Высказывалось мнение, что отличия разговорного языка (РЯ) от книжного литературного языка столь велики, что позволяют говорить о своеобразной диглоссии1. Б.А. Успенский пишет: «Диглоссия представляет собой такой способ сосуществования двух языковых систем в рамках одного языкового коллектива, когда функции этих двух систем находятся в дополнительном распределении, соответствуя функциям одного языка в обычной (недиглоссийной) ситуации. При этом речь идет о сосуществовании «книжной» языковой системы, связанной с письменной традицией (и вообще непосредственно ассоциирующейся с областью специальной книжной культуры) и «некнижной» системы, связанной с «обыденной» жизнью; по определению ни один социум внутри данного языкового коллектива не пользуется книжной языковой системой как средством разговорного общения... Если вне диглоссии одна языковая система нормально выступает в разных контекстах, то в ситуации диглоссии разные контексты соотнесены с разными языковыми системами. Отсюда, между прочим, члену языкового коллектива свойственно воспринимать сосуществующие языковые системы как один язык, тогда как для внешнего наблюдателя (включая сюда и исследователя-лингвиста) естественно видеть в этой ситуации ДВА ЯЗЫКА. Таким образом, если считать вообще известным, что такое разные языки, диглоссию можно определить как такую языковую ситуацию, когда два разных языка воспринимаются (в языковом коллективе) и функционируют как один язык»2.
Сказанное выше вполне применимо к ситуации, наблюдаемой в современном русском литературном языке. Носители литературного языка используют книжный кодифицированный литературный язык в ситуации официального общения, как письменного, так и устного (лекция, доклад, публичное официальное выступление и т. п.)3. В ситуации неофициального непринужденного общения они используют разговорный язык4. Итак, современный русский язык существует в двух функционально распределенных разновидностях — кодифицированный книжный литературный язык (КЛЯ) и разговорный язык (РЯ).
Основная форма существования РЯ — естественная непринужденная устная речь. Однако РЯ может существовать и в письменной форме. Многие его особенности находят отражение в языке художественной литературы, но не только в ней. Имеются специфические жанры неофициальной письменности, которые можно рассматривать как реализацию РЯ. К ним относятся частные письма, записки, дневники, мемуары. Отметим, что перечисленные жанры письменности бывают неоднородны по своей структуре. Существуют частные письма, дневники и мемуары, которые пишутся с установкой на литературность, художественность. В таком случае они не являются реализацией системы РЯ. Однако огромное количество письменных текстов, относящихся к названным жанрам, создается неподготовленно, пишется только для себя или определенного адресата, без всякой установки на литературность. Это — льющаяся спонтанно, неофициальная, необработанная, хотя и записанная речь.
Среди особенностей синтаксиса РЯ, отличающих его от КЛЯ, наиболее яркие относятся к сфере словорасположения5. Именно поэтому я выделяю их в особый подраздел и рассматриваю более подробно. Назову такие черты порядка слов РЯ: высокая вариативность, особая важность позиции начала и конца высказывания, широкое использование дистантного расположения непосредственно связанных между собой членов.
Здесь я поставила перед собой задачу — выявить в ЗШБ, т. е. в письменном тексте, отделенном от нас столетием, те особенности порядка слов, которые отмечаются как типические в современном РЯ.
В ЗШБ встречаются не все специфические особенности разговорного порядка слов. Нам не встретилась, в частности, такая черта, как интерпозиция главного предложения по отношению к придаточной части, типа: Рано утром я неуверена что освобожусь; ср. порядок слов КЛЯ: Я не уверена, что освобожусь рано утром. Эта особенность разговорного синтаксиса была отмечена И.Н. Кручининой в частной переписке писателей XIX в.6 Отсутствие данной особенности разговорного словорасположения в ЗШБ объясняется тем, что высказывания, допускающие такую линейную организацию, не отмечены в рассмотренном тексте.
Среди особенностей порядка слов, отличающих РЯ от КЛЯ, наиболее резкой является непроективность высказывания, характерная для РЯ и запрещаемая нормами КЛЯ7.
И. Лесерф так определяет свойство проективности: «В проективной фразе два слова, между которыми существует связь непосредственного подчинения, могут быть разделены только членами, зависимыми от одного или другого из этих слов, или вводным предложением, а также эквивалентом вводного предложения»8.
Непроективными являются фразы типа: Французскую принеси мне книгу; Очень криков громких я не люблю; ср. порядок слов, присущий КЛЯ: Принеси мне французскую книгу; Я очень не люблю громких криков.
В ЗШБ непроективные высказывания не редки. Например:
(1) (о сестре и ее женихе). Они оба довольные, сияющие и в семье особенное носилось настроение праздничное (ср. носилось особенное праздничное настроение).
(2) Это какой-то был душу раздирающий вопль (ср. Это был какой-то душу раздирающий вопль).
Мы даем здесь только две иллюстрации. Непроективные высказывания будут приводиться нами далее при характеристике иных особенностей слово-расположения.
Позиция абсолютного конца высказывания может быть охарактеризована как сильная. Автор часто использует ее, помещая в конец член или члены, несущие логическое ударение:
(3) Инициатором во всех затеях была я, а Люба беспрекословно действовала заодно со мной (ср. я была инициатором во всех затеях...).
(4) Помню, что это был очень веселый ужин и много безобразничал Миша...
(4а) В тот год кончила гимназию моя сестра, а один из братьев должен был ехать в Орел, так что на зиму остались я, брат и сестра.
(5) Училась я недурно и даже шла одной из первых, но интересоваться учением — ни капельки.
(6) А самое страшное — это синтаксис.
(7) Во всех комнатах горели лампадки (ср. лампадки горели во всех комнатах).
Нередко в исходе располагается сказуемое:
(8) ...хотя нужда была страшная, он [брат] не хотел обращаться за помощью к родителям и первые три года после женитьбы были для него страшно тяжелы.
(9) Благодаря этому [близости братьев по возрасту] дружба между ними самая тесная, а я уже для них мала (ср. между ними самая тесная дружба, а я уже мала для них).
Но, пожалуй, еще более характерно для «Записок» помещение в абсолютном исходе наречий образа действия, выражающих количественную или качественную характеристику действия:
(10) Это в довершение всего придавило меня окончательно.
(11) Как только раздавался папин характерный кашель, или стоны, я вся съеживалась ужасно. И на остальных это сказывалось очень.
(12) Я глубоко уверена, что вся эта данная мне свобода прекрасно действовала на здоровье, зато воспитание мое коверкало меня отчаянно.
(13) Еще в этот же день он [папа] был на блинах у одной прихожанки и чувствовал себя днем прекрасно, а ночью разом стал задыхаться.
(14) А фантазия моя была развита очень.
(15) С братом она [Варя] дружила очень.
(16) Но наблюдательности и жажды научных знаний не было ни чуть.
(17) ...у нас с Любой были свои интересы, которые нас поглощали целиком!
Позиция абсолютного начала реже используется для выделения:
(18) Одевали меня страшно неумело, благодаря чему у меня совсем отсутствовал вкус и желание быть всегда в порядке. Умения держать себя совсем не было (ср. Совсем не было умения себя держать).
(19) Арифметику и географию я всегда любила.
(20) Свою гимназию я не только ни капельки не любила, но всей душой желала, чтобы она в один прекрасный день провалилась.
(21) Натянутости я в ней никогда не видела в разговоре. Замечательно у нее была жива и остра речь со всеми (ср. Я в ней никогда не видела натянутости. У нее речь со всеми была замечательно жива и остра).
(22) Иконы снимались, драпировки все тоже, все чистилось, мылось, вытряхивалось.
(23) Папы никогда в это время не бывало.
(24) Детей всех она в общем баловала.
(25) Как вышло примирение с отцом я не знаю (ср. Я не знаю, как вышло примирение с отцом).
(26) Положение общественное семейства совсем не разбиралось.
При противопоставлении в начало может быть вынесена акцентированная тема (см. ниже пример 46).
(27) [Братья] сами устроили биллиард; выстругали доски, сделали борт и лузы, выстругали кий, а шары отдали выточить (такой порядок слов: вынос слова шары в начало, при противопоставлении доски — кий — шары, можно истолковать так: «а что касается шаров...»).
Особо выделим двувершинные высказывания, когда два интонационно выделяемых члена помещаются в начале и в конце, а между ними находятся интонационно ослабленные члены, так называемая «интонационная яма»9:
(28) Родных у нее там не было никого.
(29) Три дня прошли мучительно.
Как типическую черту отметим прием добавления, наглядно свидетельствующий о том, что текст строится спонтанно, без подготовки. Автор помещает в конец высказывания какой-либо член, добавляющий нечто важное:
(30) Потом он поступил в военно-медицинскую академию 22 лет.
(Можно не сомневаться, что при обдумывании написанного, автор изменил бы порядок, чтобы читатель не подумал, что академия имела 22 года от роду.) Ср. также случаи уточнения:
(31) ...нашелся добрый человек доктор Шухов, который взял всех и мать и детей к себе.
(32) ...все спешили их [детей] приласкать, не исключая и прислуги. У нас их было две нянька и кухарка.
(33) Единственный человек, который иногда посвящался в наши интересы, была Катя — горничная, девочка лет 14, взятая на место няни.
(34) Весной опять приехал Аф. Ив. и тут назначили день свадьбы сестры, 1 июля.
Добавляемая и уточняющая части могут отделяться от высказывания запятой, тире, но какой-либо пунктуационный знак может и отсутствовать.
Встречается в «Записках» и типично разговорное расположение членов синтаксических групп, например, препозиция дополнения, как приглагольного, так и приименного:
(35) На меня эта новость особого впечатления не произвела.
(36) Но я только все это заметила, а вывода сделать никакого не сумела (ср. ...заметила все это, а не сумела сделать никакого вывода).
(37) Благодаря этому дружба между ними самая тесная, а я уже для них мала... (ср. мала для них); ...я ей поспела разбить нос.
(38) Конечно, она это сказала, чтобы что-либо приятное маме сделать.
(39) Но папы побаивались и когда он бывал дома, то безобразий таких не допускалось... он был строг и беспорядка большого не любил.
Препозиция (контактная н дистантная) инфинитива по отношению к спрягаемому глаголу также характерна для ЗШБ:
(40) Я знала, что у меня есть старший брат, но видеть мне его не пришлось.
(41) Ни одного свободного движения — ни побежать, ни расхохотаться, ни громко крикнуть не позволялось...
Служит подчеркиванию также постпозиция согласованного определения, особенно резко в тех случаях, когда она сопровождается интонационным выделением, которое на письме может быть передано знаком тире.
(42) ...тут раздается перезвон — грустный и величественный.
(43) И вот с тех пор мы все жили под гнетом опасения ежеминутного за папину жизнь.
(44) Как мама, так и дети относились к нему [папе] с глубоким уважением совершенно искренним (ср. глубоким совершенно искренним уважением).
Рассмотрим подробнее четыре высказывания, содержащие типические особенности разговорного словопорядка.
(45) Братья привозили массу худого белья и все это надо было перечинить, понашивать нового и кому сколько давать сообразить и все это делала она [мама] сама с нянькой, даже чулки успевала все выштопать!
В этом полипредикативном высказывании находим много типических черт РЯ не только в области словопорядка. Так, при глаголе привозили отсутствует пояснение, очевидное из конситуации (из Орловской гимназии); при глаголе давать нет прямого дополнения (имеется в виду белье, но до этого речь шла о худом белье и о новом, а что именно следует давать, в тексте не сказано). Инфинитив сообразить содержит препозитивное пояснение: кому сколько давать сообразить (ср. сообразить [что?] кому сколько давать). В конечной части существительное чулки имеет постпозитивное определение все, которое отделено вставкой глагола успевала, а относящаяся к глаголу частица даже отъединена от него препозитивным дополнением чулки. Высказывание имеет непроективный характер (ср. по нормам КЛЯ: даже успевала выштопать все чулки).
При противопоставлении в начало может быть вынесена акцентированная тема:
(46) Ссор серьезных я не помню никогда, но споры бывали такие, что можно было подумать, что в доме не только ссорятся, а даже дерутся.
Словоформа ссор, противопоставленная словоформе споры, выносится в абсолютное начало, соответственно никогда «уходит» в конец. Знаменательно, что это никогда, отнесенное в конец, не кажется ненормальным, тогда как при нейтральном порядке слов в соседстве с глаголом оно явно нарушает нормы языка; ср. нейтр. Я *не помню никогда или: *никогда не помню серьезных ссор.
Рассмотрю еще одну фразу:
(47) Еще хорош был для меня всегда момент разговения от заутрени: эти у всех как-то сияющие лица, смех, разговоры, только я тут не слышна была всегда, но наблюдала всегда очень внимательно.
Первая часть фразы (до слова только) содержит разговорную недосказанность (эти, отделенное от словоформы лица; как-то сияющие). Изменение порядка слов привело бы к ее резкой деформации, лишило бы эту фразу естественности и смысла, но не превратило бы ее в высказывание, отвечающее нормам КЛЯ. Ср. *эти лица как-то сияющие у всех; еще хуже: *у всех эти как-то сияющие лица; *у всех как-то сияющие эти лица.
Помещение местоимения эти в абсолютное начало в соседстве со словоформой у всех, освобождает его от тесной связи с каким-либо членом, с которым оно согласовано по форме (эти лица, эти сияющие лица) не только грамматически, но и семантически. Они приобретают размытую, сдвинутую семантику, что столь характерно для РЯ.
Вторая часть фразы только я тут не слышна была всегда имеет вынесенную в препозицию часть только я с местоимением первого лица, явно подчеркнутым частицей только и ударением, к тому же противопоставленным сочетанию у всех в первой части. Отмечу замыкающее фразу всегда, которое представляет полную параллель к выше приведенному не помню никогда.
Наречия всегда и никогда, сама семантика которых служит их выделению в ряду наречий, обозначающих временные отрезки, несут на себе вторую интонационную вершину столь характерных для разговорной речи двувершинных высказываний, в центре — «интонационная яма»: Только я / тут не слышна была / всегда.
(48) Я к зеркалу даже очень не любила подходить. Эта фраза может быть произнесена с разным интонационным членением — 1) с паузой после даже; 2) с паузой перед даже.
В первом случае выделенным оказывается слово зеркало, причем средством выделения является постпозитивная частица даже. Такой порядок слов характерен для разговорного языка.
Во втором случае выделенными оказываются объединенные в один сегмент частицы даже очень. Этот вариант мне представляется менее употребительным.
Примечания
1. См. РРР-81, с. 21—22.
2. См. Успенский, 1994, с. 26—21.
3. См. об этом Земская и Ширяев, 1980.
4. См. подробнее РРР-73, с. 9—17; РРР-81, с. 5—19
5. О порядке слов, характерном для РЯ, см.: РРР-73; Ковтунова 1976; Земская 1987, с. 148—162.
6. См. Кручинина, 1974, с. 236.
7. См. об этом РРР-73, с. 383—393.
8. Лесерф, 1960, с. 34; см. также: Иорданская, 1967, с. 20.
9. См. Лаптева, 1966; Земская, 1987, с. 154—155.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |