Чехия

ГАШЕК Ярослав (1883—1923), писатель, журналист.

«Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны» (1923), роман.

В гарнизонной тюрьме Швейк вместе с сокамерниками отправляется в часовню:

«Шестнадцатую камеру водили в часовню в одних подштанниках, так как им нельзя было позволить надеть брюки — это было связано с риском, что кто-нибудь удерет. Настал торжественный момент. Двадцать ангелочков в белых подштанниках поставили у самого подножия кафедры проповедника» (Гашек 1963, т. 1, с. 111).

[ММ] С. 157—158. Никанору Ивановичу привиделось, будто бы какие-то люди с золотыми трубами в руках подводят его, и очень торжественно, к большим лакированным дверям. У этих дверей спутники сыграли будто бы туш Никанору Ивановичу, а затем гулкий бас с небес весело сказал:

— Добро пожаловать, Никанор Иванович! Сдавайте валюту. <...>

Затем он почему-то очутился в театральном зале <...> Удивило Никанора Ивановича то, что вся эта публика была одного пола — мужского, и все почему-то с бородами. Кроме того, поражало, что в театральном зале не было стульев и вся эта публика сидела на полу, великолепно натертом и скользком.

«Проповеди фельдкурата Каца <...> радовали всех. <...>

— Вы, лодыри, никогда ничему не научитесь, — продолжал фельдкурат. — Я за то, чтобы всех вас расстрелять. Всем понятно? Утверждаю с этого святого места, негодяи, ибо бог есть бытие... которое стесняться не будет, а задаст вам такого перцу, что вы очумеете! Ибо вы не хотите обратиться ко Христу и предпочитаете идти тернистым путем греха... <...> Вы, блудные сыны, предпочитающие валяться в одиночках, вместо того чтобы вернуться к отцу нашему, обратите взоры ваши к небесам и победите. Мир снизойдет в ваши души, хулиганы... Я просил бы там, сзади, не фыркать! Вы не жеребцы и не в стойлах находитесь, а в храме божьем. Обращаю на это ваше внимание, голубчики...» (Гашек 1963, т. 1, с. 111—113).

[ММ] С. 158. Из кулис тут вышел артист <...> Артист подошел к будке и потер руки.

— Сидите? — спросил он мягким баритоном и улыбнулся залу.

— Сидим, сидим, — хором ответили ему из зала тенора и басы.

— Гм... — заговорил задумчиво артист, — и как вам не надоест, я не понимаю? Все люди как люди, ходят сейчас по улицам, наслаждаются весенним солнцем и теплом, а вы здесь на полу торчите в душном зале! Неужто уж программа такая интересная? Впрочем, что кому нравится, — философски закончил артист.

Примеч.: Сочетание тюрьмы и театра-проповеди вызывает ассоциации с романом Гашека. В соответствующем эпизоде ранней (начало 1930-х гг.) редакции на сцене появляется не артист-следователь, а священник отец Аркадий Элладов, убеждающий «прихожан» сдавать валюту (Булгаков 2002, т. 4, с. 334—335).

ЧАПЕК Карел (1890—1938), прозаик, драматург, публицист.

«Средство Макропулоса» (1922), драма.

Сюжет основан на том, что героиня, Эмилия/Элина (Елена) Макропулос, почти 300 лет назад стала практически бессмертной вследствие колдовского опыта ее отца, составившего эликсир молодости.

[СС] С. 122. ...«Возможно ли омоложение?»

«Уборщица. <...> Одни букеты сколько стоят! Гляньте: их там целая куча осталась. Даже не увезла все» (Чапек 1974—1977, т. 4, с. 304).

«Грегор. За вчерашний вечер. (Подает букет.)

Эмилия. Ну-ка покажи. <...> За букет спасибо. (Понюхав, бросает букет на кучу других.)» (Там же, с. 309).

[АЕ] С. 359. Маркизов. <...> Вот я тебе цветов набрал, Ева.

Ева. Довольно, Маркизыч, у меня весь шатер полон букетами. Я не успеваю их ни поливать, ни выбрасывать.

Пончик. Сущая правда! И этот букет, во-первых, на конский хвост похож, а во-вторых, нечего травой загромождать шатер... (Берет букет из рук Маркизова и выбрасывает. <...>)

«RUR» (1920), драма.

Героиня по имени Елена оказывается единственной женщиной на острове — в нее влюблены все мужчины:

«Домин. Я хотел спросить, мисс Глори, не согласитесь ли вы выйти за меня?

Елена. Как выйти?

Домин. Замуж. <...> Если вы не выберете меня, вам придется выбрать кого-нибудь из пяти остальных.

Елена. Боже сохрани! Почему?

Домин. Потому что они все по очереди сделают вам предложение.

Елена. Неужели они посмеют?

Домин. Мне очень жаль, мисс Глори, но, кажется, они в вас влюбились» (Чапек 1974—1977, т. 4, с. 145).

[АЕ] С. 366—367. Ева. Во всяком случае, я заявляю: тебе, мой муж, первый человек Адам, — и собранию, что Дараган-истребитель решил под предлогом этих бомб убить Ефросимова с целью уничтожить соперника. <...>

Адам. Да ты сошла с ума.

Ева. Нет, нет. Скажи-ка, истребитель, при всех, объяснялся ли ты мне в любви третьего дня <...> ...не говорил ли ты мне у реки так: любишь ли ты Адама, Ева?

Адам (глухо). Что ты ему ответила?

Ева. Я ответила ему, что это мое дело. А далее: кто шептал мне, что предлагает мне свое сердце навеки?

Адам. Что ты ему ответила?

Ева. Я не люблю тебя. А кто, хватая меня за кисть руки и выворачивая ее, спрашивал меня, не люблю ли я Ефросимова? Кто прошептал: «Ох этот Ефросимов!». Вот почему он стрелял в него! <...> И вообще меня замучили! Перестреляйте все друг друга. Самое лучшее — а вечером сегодня застрелюсь я. Ты, Адам, утром вчера спрашивал, не нравится ли мне Дараган, а ночью я хотела спать, а ты истязал меня вопросами, что я чувствую к Ефросимову...

[ДТ] С. 24. Студзинский. Елена Васильевна очень красива. Ваше здоровье!

Мышлаевский. Лена, ясная, позволь я тебя обниму и поцелую.

Шервинский. Ээ...

Мышлаевский. Леонид, отойди. От чужой мужней жены отойди!

Шервинский. Позволь!

Мышлаевский. Мне можно, я друг детства.