Анализируя отражение в творчестве М. Булгакова традиций русской литературы, исследователи неизменно отмечают то влияние, которое оказал на писателя Н.В. Гоголь1. Однако речь при таком подходе обычно идет исключительно о содержательных особенностях прозы Булгакова — его приверженности к изображению фантастических ситуаций, сатире, гротеску. Если же говорить о тех традициях, которые проявляются в манере повествования, в языке Булгакова, то здесь на первое место, безусловно, должно быть поставлено имя Пушкина2.
Для доказательства того, что язык произведений Булгакова отражает прежде всего пушкинские традиции повествования, сопоставим следующие два начальных фрагмента художественных текстов:
(1) В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, — словом, все те, которых называют господами средней руки. В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод. [...]
Когда экипаж въехал на двор, господин был встречен трактирным слугою, или половым, как их называют в русских трактирах, живым и вертлявым до такой степени, что даже нельзя было рассмотреть, какое у него было лицо. Он выбежал проворно с салфеткой в руке, весь длинный и в длинном демикотонном сюртуке со спинкою чуть не на самом затылке, встряхнул волосами и повел проворно господина вверх по всей деревянной галдарее показывать ниспосланный ему богом покой3.
(2) Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова. Долгая зимняя ночь прошла незаметно; сели ужинать в пятом часу утра. Те, которые остались в выигрыше, ели с большим аппетитом; прочие, в рассеянности, сидели перед пустыми своими приборами. Но шампанское явилось, разговор оживился, и все приняли в нем участие.
— Что ты сделал, Сурин? — спросил хозяин.
— Проиграл, по обыкновению. Надобно признаться, что я несчастлив: играю мирандолем, никогда не горячусь, ничем меня с толку не собьешь, а всё проигрываюсь!
— И ты ни разу не соблазнился? ни разу не поставил на руте4?.. Твердость твоя для меня удивительна.
— А каков Германн! — сказал один из гостей, указывая на молодого инженера, — отроду не брал он карты в руки, отроду не загнул ни одного пароли, а до пяти часов сидит с нами и смотрит на нашу игру!5
Как видим, Гоголю свойственна эксплицитная манера повествования: сообщения в приведенном отрывке и, разумеется, не только в нем подробно передаются главным образом в явном виде — при помощи либо самостоятельных предложений, либо таких частей сложных предложений или обособленных членов предложения, которые специально предназначены для передачи новой информации. Пушкин же, напротив, нередко прибегает к неявным, или имплицитным, способам передачи сообщений. Носителями подобных сообщений являются не предложения, а такие несамостоятельные их компоненты, которые, судя по форме и контексту употребления, должны обозначать предметы или ситуации, о существовании которых получателю текста уже известно. Однако поскольку в реальности подобной осведомленности у получателя нет, восприятие смыслов этих компонентов заставляет его мысленно корректировать уже воспринятое содержание, добавляя к нему новые сообщения, которые, таким образом, оказываются переданными имплицитно. Поскольку явную передачу информации в лингвистике принято называть предикацией, рассматриваемый неявный способ информирования адресата обычно именуют имплицитной предикацией6.
Вернемся к приведенному выше пушкинскому примеру (2). Известно, что каноническое, нейтральное в смысловом и стилистическом отношении употребление имен собственных возможно либо в предложениях именования, специально предназначенных для информирования адресата об имени собственном того или иного лица или предмета7, либо в таких контекстах, где данное имя уже известно адресату. С этой точки зрения использование выделенного нами имени собственного в нижеследующем примере (3) в смысловом отношении совершенно обычно, а в примере (4) не соответствует каноническим правилам употребления имен собственных (в контексте романа Мастер и Маргарита это несоответствие несет важную информацию о том, что Воланд разочаровался в возможности убедить в чем-либо Берлиоза и стал игнорировать его коммуникативные интересы).
(3) Прежде всего откроем тайну, которую мастер не пожелал открыть Иванушке. Возлюбленную его звали Маргаритою Николаевной8.
(4) — Нет, этого быть никак не может, — твердо возразил иностранец.
— Это почему?
— Потому, — ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, — что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила. Так что заседание не состоится9.
Сказанное дает основания утверждать, что и в рассматриваемом нами примере (2) имена собственные Сурин и Германн, а также словосочетание конногвардеец Нарумов употреблены неканонически, поскольку читателям начальных строк Пиковой дамы пока еще неизвестно о существовании носителей этих имен. Однако установка на восприятие текста как осмысленного заставляет читателя мысленно добавлять к воспринимаемому ими содержанию эксплицитно не выраженные в нем сообщения «Существовал конногвардеец Нарумов» и «Среди игравших в карты были люди по фамилии Сурин и Германн». Подобные сообщения мы будем называть имплицитно предицируемыми сообщениями и при необходимости кратко обозначать аббревиатурой ИПС.
Кроме того, судя по форме выражения и контексту, употребленные в примере (2) словосочетания долгая зимняя ночь и молодой инженер обладают смыслами определенности, т. е. указывают на то, что обозначаемые ими объекты уже известны получателям10. Это обстоятельство побуждает читателей мысленно добавлять к воспринимаемому содержанию имплицитно предицируемые сообщения «Игра в карты проходила долгой зимней ночью» и «Германн был молодым инженером».
Принимая во внимание все сказанное, легко убедиться в том, что булгаковская манера повествования очень близка к пушкинской. Тексты Булгакова, как и пушкинские тексты, насыщены имплицитно предицируемыми сообщениями самых разных смысловых типов. Ранее мы продемонстрировали это на материале вершины творчества Булгакова — его романа Мастер и Маргарита (1928—1940 гг.)11. Однако к нашим прежним наблюдениям важно добавить, что введенная в русскую литературу Пушкиным имплицитная манера повествования характерна для всего творчества Булгакова. Ниже мы продемонстрируем это на материале первого крупного произведения писателя — романа Белая гвардия (1923—1924 гг.).
Какие содержательные типы сообщений передаются в Белой гвардии имплицитно? Попытаемся ответить на этот вопрос с опорой на типологию смыслов сообщений, разработанную нами на основе современных работ по синтаксической семантике12.
Во-первых, Булгаков часто использует имплицитные сообщения со смыслом «свойство предмета или ситуации»13. Уточним, что свойства представляют собой такие признаки предметов и ситуаций, которые присущи им либо постоянно, либо на протяжении длительных периодов, а не отдельных моментов существования. Например:
(5) Алексей, Елена, Тальберг и Анюта, выросшая в доме Турбиной, и Николка, оглушенный смертью, с вихром, нависшим на правую бровь, стояли у ног старого коричневого святителя Николы. Николкины голубые глаза, посаженные по бокам длинного птичьего носа, смотрели растерянно, убито14 (глава 1, с. 112). ИПС — «Глаза у Николки были голубыми, а нос — длинным, птичьим».
(6) В этот ночной час в нижней квартире домохозяина, инженера Василия Ивановича Лисовича, была полная тишина, и только мышь в маленькой столовой нарушала ее по временам. Мышь грызла и грызла, назойливо и деловито, в буфете старую корку сыра, проклиная скупость супруги инженера, Ванды Михайловны. Проклинаемая костлявая и ревнивая Ванда глубоко спала во тьме спаленки прохладной и сырой квартиры. Сам же инженер бодрствовал и находился в своем тесно заставленном, занавешенном, набитом книгами и, вследствие этого, чрезвычайно уютном кабинетике (глава 3, с. 132). ППС — «Столовая Лисовичей была маленькой»; «Супруга Лисовича была скупой, костлявой и ревнивой»; «Квартира Лисовичей была прохладной и сырой»; «Кабинетик Лисовича был тесно заставленным, занавешенным, набитым книгами и, вследствие этого, чрезвычайно уютным».
Во-вторых, имплицитное выражение у Булгакова нередко получают сообщения со смыслом «состояние предмета или пространства». При этом под состояниями нами понимаются такие признаки предметов, которые, в отличие от действий, не связаны с намеренными затратами этими предметами энергии, а в отличие от свойств, ограничены короткими временными пределами. Например:
(7) — У вас очень открытое лицо, располагающее к себе, — сказал вежливо Лариосик и до того засмотрелся на открытое лицо, что не заметил, как сложил сложную гремящую кровать и ущемил между двумя створками Николкину руку. Боль была так сильна, что Николка взвыл, правда, глухо, но настолько сильно, что прибежала, шурша, Елена. [...] Елена и Лариосик вцепились в сложенную автоматическую кровать и долго рвали ее в разные стороны, освобождая посиневшую кисть (глава 12, с. 261). ИПС — «Николка ощутил боль»; «Его кисть посинела».
