выступает в роли помощника главного героя, он спасает ему жизнь. Иван Бриллинг выступает в роли антагониста, злого двойника Фандорина. Эти персонажи находятся на разных полюсах (Зуров — «положительный», Бриллинг — «отрицательный»). Каждый из них выполняет свою функцию в сюжете романа (Зуров выполняет функцию «проводника»-помощника главного героя; Бриллинг — его злая тень).
Примечания
1. Мелетинский Е.М. Культурный герой // Мифы народов мира. Т. 1. М.: Сов. энцикл. 1982. С. 224—245.
2. Акунин Б. Азазель. М.: Захаров, 1998. С. 131.
3. Новик Е.С. Структура сказочного трюка // От мифа к литературе: Сборник в честь семидесятипятилетия Е.М. Мелетинского. М.: Наука, 1993. С. 145—160.
4. Акунин Б. Азазель... С. 131.
5. Акунин Б. Турецкий Гамбит. М.: Захаров, 1998. С. 41.
6. Мелетинский Е.М. Культурный герой... С. 942—950.
7. Березкин Ю.Е. Трикстер как серия эпизодов // Studia ethnologica. Труды факультета этнологии. СПб.: Европейский университет в Санкт-Петербурге, 2004. С. 99.
8. Акунин Б. Азазель... С. 235.
9. Юнг К.Е. О психологии образа трикстера. Комментарий к книге Пола Радина Трикстер. Исследование мифов североамериканских индейцев // Радин П. Трикстер. Исследование мифов североамериканских индейцев. СПб.: Евразия, 1999. С. 273.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |