«Римский <...> сложил <...> телеграммы и копию со своей в пачку, пачку вложил в конверт, заклеил его, надписал на нем несколько слов и вручил его Варенухе, говоря:
— Сейчас же, Иван Савельевич, лично отвези. Пусть там разбирают».
Всякому советскому читателю было ясно, что Римский послал Варенуху с телеграммами в тайную полицию (ВЧК/ОГПУ/НКВД/КГБ), но ясно также и другое — почему вместо прямого называния адресата употреблено местоимение «там».
Это «учреждение» и его официальные и тайные сотрудники упоминаются в романе десятки раз (от первой главы и попытки Берлиоза позвонить «туда», где подозрительного «иностранца» «быстро разъяснят», и вплоть до Эпилога). Но если в ранних редакциях, хоть изредка, встречалось упоминание ГПУ (так, Маргарита при первой встрече с Азазелло «страдальчески» спрашивает: «Вы из ГПУ?»), то позднее все такие упоминания были сняты. И «тайная полиция» предстает в романе как всеведущая и вездесущая безликая структура, вступить в борьбу с которой может лишь нечистая сила.
Ни разу ни учреждение, ни его сотрудники не названы по имени. Даже о его местонахождении говорится лишь намеками: окна его «выходят на залитую асфальтом очень большую площадь» (то есть Лубянскую, позднее — площадь Дзержинского).
Дом страхового общества «Россия». 1910
Не объяснены и действия трех «сотрудников в штатском», осуществлявших слежку за «нехорошей квартирой» и обескураженных появлением Маргариты и Азазелло, ставших невидимками, хотя смысл эпизода совершенно понятен каждому, знакомому с советской действительностью доперестроечной поры.
Коммунистический террор внушал всем жителям страны такой страх перед этим учреждением, что на его имя было как бы наложено всеобщее табу, подобно тому, как истые верующие накладывают табу на называние нечистой силы. И Булгаков строго выдерживает это табу на протяжении всей книги, заменяя местоимениями (или эллипсисами) не только имена, но и глаголы. Так, о том же Римском, встревоженном долгим отсутствием Варенухи, автор пишет: «Римскому было известно, куда он ушел, но он ушел и... и не пришел обратно! Римский пожимал плечами и шептал сам себе: — Но за что?» То есть «за что арестовали?», но произнести этот глагол даже мысленно Римский не смеет.
То же происходит с Максимилианом Андреевичем Поплавским, свойственником погибшего Берлиоза: обнаружив исчезновение всех членов правления жилтоварищества дома № 302-бис, он размышляет: «И нужно ж было, чтоб их всех сразу...» Та же немота настигает Степу Лиходеева, когда он видит печать на комнатах Берлиоза. И даже сам автор пишет о тайной полиции иносказательно, называя ее «одним из московских учреждений».
См. также статью «Лубянская площадь».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |