Алхимия

Интерес Булгакова к оккультным наукам включает не только магию, но и алхимию, о чем говорят его записи периода работы над романом. В них встречаются упоминания «алхимии», «философского камня», Калиостро, Нострадамуса и нескольких других, менее известных имен — Михаила Седзивоя (Сендивогия), Сентона (Александра Сентония Космополита), Раймонда Луллия (у Булгакова — Люлль), Пико делла Мирандолы.

Таинственный образ безымянного Мастера, добровольного затворника, в подвале, у печи, в которой «вечно пылал огонь», создающего свой роман, сопоставим с фигурами средневековых алхимиков.

Важно, что текст романа как бы заново открыт Мастером, текст этот существовал до него и помимо него («О как я угадал! Как я все угадал!»). Это мистическое иррациональное знание (или откровение) сближает Мастера также и с романтиками (недаром Воланд в финале обращается к нему: «О трижды романтический мастер!»).

Затворничество Мастера — залог мистического постижения истины. Соприкосновение с внешним миром губительно для него. «И наконец настал час, когда пришлось покинуть тайный приют и выйти в жизнь. — И я вышел в жизнь, держа его (роман. — К.А.) в руках, и тогда моя жизнь кончилась».

Гомункул появляется в колбе. Старинная гравюра

Не случайно и то, что Воланд в финале, когда роман завершен, предлагает Мастеру другое занятие, достойное алхимика, — создать «нового гомункула». И. Белобровцева и С. Кульюс отмечают «присутствие алхимии в романе "Мастер и Маргарита", которое может быть охарактеризовано как стройное единство с набором компонентов от самых мелких деталей до всеобъемлющей концепции творчества».

Можно также добавить, что один из сквозных мотивов романа — мотив «золотого тельца», включающий чудесное появление и такое же чудесное исчезновение золотых (червонцев), — тоже вызывает ассоциацию с алхимией.

Появление алхимиков на бале сатаны в одном ряду с преступниками объясняется тем, что церковь сурово осуждала их занятия.

См. также статью «Цветовая символика».