Царское Село

В 1917 г. две сестры Булгаковы в Киеве выходят замуж, обе за военных. В мае 1917 г. Варвара Афанасьевна — за Леонида Сергеевича Карума, в июле 1917 г. Надежда Афанасьевна — за Андрея Михайловича Земского. Обе сестры едут туда, куда посылают их мужей: Надя — в Царское село, Варя — в Петроград.

Варвара Афанасьевна прерывает занятия в Киевской консерватории (класс фортепьяно, преподаватель — Нейгауз) и едет вслед за мужем в Петроград, так как Л.С. Карум отозван из Киева. Он получил предписание продолжать прерванную им учебу в Александровской военной юридической Академии.

Сохранилась гневная открытка от 21 авг. 17 г. от Вари к Наде, посланная из Петрограда в Ц. Село.

Надя! Я уже три дня в Петрограде и уже жду в газете объявления о вашей смерти. Тетя Аня звонила, спрашивала, живы ли вы. Я сказала, что не знаю! Неужели трудно позвонить! Туфли уже готовы. «Если б не этот мой девичий стыд... так я б тебя... и не так бы еще изругала»¹. Андрей жив? Володя² жив? Бить Вас надо, да некому. Варя.

* * *

Сестры Варя и Надя живут недалеко друг от друга, переписываются, ездят в гости друг к другу. Молодая семья Земских живет в Царском Селе на частных квартирах, которых — по свидетельству Н.А. — было четыре. 2 августа 1917 г. друзья поздравляют Андрея Михайловича и Надежду Афанасьевну «С первым семейным юбилеем: 2 июля — 2 августа 1917 г.». Поздравительную открытку помещаю ниже, среди иллюстраций.

Жизнь молодых, однако, нельзя назвать безмятежной. Привожу две последние страницы дневника Н.А., который она вела в течение многих лет (с. 1151—52). Можно думать, что эти страницы были специально написаны ею как заключительные, итоговые, как прощание со старой жизнью.

Царское Село 30 ноября 1917 г.

Внизу трио — рояль, скрипка и голос — исполняют колыбельную из Жоселена. Как давно я не слыхала музыки! Вообще хорошую музыку слушаю так редко теперь, а эту, такую до каждой нотки знакомую, нашу «домашнюю» — обычный в Киеве репертуар — почти никогда. И так далеко-далеко ушло то прошлое, когда мы, изнывая в романтических настроениях, слушали по вечерам в Киевской гостиной наш обычный репертуар. И даже Москва — уже прошлое. В настоящем есть «мальчик с тонкими губами и очаровательным голосом»³, только он уже другой: тот самый, настоящий мальчик тоже уже в прошлом, тоже воспоминание — и какое хорошее! Ах, настоящее реальнее милого прошлого: в прошлом было настроение, в настоящем — жизнь. В настоящем — большевики, обед из собрания⁴, продовольственные разговоры и внешкольное образование в Царско-сельском уезде. Что на первом плане? Не знаю. Будем надеяться, что внешкольное образование возьмет верх. Даже светлые курсы с залом под матовым стеклянным потолком грозят отойти в прошлое. Я не отсекаю нитей, связывающих прошлое с настоящим, я только не особенно старательно поддерживаю их и бросаю старое, если нужно бросить, не жалея. О чем жалеть? Раньше я жила будущим, часто возвращаясь к прошедшему, и поэтому данный момент не замечала. Это время уходило мало-помалу и теперь совсем ушло: особенно этому помогли теперешняя тяжелая неопределенность и окончание курсов. И я живу настоящим, не загадывая дальше следующей недели, и так себя к этому приучила, что даже легко стало. «Пока — то-то, ну, а там видно будет» — вот формула. «Там видно будет», а пока «держись, мамзель».

Мальчик мой в Петроград уехал, все газеты вышли сегодня, и у нас не осталось ни крошки сахару. Вот и не с чем пить чай.

* * *

Из письма А.М. к молодой жене, посланного на следующий день после последней записи в дневнике, мы узнаем, зачем он уехал в Петроград. Письмо сложено треугольником военных лет; бумага желтоватая, просвечивает, чернила черные, расплываются. Без марки и даты. Позднейшая надпись рукой Н.А.: Из Петрограда в Ц. Село, и дата: 1 сент. 1917 г. На конвертной части треугольника адрес — почерком А.М. Земского.

Ее Превосходительству дочери профессора

Надежде Афанасьевне Земской

Надичка славная, любимая, хорошая, работяга, симпатичная, умная, красавица, богиня, ангел и пр. и пр.

Нас, четыре офицера, засажены в Зимнем дворце и приставлены обслуживать шестиорудийную батарею 3 дюймового колибра. Помещаемся в караульной комнате дворца (тел. 38-125), едим сытно, дают бутылку вина ежедневно. Т. ч. можете за меня не беспокоиться, если уже слышала, что заговор ликвидирован.

С Семеном Ивановичем⁵ пришли денег, мыло и полотенце, носовой платок [далее густо зачеркнута строчка] и шинель.

Сколько мы пробудем, неизвестно, [зачеркнуты две строки]. Дай телефон Карумов. Когда «Онегин» в Музыкальной драме?

Целую, как воспитанный чиж⁶, только один раз.

* * *

Позже Н.А. записывает: «Из Ц. Села Н.А. ездила в Москву для сдачи государственных экзаменов. По возвращении в Ц. Село (14 сент. 1917 г.) работала во внешкольном подотделе Уездной Земской Управы, позднее — Уисполкома. Ранней весной 1918 г. через Москву она уехала на Волгу». Туда была переведена артиллерийская часть, в которой служил ее муж.

Примечания

1. Неточная цитата из стихотворения А.К. Толстого «Песня о Потоке-богатыре».

2. Володя Гуцевич — друг А.М. Земского по университету и службе в артиллерии.

3. У А.М. Земского действительно был очень красивый голос, похожий на голос актера МХАТ В.И. Качалова.

4. Имеется в виду Офицерское собрание.

5. По-видимому, лицо, с которым было переслано письмо.

6. Чиж — ласковое семейное прозвище А.М.