Н. Муранска. Михаил Булгаков в словацком восприятии (Булгаковедение в Словакии. Проблемы перевода булгаковских произведений на словацкий язык)

Литературная компаративистика (Веселовский, Дюришин, Червеняк, Неупокоева, Томашевский и другие) использует понятие «высылающий — принимающий». Одна литература высылает (идеи, образы, темы), а другая их, в духе своих рецептивных возможностей, осваивает и принимает. Русская литература и культура выслали миру Михаила Булгакова — словацкая литература и культура его восприняли. Возникает вопрос: ЧТО было выслано и ЧТО и КАК было воспринято?

Жизненный и творческий путь Михаила Булгакова, как известно, был очень сложным, как и эпоха, в которой ему выпало жить. Будучи врачом, он решает стать писателем. В 20-е годы XX века он известен как автор фельетонов, очерков, рассказов, но прежде всего как драматург. Год великого перелома (1929) стал переломным и для самого Булгакова. Многие его пьесы были сняты с репертуара, многие запрещены, началась травля писателя, который вопреки всему продолжает писать (в том числе и «закатный» роман Мастер и Маргарита, без надежды на публикацию) до самой кончины в 1940 году.

После многих лет почти забвения Булгакова в русской литературе (мы имеем в виду именно 30—60-е годы XX века) в годы перестройки наступило время его реабилитации, переоценки. Издаются его произведения, формируется булгаковедение как особое направление в литературоведении. Самым интенсивным и плодотворным периодом деятельности по изданию Булгакова является начало 1990-х годов. В связи со 100-летней годовщиной рождения писателя (1991) прошло много семинаров, конференций, вышло в свет большое количество монографий, статей, сборников. Участие в этом процессе приняли такие представители русского и мирового булгаковедения, как М.О. Чудакова, Б.В. Соколов, А. Зеркалов, Л.М. Яновская, Е.А. Земская, В.Я. Лакшин, Б.С. Мягков, В.В. Химич, А.А. Кораблев, Е. Проффер, Ким Су Чен, Н. Натов, П. Абрагам, А. Моравкова и многие другие. Научные труды — монографии, статьи — помогли преодолеть наследие вульгарного социологизма, характерного для эпохи социализма и соцреализма, в интерпретации булгаковских произведений.

Судьба Булгакова в Словакии похожа на судьбу Булгакова в России. В период до Второй мировой войны контакты Словакии и России были не слишком развиты, а после нее Словакия смотрела на Булгакова глазами советского марксистского литературоведения. Постепенно, медленно, с временным «опозданием» доходил Михаил Афанасьевич Булгаков до словацкого читателя. Сначала это были переводы его произведений, затем театральные постановки, а после — литературоведение: в 60-е годы начинают возникать словацкие переводы булгаковских романов, в конце 70-х — переводы коротких произведений печатаются в журналах, в 80-х годах Булгаков появляется на словацких сценах, но словацкое булгаковедение активно развивается только с XXI века.

Переводы

Книга под названием Moliér. выпущенная в 1963 году, была первым булгаковским произведением, которое мог прочитать словацкий читатель. Это был перевод книги Булгакова Жизнь господина де Мольера, опубликованной в серии «ЖЗЛ» в 1962 году.

В таблице приводим все книжные издания булгаковских произведений в Словакии (до 2012 года).

С 1978 по 1986 год в словацких журналах появились и некоторые рассказы Булгакова: 1978 — Červená копта (Красная корона), 1981 — V noci na tretieho (В ночь на третьего), 1985 — Zabil som (Я убил), 1986 — Morfium (Морфий), 1986 — Nástenník s kohútom (Полотенце с петухом), 1986 — Z poviedok mladého lekára (Записки юного врача). Переводы сделаны такими выдающимися словацкими переводчиками, как Магда Такачова, Феликс Костолянски, Иван Изакович, Душан Слободник.

К сожалению, академических изданий произведений Булгакова до сих пор в Словакии не имеется.

Театр

В 70-е годы XX века Булгаков появляется и на сценах словацких театров.

Особенное внимание привлекли постановки булгаковской Зойкиной квартиры (1984) и Собачьего сердца (1988, 1990). Их постановщик Йозеф Беднарик является одним из выдающихся словацких режиссеров, смелым экспериментатором, синтезатором художественных миров. В его спектаклях — актеры и куклы, певцы, танцоры, музыка, туман, разные спецэффекы и т. п. Инсценировки Йозефа Беднарика были с нетерпением ожидаемым культурным событием.

Итак, что касается творений Булгакова, самым популярным произведением писателя в Словакии является роман Мастер и Маргарита, который издавался 5 раз, но в словацком театре огромной популярностью пользуется как раз «несценичное» Собачье сердце в постановке Йозефа Беднарика и Додо Гомбара (в 2006 году).

Музыкальное примечание: 12 ноября 2005 года в Кракове, на XIII Фестивале Аудио Арт прозвучала музыкальная композиция словацких музыкантов Юла Фуяка и DJ Фера Prekryvy / Palimpsests, которая под названием Палимпсест генетических манипуляций создала специфический, альтернативный музыкальный фон для фильма Бортко Собачье седрце.

Словацкое булгаковедение

В связи с переводами¹ произведений Булгакова на словацкий язык и с появлением Булгакова на словацких сценах время от времени выходили из печати (в журналах и газетах) отклики, рецензии, комментарии разного характера и качества.

В ноябре 2005 года в Нитре состоялась первая в Словакии конференция по Булгакову под названием «Булгаков сегодня» (сборник материалов был выпущен в 2006 году)². Конференция имела специальный характер, ее работа прошла в трех секциях. Участники первой приняли решение о создании «Клуба Ф.М. Достоевского». Целью деятельности клуба является изучение русской культуры и литературы и популяризация словацкой русистики и словацко-русских литературных отношений. Председателем клуба стал профессор Андрей Червеняк, выдающийся исследователь творчества Достоевского, автор 30-ти монографий, сборников статей о русской литературе и словацко-русских литературных отношениях. Вторая секция конференции была посвящена проблемам современного русского литературоведения, исследовательской рецепции. Третья секция — самая многочисленная — была посвящена Михаилу Булгакову. В нее были включены работы информативного, сопоставительного характера, анализ стиля, языка, композиции произведений Булгакова (в разные этапы его творчества).

В сборнике конференции опубликована анкета, в которой 10 современных словацких писателей выразили свое личное отношение к Булгакову. В конце сборника помещена библиография всех работ писателя и откликов на его творчество в Словакии.

В Словакии выпущены две монографии, касающиеся жизни и творчества Михаила Булгакова. Первая — «Фантастическая трилогия» Михаила Булгакова³ — посвящена генезису творчества писателя, его первым прозаическим произведениям и «фантастической трилогии» (Дьяволиада, Собачье сердце, Роковые яйца). Этот этап творчества Булгакова вместе с упомянутыми произведениями воспринимается автором монографии как подготовка к роману Мастер и Маргарита. В главе Словацкая борьба за «фантастическую трилогию» прослеживаются основные принципы встречи двух культур с точки зрения русского и словацкого понимания генологии, анализируется словацкий перевод повестей.

Во второй монографии — Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»⁴ — произведение анализируется с точки зрения эстетико-антропологической концепции литературы, которую разрабатывают члены кафедры русистики Философского факультета Университета им. Константина Философа в Нитре.

Так, в основных чертах, выглядит булгаковедение в Словакии.

Восприятие Михаила Булгакова ино-народным, нерусским / зарубежным реципиентом вообще является специфической проблемой. Достижения литературной компаративистики свидетельствуют о том, что рецепция разных народов отличается, так как существует разница в их культурном сознании.

Словацкий вариант романа Мастер и Маргарита

Первый словацкий перевод романа Мастер и Маргарита⁵ (1973, Магда Такачова) был сделан на основе текста, опубликованного в советском журнале «Москва» (1966). Так как Мастер и Маргарита является романом о Добре, которое распяли на кресте, и Зле, которому принадлежит абсолютная власть, возникали ассоциации с добром и злом в советской и словацкой действительности того времени. Советская цензура устранила слова, выражения, предложения, абзацы и целые части романа, которые могли вызвать подобные ассоциации. В результате как в русском⁶, так и в словацком тексте отсутствует приблизительно 1/7 часть романа. В обоих случаях возникали определенные коннотации (ссылка в ГУЛАГ, критика строя, Сталина и т. п.), поэтому такие части были вычеркнуты. Например: Ликвидация людей в СССР:

Однажды в выходной день явился в квартиру милиционер, вызвал в переднюю второго жильца (фамилия которого утратилась) и сказал, что того просят на минутку зайти в отделение милиции в чем-то расписаться. Жилец приказал Анфисе, преданной и давней домашней работнице Анны Францевны, сказать, в случае если ему будут звонить, что он вернется через десять минут, и ушел вместе с корректным милиционером в белых перчатках. Но не вернулся он не только через десять минут, а вообще никогда не вернулся. Удивительнее всего то, что, очевидно, с ним вместе исчез и милиционер [выделено мной. — Н.М.]⁷.

Ликвидация «несознательных» писателей в СССР:

Статьи не прекращались. Над первыми из них я смеялся. Но чем больше их появлялось, тем более менялось мое отношение к ним. Второй стадией была стадия удивления. Что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и уверенный тон. Мне все казалось, — и я не мог от этого отделаться, — что авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим. А затем, представьте себе, наступила третья стадия — страха [выделено мной. — H.М.]⁸.

Вычеркнуты были и банальности, которые теперь могут показаться смешными, излишне пуританскими:

Тут в открытую дверь вбежала Наташа, как была нагая, всплеснула руками и закричала Маргарите⁹.

На бал к Сатане приходят «лучшие люди», выдающиеся представители своих эпох — Кесарь, Калигула, Мессалина, Малюта Скуратов со своими лакеями. Образ сталинской эпохи? Описание бала, 17 страниц, пройдя через сито советской цензуры, стало короче на 106 строчек. После Великого бала в романе стоит глава Извлечение Мастера, причем с 28 страниц исчезло 185 строчек — описания членов свиты, т. е. мистические реалии, а также автобиографические части:

У меня больше нет никаких мечтаний, и вдохновения тоже нет, — ответил мастер, — ничто меня вокруг не интересует, кроме нее, — он опять положил руку на голову Маргариты, — меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал [выделено мной. — Н.М.]¹⁰.

Таким образом, роман, написанный на 445 страницах, сократили на 70 (!) страниц. Почти не существует главы, которой не коснулась бы цензура.

Цензура больше всего проявилась в 15 главе — Сон Никанора Ивановича. Никанору Ивановичу приснился сон — его хотели наказать за что-то, чего никогда не было (валюта у него дома). Это все Булгаков писал в те времена, когда над СССР звучало «Широка страна моя родная [...]. Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». Поэтому сон (как отражение реальности в коре человеческого мозга) должен был исчезнуть из романа. Этот факт надо учитывать и при анализе иноязычных изданий романа, так как наши суждения могут быть деформированы обусловленной объективными причинами неполнотой версии романа.

Словацкий перевод романа Мастер и Маргарита 2002 года относится к уже переработанным и дополненным переводам, сделанным Магдой Такачовой. Она пыталась перекодировать эстетическую сущность оригинала на словацкий язык и хорошо справилась с задачей. Определив три стилистических пласта романа (патетико-сакральный, связанный с Понтием Пилатом; трагико-мистериальный, связанный с Мастером и Маргаритой; феерико-карнавальный, продиктованный Воландом и его свитой), которые создают специфическую эмоционально-булгаковскую эстетическую оптику, Такачова более-менее адекватно перевела концептуально важные семантические, модальные, ритмико-интонационные и эмоциональные моменты романа. Сравним:

В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат¹¹.

V bielom plášti so šarlátovou podšívkou šúchavým jazdeckým krokom vyšiel včasráno štrnásteho dňa jarného mesiaca nisana na krytú kolonádu medzi dvoma krídlami paláca Herodesa Veľkého miestodržiteľ Judska Pontský Pilát¹².

Переводчик сохранил патетико-сакральную модальность, данную прежде всего стилистической инверсией (подлежащее в конце предложения) или семантической тавтологией («месяц нисан» — «mesiac nisan»). Словацкий перевод является адекватным, хорошо читается и воспринимается и будет успешно выполнять в Словакии свою «миссию».

Булгаковский роман является романом полифоническим, многоплановым, карнавальным, он скрывает ассоциации, аналогии, подтексты, нюансы разного уровня и смысла. Понять и перекодировать такой роман на другой язык практически невозможно. Вот и словацкий перевод «борется» с объективными («непереводимое» в тексте), а также субъективными (роль переводчика — в нашем случае, Магды Такачовой) препятствиями.

Наш анализ стремится раскрыть возможности улучшения перевода этого романа на словацкий язык (возможно, и на другие языки), начиная со сравнения микроэлементов текста и заканчивая более сложными сегментами (вплоть до уровня структуры) булгаковского романа.

Предсемантические элементы художественного текста

Под предсемантическими элементами художественного текста мы имеем в виду его оформление, т. е. графическое, визуальное членение на абзацы, использование кавычек, тире, многоточия, дефиса и т. д.

Термин абзац обозначает «часть текста, связанную смысловым единством и выделенную отступом первой строчки»¹³. Абзац определяет начало и конец высказывания, выражает континуальность или же дисконтинуальность. Автор строит текст, создавая эстетико-художественную реальность из абзацев — кирпичей. Булгаков не был сторонником «потока сознания», абзацы в его текстах строго функциональны.

Что касается абзацного членения, то оригинал романа Мастер и Маргарита и словацкий перевод во многих местах отличаются. Сравним членение текста в главе Понтий Пилат:

При замене или удалении абзаца меняется психологическая реакция читателя. Собственно говоря, впечатление от взаиморасположения элементов текста мы можем называть эстетической реакцией. Ее стоит четко отличать от реакции на фактические сведения, которые также могут быть весьма значимы и эмоционально насыщенны.

Если абзац не является только графической формой текста, а выполняет смысловую, эстетическую функцию, является смысловым единством, возникает вопрос: что для восприятия текста в двух разных языковых средах означает разное взаиморасположение элементов текста (абзацев) в оригинале и в переводе?

«Кавычки — парный знак препинания, выделяющий в тексте прямую речь, цитаты, названия, а также слова и высказывания, употребляемые с оттенком иронии, либо не в обычном их значении»¹⁶. При отсутствии кавычек прямая речь героя сливается с речью автора, рассказчика. Должен ли переводчик соблюдать кавычки?

Например, в главе Явление героя Маргарита говорит Мастеру: «Я тебя вылечу, вылечу»¹⁷, причем графическое выделение прямой речи в русском тексте словацкий переводчик не отразил¹⁸ (отсутствует в словацком языке), т. е. высказывание принадлежит рассказчику.

В главе Раздвоение Ивана¹⁹ в оригинале 4 раза использованы кавычки (прямая речь), которых в переводе не находим. Высказывания героя принадлежат в словацком переводе рассказчику. Что значит соблюдение или же несоблюдение пунктуации в переводе?

Семантическая эквивалентность

Чтобы адекватно перевести художественный текст, переводчик должен владеть исходным и целевым языком на очень высоком уровне. Это одно из основных требований переводоведения. С этой точки зрения словацкий перевод романа Мастер и Маргарита выполнен почти безупречно. Но все-таки слово «почти» сигнализирует о неких проблемах. Например (оригинал → перевод + подстрочник из словацкого):

«кровавый подбой» → «šarlátová podšívka» (красный подбой)²⁰.

«Кровавый подбой», кроваво-красный — это кровь, которая останется на вечные времена на руках Понтия Пилата. Переводчик перевел оба слова — кровавый и красный — лишь как «красный», она не различает сигнификативность этих цветов.

«ответил прокуратор» → «ubezpečil» (убедил прокуратор)²¹,

«нехорошая квартира» → «prekliaty byt» (проклятая квартира)²².

«Проклятая квартира» (в оригинале — «нехорошая») усиливает выразительность и эмоциональность перевода.

«московское народонаселение изменилось» → «Moskva sa zmenila» (Москва переменилась)²³.

Перед нами неадекватный, редуцированный перевод.

«явление героя» → «príchod hrdinu» (приход героя)²⁴.

«Явление» ассоциируется с чем-то метафизическим, словацкое «приход» эту коннотацию устраняет.

«человек невежественный» → «nemá vysokú školu» (без высшего образования)²⁵.

«Невежественный» значит не только «необразованный», но и чудной, странный, нелепый, малокультурный, малосведущий.

«впал в забытье» → «stratil vedomie» (потерял сознание)²⁶.

Выражения «впал в забытье» и «потерял сознание» обозначают разные психические состояния.

Проблемным может быть и перевод глаголов совершенного и несовершенного вида. М. Штур рассматривает употребление совершенного и несовершенного вида в славянских и романских языках и приходит к заключению, что вид в этих языках существует, но как грамматическую категорию Штур признает его лишь «для языков славянских, что можно считать довольно интересным как для семантического значения, так и для изучения языков и для переводоведения вообще (на практике и в теории)»²⁷. Мастер не хочет, чтобы Маргарита жертвовала собой:

«Я не хочу, чтобы ты погибала вместе со мной» → «Nechcem, aby si zahynula (погибла) spolu so mnou»²⁸.

Маргарита его обнимает и отвечает:

«Я погибаю вместе с тобой» → «Chcem zahynúť (погибнуть) spolu s tebou»²⁹.

В этой части романа герои не хотят умирать, хотят жить, любить и бороться за свое счастье (особенно Маргарита). Мастер не хочет, чтобы его возлюбленная жила недостойно, а свою жизнь он видит как постепенное умирание. Вопреки этому Маргарита выбирает для себя такую жизнь-умирание. Она выбирает «погибание», но не гибель.

На семантическом уровне словацкий перевод адекватен, но о некоторых синонимических рядах можно было бы поспорить. Абсолютно недопустимым кажется нам, например, перевод разговора Понтия Пилата с Афранием об Иуде. Понтий Пилат — прокуратор Иудеи, Афраний — представитель тайной стражи. Служебная иерархия требует обращения на «вы». В оригинале они на «вы»³⁰, но в переводе — на «ты»³¹ (!).

«Но ничего не услышите, пока не сядете и не выпьете вина» → «Nepočuješ nič, kým si neľahneš a nenapiješ sa vína» (Ничего не услышишь, пока не ляжешь [?] и не выпьешь вина; выделено мной. — H.М.);

«Вы сами установили» → «Ty sám si konštatoval» (Ты);

«Под вашим начальством» → «Pri tvojom dvore» (твоем);

«Даже вы» → «Dokonca ani ty» (ты);

«Я прошу вас» → «Žiadam Ťа» (Тебя);

«Говорю я вам» → «Vravím ti» (тебе);

«Я вам должен» → «Som ti dlžný» (тебе).

Прокуратор и простой солдат разговаривают на «ты» как равновесные партнеры — такая деиерархизация, фамильярность, по нашему мнению, недопустима.

В главе Сон Никанора Ивановича³² (Босого) Булгаков описывает театральность жизни. Всемогущий следователь выслушивает Никанора Ивановича, обращается к нему по имени и отчеству. На первых пяти страницах этой главы имя и отчество Никанора Ивановича прозвучит 44 раза, фамилия «Босой» 3 раза. В словацком переводе³³ он 24 раза назван Никанором Ивановичем, а 20 раз имя собственное заменено на «наш герой», «наш председатель», «он», «его», «преступник» или только на глагольную форму, например, (он) «ревел», «уснул» и т. п.

Употребление следователем имени и отчества создает атмосферу достойного обращения к Никанору Ивановичу, вместе с тем, Босого воспринимают с презрением. Возникает напряжение между событием и сущностью, которое является одним из основных идейных линий всего романа.

В оригинале обращение «Никанор Иванович» выполняет функцию лейтмотива (оно создает модальную, эмоциональную, даже ритуальную атмосферу). В переводе семантические варианты выполняют только сюжетную функцию. Надо сказать, что при переводе снижается семантический уровень текста, теряются более глубинные слои информации, закодированные в тексте.

Перевод как встреча культур

В начале романа говорится: «В час жаркого весеннего заката на Патриарших прудах появилось двое граждан [...] первый из них — приблизительно сорокалетний...»³⁴. В словацком переводе³⁵ он сорокалетний, а не приблизительно сорокалетний. Дальше:

«был маленького роста, темноволос, упитан, лыс» → «bol nízky, zavalitý brunet s plešinkou».

На словацком он был «низкий, полноватый брюнет с лысиной». В оригинале краткие формы «темноволос, упитан, лыс» вызывают ассоциации с «rubato» прозой, ритмом необходимости. Словацкие имена прилагательные создают атмосферу обыкновенности, повседневности и спокойствия.

Наш микроанализ начала романа сигнализирует, что в процессе перевода встретились две самостоятельные языковые и модальные стилистические концепции, две культуры, которые очень близки, но специфически самостоятельны. В заключение сказанного можно констатировать, что перевод романа Михаила Булгакова Мастер и Маргарита на словацкий язык является достойным и художественно выдержанным эстетическим продуктом, хотя, возможно, перевод до известной меры подавляет полифоничность, иконичность, диффузность, мистериальность трех стилистических пластов романа: сакрально-этического (связанного с образом Пилата и Иешуа), феерическо-философского (связанного с Воландом и его свитой) и эпическо-эстетического (рисующего образ Мастера и Маргариты). Все это видно при сопоставлении конкретных семантических, стилистических эквивалентов, некоторых сокращений или расширений текстов, равно как и смысловых трансформаций, сдвигов перевода в сравнении с оригиналом. Иконическую выразительность оригинала перевод продвигает в более трезвую, рационально-прагматическую плоскость. Более глубокое сопоставление оригинала и перевода может раскрыть, насколько эти трансформации, субституции и модификации обусловлены иными социокультурными, психологическими и языковыми идиолектами и контекстом (что значит, насколько различия между оригиналом и переводом являются результатом встречи двух культур) и насколько личностью переводчика (его психологическими, эстетическими и другими установками).

Перевод художественного текста является не только переводом слов и стилистических конфигураций, но и интерпретацией, декодировкой художественного текста для другой языковой культуры [...] переводчик является декодером — актером³⁶.

Во всяком случае, роман Михаила Булгакова (и его словацкий перевод) является творением высоких эстетических и философских параметров. Словацкая борьба за роман Мастер и Маргарита будет продолжаться, его пытаются перевести переводчики, принадлежащие к разным переводческим системам, имеющие новую концепцию мира, человека и искусства. Ведь перед нами сложная полифоническая художественная структура, эхо которой будет меняться в зависимости от того, кто, где и как будет к ней прислушиваться.

Примечания

Наталия Муранска (Natália Muránska) — кандидат филологических наук, доцент кафедры русистики Университета им. Константина Философа, Нитра.

1. Обзор словацкого переводоведения см.: V. Čejková, M. Kusá, Slovenské myslenie o preklade, в кн.: Slovak Thinking on Translation 1970—2009, Bratislava 2010.

2. Bulgakov a dnešok. Сборник статей, сост. и научн. ред. Н. Муранска, Nitra 2006, 254 с.

3. N. Muránska, «Fantastická trilógia» M. Bulgakova, Nitra 2003, 118 с.

4. N. Muránska, Román M. Bulgakova «Majster a Margaréta», Nitra 2005, 172 с.

5. M. Bulgakov, Majster a Margaréta, Bratislava 1973.

6. См.: М. Булгаков, Мастер и Маргарита, Франкфурт-на-Майне 1969.

7. М. Булгаков, Мастер и Маргарита, в кн.: он же, Избранные произведения. В восьми томах, т. 5, Санкт-Петербург 2004, с. 177. Далее цитаты приводятся по этому изданию.

8. Там же, с. 257.

9. Там же, с. 423.

10. Там же, с. 425.

11. Там же, с. 111.

12. M. Bulgakov, Majster a Margaréta, Bratislava 2002, с. 22. Далее цитаты приводятся по этому изданию.

13. Š. Vlašín, Slovník literární teorie, Praha 1997, с. 257.

14. М. Булгаков, Мастер и Маргарита..., с. 111—138.

15. M. Bulgakov, Majster a Margaréta..., с. 22—42.

16. <http://dic.academic.ru>.

17. М. Булгаков, Мастер и Маргарита..., с. 259.

18. M. Bulgakov, Majster a Margaréta..., с. 143.

19. Там же, с. 222—223, с. 112.

20. Там же, с. 450, с. 134.

21. Там же, с. 126, с. 32

22. Там же, с. 175, с. 74.

23. Там же, с. 230, с. 119.

24. Там же, с. 242, с. 129.

25. Там же, с. 246 / с. 132.

26. Там же, с. 297 / с. 173.

27. M. Štúr, Aspecto у aspectualidad en el espanol y en las lenguas eslavas, в кн.: ACTAS: XIII Encuentro de Profesores de Espanol de Eslovaquia, Bratislava 2009, с. 71—82.

28. М. Булгаков, Мастер и Маргарита..., с. 260; M. Bulgakov, Majster a Margaréta..., с. 143.

29. Там же, с. 260 / с. 143.

30. М. Булгаков, Мастер и Маргарита..., с. 432—443.

31. M. Bulgakov, Master a Margaréta..., с. 284—294.

32. М. Булгаков, Мастер и Маргарита..., с. 273—286.

33. M. Bulgakov, Majster a Margaréta..., с. 155—165.

34. М. Булгаков, Мастер и Маргарита..., с. 97.

35. M. Bulgakov, Majster a Margaréta..., с. 11.

36. E. Dekanova, Problémy jazykového kódu a jeho dekódovania (M. Bulgakov — «Psie srdce»), в кн.: Bulgakov a dnešok..., с. 130.