(8) Убедившись, что улица окончательно затихла, не слышалось уже редкого скрипа полозьев, прислушавшись внимательно к свисту из спальни жены, Василиса отправился в переднюю, внимательно потрогал запоры, болт, цепочку и крюк и вернулся в кабинетик (глава 3, с. 133). ИПС — «Из спальни Василисиной жены раздавался свист».
В-третьих, в тексте Белой гвардии достаточно часты имплицитно предицируемые сообщения со смыслом «существование предмета». В подобных сообщениях в качестве компонента, уже известного адресату, фигурирует либо некоторое названное автором место, либо ничем не ограниченная описываемая в тексте действительность, сообщение же заключается в информации о наличии (или, наоборот, отсутствии) в указанном месте или во всей описываемой действительности какого-либо неопределенного для адресата предмета15. Например:
(9) Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская — вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс.
Но дни и в мирные и в кровавые годы летят как стрела, и молодые Турбины не заметили, как в крепком морозе наступил белый, мохнатый декабрь (глава 1, с. 111). ППС — «Существовали некие молодые люди по фамилии Турбины».
(10) Черт. И тут ворота на Разъезжую глухие. Заперты. Значит, опять к стене. Но, увы, дров уже нет. Николка запер предохранитель и сунул револьвер в карман. Полез по куче битого кирпича, а затем, как муха по отвесной стене, вставляя носки в такие норки, что в мирное время не поместилась бы и копейка (глава 11. с. 242). ИПС — «Возле стены была куча битого кирпича».
В-четвертых, имплицитное выражение в Белой гвардии могут получать сообщения со смыслом «местоположение предмета». Их отличие от весьма похожих на них сообщений о существовании состоит в том, что в сообщениях о местоположении упоминается не неопределенный, а, наоборот, определенный, уже известный адресату предмет, и потому такие сообщения несут информацию не о том, что некий предмет существует, а о том, в каком месте находится уже известный адресату предмет16. Например:
(11) — Здоровеньки булы, пане добродзию, — сказал Мышлаевский ядовитым шепотом и расставил ноги. Шервинский, густо-красный, косил глазом. Черный костюм сидел на нем безукоризненно; белье чудное и галстук бабочкой; на ногах лакированные ботинки (глава 14, с. 282). ИПС — «Перед Мышлаевским был Шервинский».
(12) — Ты знаешь, что сейчас в музее сидит тысяча человек наших, голодные, с пулеметами... Ведь их петлюровцы, как клопов, передушат... Ты знаешь, как убили полковника Ная?.. Единственный был...
— Отстань от меня, пожалуйста!.. — не на шутку сердясь, крикнул Шервинский. — Что это за тон?.. Я такой же офицер, как и ты!
— Ну, господа, бросьте, — Карась вклинился между Мышлаевским и Шервинским, — совершенно нелепый разговор (глава 14, с. 283). ИПС — «При споре Мышлаевского и Шервинского присутствовал Карась»17.
В-пятых, в тексте романа нам встретилось одно имплицитно предицируемое сообщение со смыслом «квалификация предмета или ситуации». Сообщения со значением квалификации близки к уже рассмотренным сообщениям о свойстве, однако отличаются от них тем, что в сообщениях со значением квалификации предмету или ситуации приписывается не одно свойство, а целый комплекс признаков, присущий некоторому классу объектов. Например:
(13) Скверно действовали на братьев клиновидные, гетманского военного министерства погоны на плечах Тальберга. Впрочем, и до погон еще, чуть ли не с самого дня свадьбы Елены, образовалась какая-то трещина в вазе турбинской жизни, и добрая вода уходила через нее незаметно. Сух сосуд. Пожалуй, главная причина этому в двухслойных глазах капитана генерального штаба Тальберга, Сергея Ивановича... (глава 2, с. 126). ППС — «Тальберг был капитаном генерального штаба».
В-шестых, в романе встречаются имплицитно предицируемые сообщения, выражающие смысл «именование предмета или ситуации». Такие сообщения информируют об имени или о названии того или иного объекта. Например:
(14) Дверь в переднюю впустила холод, и перед Алексеем и Еленой очутилась высокая, широкоплечая фигура в шинели до пят и в защитных погонах с тремя пору ничьими звездами химическим карандашом. [...]
— Здравствуйте, — пропела фигура хриплым тенором и закоченевшими пальцами ухватилась за башлык.
— Витя! (глава 2, с. 120—121). ППС — «Вошедшего звали Витя».
(15) Толстая в пенсне мгновенно захлопнула за Николкой дверь. Потом быстро, быстро подбежала к сухонькой даме [матери полковника Най-Турса], охватила ее плечи и торопливо зашептала:
— Ну, Марья Францевна, ну, голубчик, успокойтесь... (глава 17, с. 322). ППС — «Мать полковника Най-Турса звали Марья Францевна».
Вместе с тем, как показали наблюдения, далеко не все известные разновидности сообщений могут получать у Булгакова имплицитное выражение. Вот смысловые типы сообщений, которые в имплицитном виде в Белой гвардии нам не встретились:
(а) «обладание предметом», т. е. сообщения о наличии в собственности у какого-либо лица некоторого предмета или предметов; пример эксплицитного выражения подобных сообщений — «Иван Ильич имел в Симбирске дом / На самой на горе, против собора» (Лермонтов);
(б) «отождествление предметов или ситуаций», т. е. сообщения о том, что два разных языковых выражения обозначают один и тот же объект; пример эксплицитного выражения подобных сообщений — «Мой сосед — автор этой книги»;
(в) «квантификация предметов или ситуаций», т. е. сообщения о количестве каких-либо предметов или ситуаций; пример эксплицитного выражения подобных сообщений — «Нас было пятеро»;
(г) «действие предмета», т. е. сообщения о таких признаках живых существ, которые присущи им на протяжении ограниченных отрезков времени и связаны с целенаправленными затратами этими существами энергии; пример эксплицитного выражения подобных сообщений — «Рабочие строят дом», «Мальчик читает книгу»;
(д) «воздействие предмета или ситуации», т. е. сообщения о таких положениях дел, при которых некоторый неодушевленный предмет или ситуация вызывают изменение или возникновение другого предмета или другой ситуации, пример эксплицитного выражения подобных сообщений — «Ветер раскачивает деревья», «Машина сбила пешехода».
Отсутствие в тексте Белой гвардии имплицитных сообщений типов (а), (б) и (в) легко объяснить тем, что эти семантические типы сообщений вообще редко встречаются в речи. Гораздо интереснее тот факт, что в романе Булгакова не получают имплицитного выражения сообщения типов (г) «действие предмета» и (д) «воздействие предмета или ситуации». Дело в том, что указанные смысловые типы не только высокочастотны в речи, но и составляют основу любого повествования.
В сущности, отмеченное обстоятельство и является причиной отсутствия случаев их имплицитного выражения. Легко увидеть, что Булгаков последовательно прибегает к имплицитному выражению любых статических характеристик объектов. Имплицитное оформление сообщений о свойствах или о состояниях предметов, о наличии в описываемых фрагментах действительности тех или иных предметов или об их местоположении, о принадлежности предметов к определенным классам или об их именах сокращает описательные фрагменты текстов. В то же время сообщения о действиях или о воздействиях представляют собой динамические характеристики, составляющие основу повествовательной части любого текста.
Имплицитное оформление значительной части описания при эксплицитном выражении большинства элементов повествования придает художественному тексту лаконизм и динамичность. По существу, это и есть тот принцип построения художественного текста, который был открыт Пушкиным18 и которому последовательно следовал в своем творчестве Булгаков.
Примечания
Михаил Юрьевич Федосюк — доктор филологических наук, профессор. Работает профессором кафедры теории преподавания иностранных языков Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
1. Б.Ф. Егоров, Булгаков и Гоголь (Тема борьбы со злом), в кн.: Исследования по древней и новой литературе. Сборник. Посвящается 80-летию Д.С. Лихачева, отв. ред. Л.А. Дмитриев, Ленинград 1987, с. 90—95; В.А. Чеботарева, Рукописи не горят, Баку 1991; М.О. Чудакова, Гоголь и Булгаков, в кн.: Гоголь: история и современность (К 175-летию со дня рождения), сост. В.В. Кожинов и др., Москва 1985, с. 360—389; J. Curtis, Bulgakov's last decade. The writer as hero, Cambridge 1987.
2. О влиянии творчества А.С. Пушкина на содержание произведений М. Булгакова см.: А.П. Забровский, Пушкинская традиция в творчестве М.А. Булгакова. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук, Москва 1994; В.А. Жданова, Наследие А.С. Пушкина в творчестве М.А. Булгакова. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук, Москва 2003.
3. Н.В. Гоголь, Мертвые души, в кн.: он же, Избранные сочинения. В двух томах, т. 2, Москва 1984, с. 174.
4. Курсив А.С. Пушкина.
5. А.С. Пушкин, Пиковая дама, в кн.: он же, Собрание сочинений. В шести томах, т. 4, Москва 1969, с. 268—269.
6. М.Ю. Федосюк, Неявные способы передачи информации в тексте. Учебное пособие по спецкурсу, Москва 1988.
7. Н.Д. Арутюнова, Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы, Москва 1976.
8. М. Булгаков, Мастер и Маргарита, в кн.: он же, Избранное: Роман «Мастер и Маргарита»: Рассказы, Москва 1980, с. 176.
9. Там же, с. 17—18.
10. М.Ю. Федосюк, Вопрос о категории определенности / неопределенности в спецкурсе по семантическому синтаксису русского языка, в кн.: Межпредметные связи в преподавании лингвистических дисциплин. Методические рекомендации, отв. ред. И.Г. Добродомов, Москва 1985, с. 61—81.
11. M. Fiedosiuk, О пушкинских традициях в прозе М. Булгакова, в кн.: Kilka rozpraw filologicznych, [ред.] E. Fryska, J. Mędelska, Bydgoszcz 1997, с. 135—145.
12. М.Ю. Федосюк, Типы русского простого предложения в ономасиологическом аспекте, «Вопросы культуры речи», вып. 9, Москва 2007, с. 276—302. Ср.: Ю.Д. Апресян, Лингвистическая терминология словаря, в кн.: Новый объяснительный словарь синонимов русского языка, под общим руководством Ю.Д. Апресяна, вып. 3, Москва 2003, с. XX—XLIX; Н.Д. Арутюнова, Предложение и его смысл...; О.А. Крылова, Л.Ю. Максимов, Е.Н. Ширяев, Современный русский язык. Теоретический курс. Синтаксис. Пунктуация, Москва 1997; Семантические типы предикатов, отв. ред. О.Н. Селиверстова, Москва 1982.
13. Здесь и далее под предметами мы понимаем такие элементы действительности, которые характеризуются пространственными параметрами (например, «дом», «рабочие»), а под ситуациями — такие элементы действительности, которые характеризуются временными параметрами (например, «вечер», «работа»). Таким образом, под предметами здесь подразумеваются не только неживые объекты, но и живые существа.
14. М. Булгаков, Белая гвардия, в кн.: он же, Избранная проза, Москва 1966. При ссылках на это издание в скобках отмечаются номера глав и страницы.
15. Н.Д. Арутюнова, Е.Н. Ширяев, Русское предложение. Бытийный тип (структура и значение), Москва 1983, с. 8.
16. Там же, с. 12.
17. Этот пример нуждается в кратком комментарии. Глава 14, в которой повествуется о том, что происходило в квартире Турбиных после захвата Города войсками Петлюры, начинается словами: «Они нашлись. Никто не вышел в расход, и нашлись в следующий же вечер». После этого в главе детально рассказывается о том, как в квартире Турбиных неожиданно появился сначала Мышлаевский, а затем и Шервинский. Однако о том, что нашелся и Карась, читатель узнает только благодаря приведенному фрагменту текста.
18. М.Ю. Федосюк, Скрытая предикация в прозе А.С. Пушкина, в кн.: История структурных элементов русского языка. Сборник научных трудов, отв. ред. И.Г. Добро-домов, Москва 1982, с. 154—163.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |