М.А. Котова. Михаил Булгаков в московских редакциях: «Записки на манжетах»

Михаил Булгаков приехал в Москву в двадцатых числах сентября 1921 года. К этому времени он уже опубликовал свой первый текст — газетный фельетон «Грядущие перспективы» — и написал несколько пьес, поставленных во Владикавказе. В Москву он приехал с надеждой стать писателем.

В начале 1920-х годов Москва кипела — город поразил жилищный кризис, толпы приезжих искали в столице комнату или хотя бы угол в любом подходящем для жилья помещении. Семен Гехт вспоминал об Илье Ильфе, будущем хорошем друге Михаила Булгакова: «Сперва он жил в Мыльниковом переулке, на Чистых прудах, у Валентина Катаева. Спал на полу, подстилая газету... Летом двадцать четвертого года редакция «Гудка» разрешила Ильфу и Олеше поселиться в углу печатного отделения типографии, за ротационной машиной» [Об Ильфе и Петрове: 118].

Издательская жизнь Москвы бурлила не меньше — повсюду появлялись и прогорали разномастные журналы, менялись названия, мелькали и исчезали листки и бюллетени. В этот водоворот писатель включился немедленно и с невероятной энергией¹.

Первое, о чем нужно было позаботиться всякому приезжему — это жилье. Комнату Булгаков довольно быстро нашел в коммунальной квартире № 50 на Большой Садовой, 10, где раньше жила его сестра Надежда с мужем Андреем Земским. Уезжая в Киев, они оставили комнату Булгакову и его жене Татьяне Лаппа.

Вторым важнейшим условием существования были паек и жалованье². Уже примерно через неделю пребывания в Москве, 1 октября 1921 года, Булгаков стал секретарем Литературного отдела Наркомпроса (с мизерным жалованием, но зато с крепким пайком), через два месяца, 1 декабря, его уволили по сокращению штатов, и он тут же устроился заведующим отделом хроники в эфемерной газете «Торгово-промышленный вестник», которая закрылась через несколько месяцев. Кроме этого, Булгаков публиковал репортажи в газете «Рабочий», заведовал издательской частью Военно-редакционного совета Научно-технического комитета Военно-воздушной академии им. Н.Е. Жуковского и даже «вошел в бродячий коллектив актеров» [Дневник: 47].

В феврале 1923 года Булгаков устроился на свою первую стабильную работу — литобработчиком безграмотных писем рабкоров, а потом штатным фельетонистом в железнодорожную газету «Гудок». В это время он завязывает массу знакомств — литературных, театральных и деловых, время от времени печатается в мелких журналах и посещает литературные кружки.

Первой несомненной литературной удачей Булгакова-писателя стало сотрудничество с газетой «Накануне».

Ежедневная просоветская газета «Накануне», выходившая в Берлине с 26 марта 1922-го по 15 июня 1924 года, издавалась на советские деньги и курировалась непосредственно Наркоматом иностранных дел. В первом номере газеты была помещена статья с разъяснениями целей издания: «Еще недавно это была лишь «смена вех». Теперь вехи сменены, и мы хотим твердой поступью пойти по новым путям со всеми теми, кто страдает и творит в России, кто в России и за границей верит в нашу родину и готов на общий подвиг с ней» (Накануне. 1922. № 1). В первый редакционный состав газеты входили Ю.В. Ключников и Г.Л. Кирдецов, с пометкой «при ближайшем участии» значились С.С. Лукьянов, Б.В. Дюшен и Ю.Н. Потехин³, «Литературное приложение» к газете с 1922-го по апрель 1923 года редактировал Алексей Толстой, затем оно было переименовано в «Литературную неделю», а фактическим его редактором стал Роман Гуль. Помимо эмигрантов на страницах газеты и ее приложений регулярно печатались авторы из Советской России — В. Брюсов, С. Гехт, В. Катаев, О. Мандельштам, Э. Миндлин, Ю. Олеша, Е. Петров, Б. Пильняк, М. Пришвин и др. В июле 1922 года в Москве в доме Нирнзее (Большой Гнездниковский, 10) было открыто московское бюро газеты, а его секретарем стал литератор Эмилий Миндлин. Газета «Накануне» была разрешена к ввозу в Советскую Россию, в отличие от других эмигрантских изданий: «Самолеты «Дерулюфт» ежедневно доставляли в Москву газету «Накануне» и ее приложения. В уличных киосках Москвы газета раскупалась почти мгновенно» [Миндлин: 122]. Подписка распространялась в Америке, Европе и в Советской России. Для советских читателей стоимость подписки составляла один доллар в месяц⁴.

Первой публикацией Булгакова в газете «Накануне» стал отрывок из повести «Записки на манжетах» в номере от 18 июня 1922 года⁵. Писатель быстро приобрел популярность в газете: «Алексей Толстой жаловался, что Булгакова я шлю ему мало и редко. «Шлите побольше Булгакова!» Но я и так отправлял ему материалы Булгакова не реже одного раза в неделю. А бывало, и дважды» [Там же: 144]. Уже в следующем, 1923 году, Булгаков организовал торжественный ужин в честь возвращения Алексея Толстого в Россию и познакомился с ним лично. Татьяна Кисельгоф, первая жена Булгакова, вспоминала о вечере: «...Они решили меня позвать, потому что нужна была какая-то хозяйка, угощать этих писателей. Народу пришло много, но я не помню, кто. Катаев, кажется, был. Слезкин... <...> Алексею Толстому все прямо в рот смотрели...» [Паршин: 78]. В конце августа в Москве состоялся большой вечер сменовеховцев, о котором Булгаков оставил небольшую, но выразительную запись в дневнике от 27 августа:

Только что вернулся с лекции сменовеховцев: проф. Ключникова, Ал. Толстого, Бобрищева-Пушкина и Василевского-Не-Буква. В театре Зимина было полным-полно. На сцене масса народу, журналисты, знакомые и прочие. Сидел рядом с Катаевым. Толстой, говоря о литературе упомянул в числе современных писателей меня и Катаева⁶.

Спустя еще несколько дней, 2 сентября, Булгаков записал свои впечатления от поездки на дачу к Алексею Толстому: «Он смел, но он ищет поддержки и во мне, и в Катаеве. Мысли его о литературе всегда правильны и метки, порой великолепны»⁷.

Имя Булгакова часто появлялось на страницах газеты, причем не только как автора рассказов и фельетонов, но и в литературной хронике, регулярно публиковавшей сообщения о московских книжных новинках, авторских замыслах, собраниях литературных кружков и т. д. В отличие от «Гудка», где Булгаков писал фельетоны по письмам рабкоров на заданные темы, в «Накануне» он мог печатать все, что хотел и что пропускала цензура — от репортажей и очерков о жизни москвичей в эпоху нэпа до автобиографических рассказов.

Несмотря на все усилия по созданию респектабельной газеты и великолепный состав авторов, репутация у «Накануне» в Советской России и в эмигрантской среде была довольно сомнительной: «С грустью должен Вам сообщить, что моральный престиж «Накануне» в Берлине и особенно в Москве (да, да) весьма низок» [Русский Берлин: 45]. Петр Никанорович Зайцев, секретарь редакции московского издательства «Недра», описывая свою встречу с Булгаковым в 1923 году, приводит в своих мемуарах еще один характерный эпизод:

Я присел в перерыве после чтения с ним (Булгаковым. — Прим. М.К.) рядом у окна <...> и предложил ему принести к нам в редакцию «Недр» что-нибудь готовое для сборника «Недра». На мою беду, мой разговор с Булгаковым услышал Валентин Катаев, оказавшийся поблизости. Он вмешивается в разговор и подчеркнуто громко, вслух говорит мне: — Товарищ, Зайцев, только на днях вы мне заявили, что вы считаете сменовеховцев сомнительными писателями, что «Недрам» не стоит пачкать себя присутствием в альманахах сменовеховских писателей... Ведь М.А. Булгаков тоже сменовеховский писатель. Он печатался в «Накануне» [Зайцев: 270—271].

Двусмысленность положения, в котором оказывались авторы «Накануне», хорошо чувствовалась и Булгаковым:

О, мне очень туго придется впоследствии, когда нужно будет соскребать накануньевскую грязь со своего имени. Но одно могу сказать с чистым сердцем перед самим собою. Железная необходимость вынудила меня печататься в нем. Не будь «Нак<ануне>», никогда бы не увидали света ни «Записки на манжетах», ни многое другое, в чем я могу правдиво сказать литературное слово. Нужно было быть исключительным героем, чтобы молчать в течение четырех лет, молчать без надежды, что удастся открыть рот в будущем. Я, к сожалению, не герой⁸.

Булгаков не случайно упомянул «Записки на манжетах» и не случайно его первой публикацией в «Накануне» стал отрывок из повести. С «Записками...» были связаны его надежды на яркий и удачный дебют в московских литературных кругах. В конце 1921 года, уже немного освоившись в Москве, он принес рукопись «Записок...» Ирине Раабен, жившей неподалеку от него на Тверской, — она подрабатывала машинисткой и согласилась в долг перепечатать четыре с половиной авторских листа повести. Булгаков пообещал расплатиться с первых же гонораров:

Первое, что мы стали с ним печатать, были «Записки на манжетах». Он приходил каждый вечер, часов в 7—8, и диктовал по два-три часа и, мне кажется, отчасти импровизировал. У него в руках были, как я помню, записные книжки, отдельные листочки, но никакой рукописи как таковой не было. Рукописи, могу точно сказать, не оставлял никогда. Писала я только под диктовку [Воспоминания: 128].

Рукопись была перепечатана и готова к публикации, но дальше дело застопорилось:

Когда «Записки на манжетах» были закончены, он долго не мог их напечатать⁹. Он приходил в отчаяние, рассказывал, что не принял никто. Потом пришел и сказал, что продал в издательство «Накануне», в Берлин [Там же: 129].

После публикации в «Накануне» первой части «Записок на манжетах» Булгаков читал третью часть повести 30 декабря 1922 года на заседании литературного кружка «Никитинские субботники», представив ее публике следующими словами:

...в этих записках, состоящих из 3-х частей, изображена голодная жизнь поэта где-то на юге. Писатель приехал в Москву с определенным намерением составить себе литературную карьеру¹⁰.

Послушать Булгакова собрались немногим более двух десятков человек, среди которых был его будущий друг и соавтор В. Вересаев. Первая и вторая части «Записок на манжетах» были прочитаны автором на заседании кружка 14 января 1923 года в присутствии почти четырех десятков слушателей, но обсуждения текста не последовало «ввиду II отделения: 1) Елка, 2) Экспромты»¹¹. Чтение запомнилось публике — на заседании «Никитинских субботников» был составлен шуточный список гостей, среди которых был и «Булгаков — человек без манжет». Манжеты символизировали одновременно ушедшую эпоху, от которой остались только клочья, и новый революционный голодный и рваный быт: «Куда я еду? Куда? На мне последняя моя рубашка. На манжетах кривые буквы. А в сердце у меня иероглифы тяжкие»¹².

Немногим ранее, 19 сентября 1922 года, Булгаков карандашом подписал в подарок настоящую манжету: «1922 19 сентября Я писал <нрзб> на манжете единственному человеку который нашел слова, чтобы поддержать пламень у меня. Я этого не забуду. М. Булгаков»¹³. Имя адресата на манжете затерто, но, скорее всего, им был писатель Юрий Слезкин. Они познакомились и подружились зимой 1920 года во Владикавказе. Вместе со Слезкиным Булгаков работал в подотделе искусств местного революционного комитета — устраивал лекции писателей и поэтов, организовывал концерты и выступал с лекциями сам.

В Москве они снова встретились, вместе публиковались в «Накануне»¹⁴, но к середине 1920-х годов их дружба угасла — возможно, именно поэтому Булгаков стер имя, но не уничтожил саму манжету, оставив ее в качестве вещественного свидетельства первых сложных московских лет.

Летом 1922-го вслед за публикацией отрывка из «Записок на манжетах» в «Накануне» у Булгакова появился шанс издать полный текст повести отдельной книгой — важнейший этап для человека, приехавшего в Москву, чтобы стать писателем¹⁵.

И вскоре его надежда начала обретать конкретные очертания. В сентябре 1922 года, чтобы сократить расходы неокупавшейся газеты, было принято решение создать несколько дополнительных отделов акционерного общества «Накануне», из доходов которых можно было бы покрывать часть редакционных издержек. Таким образом, в октябре 1922 года на заседании правления было принято решение об организации типографского отдела, киноотдела, рекламного и издательского отделов¹⁶. В издательском отделе планировалось издавать специализированные технические книги, художественные произведения и детскую литературу в красочном оформлении.

Вероятно, с этим расширением деятельности АО «Накануне» связано предложение Елены Кричевской в письме от 30 января 1923 года к Владимиру Лидину: «Можно даже дать рассказ из тех, которые Вы уже дали для печати заграницей, только не тот, который был напечатан в России. Дело в том, что я хочу издать серию небольших и дешевых книжек по листу. Для начала хочу выпустить 5 кн., а там будет видно — можно будет выпускать по 10 кн. в месяц»¹⁷.

Месяцем ранее, 29 декабря 1922 года она же писала Булгакову:

В Питере у меня был П. Садыкер и говорил, что он видался с Вами и с Катаевым и сговорился с Вами о постоянной работе, обеспечивающей Вам регулярный заработок. Я могла только приветствовать такое решение. Что Вы пишете. Как Вы устроили свои «Записки». Я говорила о них Садыкеру и советовала взять их для издания в Берлине, если Вы их еще не устроили. Жду от Вас письма. Большая просьба — передайте мой привет Катаеву и просьбу написать мне, как он существует¹⁸.

Ответ Булгакова не сохранился, но, судя по следующему письму Кричевской от 13 февраля 1923 года, писатель расспрашивал ее о возможностях издания книги в задуманной ею серии:

Дорогой Михаил Афанасьевич Пишу Вам наскоро, чтобы отправить с почтой. Мне нужны рукописи размером не более листа или ¾. Я хочу дать книгу самого широкого распространения и всячески приблизить ее к читателю. Нечего Вам об'яснять, что книга значит должна быть самая дешевая и потому скалькулирована до скрупулезности. Максимальный гонорар, который я могу предложить — это 30 рубл. за лист золотом. Я хочу переиздать «Записки на манжетах» в том виде, как они печатались в «Накануне» и еще прибавить рассказ. Словом, до листа размером. <...> Денежный вопрос я устрою, чтобы Вам выплатили в Москве¹⁹.

Видимо, Булгакова такое предложение не устроило (вся повесть «Записки на манжетах» была больше четырех листов), о чем он, вероятно, и известил Елену Константиновну, так как 21 февраля она отвечала:

Вчера получила Ваше письмо и спешу ответить. К сожалению для меня ничто не подходит из того, что Вы прислали. «Души» матерьял — чисто газетного характера, печатать же «Записки» отдельным изданием только вторую часть бессмысленно, одна «Чаша жизни» слишком мала. Я предполагала напечатать первую часть Записок и «Чашу жизни» — теперь это отпадает. Жаль²⁰.

Можно с уверенностью предположить, что Булгаков вовсе не считал бессмысленной идею издать как можно скорее вторую еще неопубликованную часть «Записок...» в газете, пользовавшейся большей благосклонностью Главлита, чем московские и петербургские периодические издания. Но отказ Кричевской был окончательный. Примечательно, что в тот же день, 21 февраля, было написано еще одно письмо к Булгакову — член редколлегии и директор-распорядитель АО «Накануне» Павел Абрамович Садыкер просил срочно выслать ему рукопись «Записок...»:

Многоуважаемый Михаил Васильевич (sic! — Прим. М.К.). В настоящее время после выхода наших первых книг, выяснилась возможность скорого издания новых книг. В бытность мою в Москве Вы предлагали мне издать Ваши «Записки на манжетах», но я не мог тогда ничего решить, так как не знал положения дел нашего издательства. Прошу Вас предоставить нам право издания. К сожалению, гонорар мы не можем предложить московский. Максимум, что мы можем платить это 7—8 долларов за печатный лист. Уплата денег при сдаче рукописи. Деньги Вам будут выплачены московской конторой. Если Ваше желание издать «Записки на манжетах» у нас еще не пропало, то не откажите срочно выслать нам рукопись через Семена Николаевича. Книжку мы издадим быстро и красиво²¹.

Надо полагать, что Булгаков согласился, так как уже 1 апреля на страницах «Накануне» появилось объявление об издании книги Булгакова «Записки на манжетах»²², а 19 апреля был готов проект договора — протест у Булгакова вызвал лишь один пункт, согласно которому автор обязался соглашаться на любые цензурные сокращения текста:

Уважаемый Павел Абрамович! На безоговорочное сокращение согласиться не могу. Этот § 10 необходимо исключить или переработать совместно. Во всем остальном договор вполне приемлем мною [Чудакова: 257].

Булгаков получил гонорар 34 доллара, книжка должна была выйти очень быстро — в течение месяца. В автобиографии 1924 года он напишет: «Эту книгу у меня купило берлинское издательство «Накануне», обещав выпустить в мае 1923 г.» [Писатели: 126].

Одновременно с булгаковской книгой в «Накануне» планировалось издание романа «Девушка с гор» («Столовая гора») Юрия Слезкина, публиковавшегося в отрывках на страницах газеты «Накануне». Слезкин писал Булгакову в Москву 27 августа 1923 года:

Что слышно с нашими берлинскими книгами? Когда они, наконец, выйдут? <...> если книги наши пришли уже из Берлина — сделай милость, вышли мне по одному экземпляру твоей и моей книги. Тут их прочтут взасос [Чудакова: 263—264].

В тот же день Михаил Булгаков записал в дневнике: «Книжки «Зап.<иски> на манжет.<ах>» до сих пор нет»²³.

В письме от 31 августа Булгаков не без тревоги отвечал на вопросы Юрия Слезкина:

Печатание наших книг вызывает во мне раздражение, до сих пор их нет. Наконец Потехин сообщил, что на днях их ждет. По слухам, они уже готовы (первыми выйдут твоя и моя). Интересно, впустят ли их. За свою я весьма и весьма беспокоюсь. Корректуры они мне, конечно, и не подумали прислать <...> Думаю, что наши книги я не успею прислать тебе в Королевец. Вероятно, к тому времени, как они попадут ко мне в руки, ты уже будешь в Москве²⁴.

Из этого письма следует, что в августе книжка была если не отпечатана, то по крайней мере сверстана и отправлена в типографию. В берлинской периодике с весны 1923 года регулярно публиковались рекламные анонсы книги молодого талантливого беллетриста Михаила Булгакова: под шапкой АО «Накануне» в разделе «Печатаются» указаны книжки Сельмы Лагерлеф, Александра Дроздова, Ильи Василевского (Не-Буквы) и Булгакова (к слову, все книжки, кроме булгаковской, были благополучно изданы и разрешены к ввозу в Советскую Россию). Точно такая же реклама часто появлялась в номерах «Накануне» в апреле и июне [М.А. Булгаков: аннотированный...]²⁵.

Еще через два месяца, 18 октября 1923 года, Булгаков записал в дневнике: «О «Записках на манжетах» ни слуху, ни духу. По-видимому, кончено»²⁶. В неопубликованной автобиографической повести «Тайному другу» Булгаков писал:

Три месяца я ждал выхода рукописи и понял, что она не выйдет. Причина мне стала известна, над повестью повис нехороший цензурный знак. Они долго с кем-то шушукались в Москве и в Берлине²⁷.

Еще раз «Записки на манжетах» неожиданно мелькнули на страницах газеты «Накануне» 25 ноября 1923 года в разделе «Литературные новости»: «Михаил Булгаков, беллетрист, работает в журнале «Красный Огонек», в Берлине выпускает «Записки на манжетах» в изд-ве «Накануне»». На этом история публикации «Записок на манжетах» отдельной книгой в «Накануне» оборвалась²⁸.

К январю 1924-го Булгаков смог опубликовать «Записки...» частями в нескольких изданиях, в каждом из которых цензура по-своему сокращала и уродовала текст: первая часть «Записок на манжетах» была напечатана в уже упоминавшейся газете «Накануне» и сдана в альманах «Возрождение» (№ 1 альманаха за 1923 год с отрывком из «Записок...» вышел только в августе 1924-го), вторая часть повести появилась в № 5 журнала «Россия» за 1923 год (журнал редактировал Исай Лежнев, которому Булгаков ошибочно пророчил «громадную издательско-редакторскую будущность»²⁹), а главы IX—XIV появились в ежедневной газете города Баку «Бакинский рабочий» (номер от 1 января 1924 года), редактируемой в то время Петром Ивановичем Чагиным.

В феврале 1924 года Булгаков подвел неутешительный итог в своем дневнике: «Записки на манжетах похоронены»³⁰.

Тем не менее весной писатель предпринял еще одну попытку напечатать свою первую книгу — уже в Москве. Осенью 1923 года во время своих мучений с «Накануне» Михаил Булгаков познакомился с руководителем издательства «Недра» Николаем Семеновичем Ангарским, который мог обходными путями добиваться цензурного разрешения на книги своего издательства (подробнее о нем см: [Чудакова]). Ангарский смог провести через цензуру и опубликовать повесть Булгакова «Роковые яйца» — по мнению многих критиков антисоветскую и контрреволюционную, а также напечатать сборник его рассказов и повестей «Дьяволиада», вызвавший большой шум среди критиков и недовольство в верхах. Николай Ангарский пытался напечатать и повесть «Собачье сердце», но здесь не помогли даже его влиятельные партийные знакомства. Все эти драматичные события были еще впереди, а весной 1924-го у Булгакова были все основания надеяться на «Недра», о чем свидетельствует письмо П. Зайцеву:

25.IV.1924. Дорогой Петр Никанорович, оставляю Вам «Записки на манжетах» и убедительную просьбу выяснить их судьбу. <...> Я был бы очень рад, если бы «Манжеты» подошли. Мне они лично нравятся³¹.

Еще через неделю, 31 мая, он спрашивал: «Сообщите, что с «Записками»?»³² Далее история снова обрывается и только через год, 21 мая 1924 года, уже новый секретарь издательства «Недра» Борис Леонтьев сообщал Булгакову: «Дорогой Михаил Афанасьевич, посылаю Вам «Записки на манжетах» и «Собачье сердце». Делайте с ними, что хотите»³³.

Отдельное издание «Записок на манжетах» Булгаков так и не увидел. В 1924 году он связывал надежды на издание своей первой книги с другим своим произведением — романом «Белая гвардия»: «Год писал роман «Белая гвардия». И этот роман у меня принял толстый журнал «Россия» редактируемый И. Лежневым. Кроме того я постараюсь выпустить его отдельным изданием»³⁴. Но и это издание не состоялось, а у самого романа сложилась запутанная издательская судьба (подробнее об этом см.: [Мишуровская]). Первая книга Михаила Булгакова вышла только летом 1925 года в издательстве «Недра» (подробнее об этом см.: [Котова: 81—89]).

Литература

Воспоминания о Михаиле Булгакове. М.: Сов. писатель, 1988.

Воспоминания об Илье Ильфе и Евгении Петрове. М.: Сов. писатель, 1963.

Зайцев П.Н. Воспоминания. М.: Новое литературное обозрение, 2008.

Котова М.А. К истории издания повести Михаила Булгакова «Дьяволиада» // Михаил Булгаков в потоке российской истории XX—XXI вв.: материалы Девятых Международных научных чтений, приуроченных к дню ангела писателя (Москва, ноябрь 2018 г.). М.: Музей М.А. Булгакова, 2019. Вып. 7. С. 81—88.

Миндлин Э.Л. Необыкновенные собеседники. М.: Сов. писатель, 1968.

Мишуровская М.В. Борьба за роман «Белая гвардия и издательские интриги 20-х годов. 2-е изд., доп. М.: Музей М.А. Булгакова, 2016.

М.А. Булгаков: аннотированный библиографический указатель / сост. М.В. Мишуровская и др. Т. 1. М.: РГБИ, 2017.

Паршин Л. Чертовщина в Американском посольстве в Москве, или 13 загадок Михаила Булгакова. М., 2008.

Писатели: автобиографии и портреты современных русских прозаиков / под ред. Вл. Лидина. М.: Соврем. проблемы (Н.А. Столляр), 1926.

Русский Берлин. 1921—1923 / сост. Л. Флейшман, Р. Хьюз, О. Раевская-Хьюз. Paris—M.: YMCA-Press — Русский путь, 2003.

Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова. 2-е изд., доп. М.: Книга, 1988.

Примечания

1. 17 ноября 1921 года в письме к матери в Киев Булгаков писал: «Коротко могу сказать, что идет бешеная борьба за существование и приспособление к новым условиям жизни». И добавлял: «В числе погибших быть не желаю» [Письма: 402—403].

2. В письме родным он сообщал: «Работать приходится не просто, а с остервенением» [Там же].

3. В дневнике Булгаков возмущался декларируемой аполитичностью Ю. Потехина: «Один вид Ю. П<отехина>, приехавшего по способу чеховской записной книжки и нагло уверяющего, что... — Мы все люди без идеологии, — действует на меня, как звук <артиллерийской — зачеркнуто> кавалерийской трубы. Не бреши!» (Так как дневник Михаила Булгакова опубликован с небольшими неточностями, в статье цитаты приводятся по фотокопии оригинала: РГАЛИ. Ф. 2871. Оп. 3. Ед. хр. 1. Л. 149).

4. Рекламное объявление на десятой странице № 489 газеты «Накануне» за 1923 год.

5. Сообщения об этой публикации появлялись время от времени в литературных хрониках и отчетах на протяжении всего года. См., например, «Хронику искусств» в калужском журнале «Корабль» (№ 1/2 за 1923 год): «Михаил Булгаков написал книгу «Записки на манжетах» (о революции, быте, писательской судьбе и проч.). Отрывки из этой книги печатались в «Литературном приложении» к «Накануне»».

6. РГАЛИ. Ф. 2871. Оп. 3. Ед. хр. 1. Л. 44—45.

7. Там же. Л. 47.

8. Запись из дневника Булгакова от 26 октября 1923 года цит. по: РГАЛИ. Ф. 2871. Оп. 3. Ед. хр. 1. Л. 74, 75.

9. По предположению М. Чудаковой Булгаков читал эту повесть редактору издательства «Костры» Н.А. Архипову в конце 1921—1922 году, но публикация не состоялась [Чудакова: 193—195].

10. РО ГЛМ. Ф. 357. Оп. 1. Ед. хр. 100.

11. Там же.

12. Здесь и далее текст повести цитируется по изданию: Булгаков М.А. Записки на манжетах // Булгаков М.А. Собрание сочинений. В 5 т. М.: Художеств. лит., 1989—1990. Т. 1. С. 473—508.

13. РО ГЛМ. Ф. 127. Оп. 1. Ед. хр. 2. Орфография и пунктуация при цитировании архивных источников здесь и далее сохранены.

14. Ю. Слезкин подарил Булгакову свою книгу «Ветер», изданную в Берлине, с теплой дарственной надписью: «Дорогому Михаилу Булгакову в память наших страданий, «деяний» и томлений духа — верю в ушедших навсегда и в залог все же принадлежащего нам будущего с любовью дарю этот объемистый труд увидевший свет далеко от своего мастера Юрий Слезкин 13/V 1922 г.» (РО ГЛМ. Ф. 127. Оп. 3. Ед. хр. 8).

15. Начинающему писателю было важно отмечать вехи своего писательского пути. Так, например, в альбом тщательно собираемых газетных вырезок с рецензиями и упоминаниями своего имени Булгаков вклеил обрывок газеты «Грозный», где в 1919 году появилась его первая публикация. А уже в Москве он подчеркнул еще один этап своей литературной карьеры: «Итак впервые я напечатан не на газетных листах и не в тонких журналах, а в книге альманаха. Да-с. Скольких мучений стоит! Скольких?» (Запись в дневнике писателя от 25 февраля 1924 года цит. по: РГАЛИ. Ф. 2871. Оп. 3. Ед. хр. 1. Л. 83). В сентябре того же года Булгаков подписал эту книжку альманаха своему другу Г. Гайдовскому: «Дорогому Георгию Николаевичу Гайдовскому на память от человека, просидевшего три года на Садовой в надежде чего-то достичь 18/IX-24 М. Булгаков» (экземпляр хранится в фондах ГБУК г. Москвы «Музей М.А. Булгакова»).

16. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 351. Л. 16.

17. РГАЛИ. Ф. 3102. Оп. 1. Ед. хр. 635. Л. 1—2. В. Лидин рассказы сдал, так как 22 февраля 1923 года Елена Кричевская сообщала: «Рассказы я завтра сдаю в Главлит — возбуждают они во мне большое опасение. Как только я получу разрешение, Вам немедленно будут выплачены деньги в Москве» (РГАЛИ. Ф. 3102. Оп. 1. Ед. хр. 635. Л. 3). О писательнице Елене Константиновне Кричевской, писавшей под псевдонимом Е. Крич, оставил воспоминания писатель Эмилий Миндлин: «Крич, тридцатипятилетний и элегантный, как и подобало работнику Наркоминдела, дал мне понять, что лично ему недосуг заниматься созданием московской редакции «Накануне». Заниматься этим будет... Кричевская. И он представил меня своей супруге <...> У нее были свои любимцы — Юрий Слезкин и Владимир Лидин» [Миндлин: 119—120]. Организуя работу редакции, в поисках потенциальных авторов Е.К. Кричевская связывалась с писателями и поэтами, приглашая их к сотрудничеству с издательством и газетой «Накануне». Так, например, 4 октября 1922 года она писала в Петербург М.А. Кузмину: «Уважаемый Михаил Александрович (sic! — Прим. М.К.). Редакция газеты «Накануне» обращается к Вам с покорнейшей просьбой не сочтете ли Вы возможным принять участие в Литературном приложении к газете. Я прошу Вас, уважаемый Михаил Александрович, в случае Вашего согласия, возможно скорее предоставить нам матерьял — стихи или прозу по Вашему усмотрению» (РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 248. Л. 1).

18. Цит. по: ОР ИРЛИ. Ф. 369. Оп. 1. Д. 417. Л. 1—1 об. (частично опубликовано в кн.: Чудакова: 235—236). Приношу искреннюю благодарность А. Рогинскому за предоставленные копии писем Е. Кричевской к М. Булгакову.

19. ОР ИРЛИ. Ф. 369. Оп. 1. Д. 417. Л. 2.

20. Там же. Л. 3.

21. Письмо было частично опубликовано в книге М. Чудаковой [Чудакова: 254]. Цит. по: ОР ИРЛИ. Ф. 369. Оп. 1. Д. 450. Л. 1.

22. Рекламное объявление на шестой странице № 299 газеты «Накануне» за 1923 год.

23. Цит. по: РГАЛИ. Ф. 2871. Оп. 3. Ед. хр. 1. Л. 45.

24. Цит. по: Булгаков М.А. Указ. соч. Т. 5. С. 417—418.

25. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить Марию Мишуровскую за неизменную помощь и ценные советы в моих разысканиях вокруг повести «Записки на манжетах».

26. Цит. по: РГАЛИ. Ф. 2871. Оп. 3. Ед. хр. 1. Л. 63.

27. Цит. по изданию: Булгаков М.А. Тайному другу // Булгаков М.А. Собрание сочинений. В 5 т. М.: Художеств. лит., 1989—1990. Т. 4. С. 545—572.

28. По мнению исследователей, книга Юрия Слезкина все-таки вышла: «Роман этот (из эпохи революции и Гражданской войны) вышел в 1924 году в берлинском издательстве «Накануне»» [Русский Берлин: 85]. В Москве роман «Девушка с гор» был опубликован под названием «Столовая гора» в 1925 году, в 1928-м он вошел в собрание сочинений писателя.

29. Цит. по: Булгаков М.А. Указ. соч. Т. 5. С. 418.

30. РГАЛИ. Ф. 2871. Оп. 3. Ед. хр. 1. Л. 83.

31. Цит. по: Булгаков М.А. Указ. соч. Т. 5. С. 418.

32. Булгаков М.А. Собрание сочинений. В 8 т. Т. 8. Письма. Записки. Телеграммы. Заявления. М.: Астрель: АСТ, 2011. С. 49.

33. ОР РГБ. Ф. 562. К. 20. Д. 10. Л. 4.

34. Автобиография Михаила Булгакова, написанная в октябре 1924 года, цит. по автографу: ОР РГБ. Ф. 178/I (музейное собрание). Т. 6. № 9585. П. 7. (Опубликована с небольшими сокращениями в кн.: [Писатели: 126]).