В день голосования профессор Икота вдруг почувствовал себя нехорошо. Он не любил оказываться в ситуациях конфликтных или сколько-нибудь щекотливых. Лично он ничего не понимал в происходящем. Юрий Ильич всегда казался ему честным человеком. С другой стороны, очевидно, что Пристойле и остальные были на стороне Hörnerträger'а и Хельвины. Неужели он что-то упустил? Подобная ситуация изрядно раздражала его нервы.
С одной стороны — Юрий Ильич: почему бы и не проголосовать за него? С другой стороны, Hörnerträger пошел войной на него. Профессор Икота не чувствовал твердой опоры под собой. А что, если Hörnerträger каким-то образом узнает, как он проголосовал? Что тогда? Но Мармеладов все-таки человек, нельзя быть таким бесхребетным, когда речь идет о судьбе человека...
Профессор Икота начал покрываться испариной. Лучше бы уж он не ел вторую порцию отрубей с изюмом на завтрак. У него скрутило живот. Он скрючился на стуле и скосил глаза на свое отражение в столешнице. Все-таки нельзя быть таким невоздержанным. Спазмы стали нестерпимыми. Профессор Икота тихонечко извинился и поспешил в туалет.
Надо заметить, что туалеты в корпусе Гримма оснастили по последнему слову техники. Едва профессор Икота вошел, свет зажегся автоматически. Он поспешил в ближайшую кабинку. Странно. Внезапный неудержимый позыв в туалет сменился, кажется, запором. Профессор Икота тужился, изучая свежие каракули на двери. Ничего. Он отвлекся от надписей и сосредоточил все свои усилия на том, чтобы освободить кишечник. Он чувствовал себя как бомбардировщик, который во что бы то ни стало должен выполнить свою задачу и уничтожить объект. Он так тужился, что на лбу вздулись вены. В такие моменты он всегда задумывался над тем, что кто-то может за ним подглядывать или установить в туалете видеокамеру. Он взглянул на потолок. Профессору Икоте почему-то пришла в голову мысль о летчике-камикадзе.
Неожиданно все получилось, но как-то не так, как должно быть. Раздался легкий звон, как будто хрустальные шарики рассыпались по мраморному полу зоологического музея. Он приподнялся, чувствуя невероятное облегчение, но им тут же овладел порыв животной паники. Что-то с ним было не так. Инстинктивно он знал, что что-то потерял. Профессор заглянул в унитаз и — точно — к своему ужасу, увидел на дне нечто, похожее на клавиши флейты. Позвонки! Его собственный позвоночник! Он беспомощно осел около унитаза. Запустил внутрь руку, чтобы вытащить утерянное. Конечно же, есть способ вернуть позвоночник на место! Ведь пришивают же отрезанные пальцы и руки. Даже члены и скальпы. Значит, и позвоночник должны вернуть на место. Но как только профессор сунул руку в грязную воду, сработал автоматический слив и его родные позвонки, тонко позвякивая, унеслись в трубу.
Профессор Икота вынужден был уцепиться руками за унитаз, чтобы не упасть. Он раздумывал, не позвать ли на помощь, но потом решил, что, пожалуй, звать на помощь в его положении слишком пикантно. Он на четвереньках дополз до раковины, подтянулся, держась за край, и встал на ноги, чтобы отмыть вонь с рук. Теперь ему предстояло решить, как вернуться на собрание. Оставшись без основной опоры своего тела, профессор рухнул на пол, не пройдя и двух шагов. Идти он не мог, это ясно. Жалобно причитая, он выкатился в коридор. Там он догадался снять ремень и сделать из него петлю. Набрасывая это импровизированное лассо на дверные ручки и светильники, он добрался до своего офиса. И тут его осенило. Он схватил свою верную указку и примотал ее ремнем вдоль спины как шину. Сверху, как обычно, надел пиджак. Теперь он мог вполне устойчиво стоять и медленно ходить, всего лишь слегка кренясь. Таким образом он смог вернуться на собрание к началу голосования.
Салли передал ему бюллетень. Нечего и говорить, что профессор Икота теперь видел все в совершенно ином свете. Что ему теперь Мармеладов? И что такое проблемы Мармеладова в сравнении с его собственными? Кто больше нуждался в поддержке: он или Мармеладов? Профессор Икота написал «воздерживаюсь» без малейших колебаний. Он сложил свой бюллетень и передал его Hörnerträger'у.
После собрания профессор Икота сразу направился к машине и, поправив указку так, чтобы она позволила ему сесть за руль, поехал к своему костоправу. Но когда он уже выворачивал со двора колледжа, ему пришло в голову, что костоправу попросту не с чем будет иметь дело. Он развернулся на сто восемьдесят градусов и направился в больницу.
В больнице он получил номерок и стал ждать, когда его пригласят. Наконец его осенило, что система с номерками — отличный способ отделить тех, кто действительно нуждается в срочной медицинской помощи, от прочих больных. Он осторожно поднялся, снова поправляя указку, и подошел к молоденькому практиканту, который, казалось, имел некоторые полномочия.
— Извините, сэр. Дело в том, что я, кажется, потерял свой позвоночник.
— Позвоночник, вы сказали?
— Совершенно верно. Позвоночник. Спинной хребет.
— Вы уже были у терапевта?
— Нет, я хотел было поехать к хиропракту, но...
— Да нет. Я имею в виду психотерапевта.
— Психиатра?
— Ну да. Видите ли, вы говорите, что потеряли позвоночник...
— Да нет же, действительно. Послушайте. Сегодня за завтраком я съел две порции отрубей с изюмом, а потом у меня страшно скрутило живот, я пошел в туалет...
— Все это очень интересно, но что стало с вашим позвоночником?
— Ну вот теперь у меня вместо него указка. — Профессор Икота попытался вытащить нижний конец указки, чтобы показать практиканту.
— Это костыль?
— Нет-нет. Это указка.
— Вот эта антенна? Это указка?
— Вот так я стою. Нет позвоночника. — Профессор Икота указал на свою спину.
— Да где же вы могли потерять позвоночник?!
Профессор Икота прижал ладонь ко рту и шепотом сказал:
— В туалете. Его смыло в унитаз.
Практикант хихикнул:
— В унитаз, да? Посидите здесь и, что бы ни случилось, не ходите больше в туалет. — Все еще усмехаясь, практикант исчез за вращающейся дверью.
Около получаса спустя профессор Икота сидел на приеме у терапевта, доктора Дерриды. Тот был одет в зеленый пиджак, белые слаксы и кроссовки. Он начал говорить спокойно отеческим тоном, изучая историю болезни профессора.
— Меня зовут доктор Деррида. Но вы можете называть меня Жак. Я вижу, вы тоже доктор?
— В некотором роде. Я доктор наук...
— Не спинной доктор? — пошутил Деррида.
— Нет, не спинной доктор. Ph.D. — доктор философии, что называется.
— Вы, должно быть, лечите философии? И каков процент успешно исцеленных? — Тут доктор Деррида бросил шутить и принял серьезный вид. — Так вы говорите, что потеряли позвоночник?
— К сожалению. Всего около часа назад. День был очень напряженный. Мы должны были голосовать. А я съел две порции отрубей с изюмом на завтрак...
— Скажите, у вас нет проблем с алкоголем?
— Нет. Сегодня я выпил только две-три чашки кофе. Иногда я не могу заснуть, но... нет, проблем с алкоголем нет.
— Вы принимаете какие-нибудь лекарства? Таблетки?
— Нет, ничего такого.
— У вас когда-либо прежде возникала подобная проблема?
Профессор Икота был несколько обескуражен таким вопросом:
— Доктор, у людей бывает один позвоночник. И потерять его можно только один раз.
— Действительно. Тут с вами не поспоришь. Просто я подумал, что вы, может быть, прежде лишились нескольких позвонков.
— Ну да. Пара штук здесь, пара штук там. — Беспозвоночный профессор выдавил улыбку. Доктор тоже улыбнулся. Внезапно профессор перешел в нападение. — Доктор, мой позвоночник смыло в унитаз. Мне необходима медицинская помощь. К кому мне обратиться?
— Извините, профессор. Я пошутил. Я полагал, что, может, вы теряли его по частям. Знаете, пара штук здесь, пара штук там. Итак, у вас никогда прежде не было подобных проблем? Никаких проблем со спиной?
— У меня были проблемы. Боли в спине. Я ездил на сеансы к хиропрактику, чтобы облегчить боль, знаете ли. Но ничего подобного никогда не было, конечно.
— Вы не испытывали переутомления в последнее время?
— Да в общем, нет. Вот только сегодня день был очень напряженный. Как раз перед тем, как я потерял позвоночник, мы должны были голосовать на отделении...
— Понимаю. Скажите, профессор, а не может ли быть так, что ваша утрата позвоночника — всего лишь галлюцинация, вызванная грузом ваших профессиональных обязанностей или враждебным окружением?
— Я молю бога, чтобы все это оказалось галлюцинацией! Но поверьте, что я запускал руки по локоть в собственное дерьмо, и это не галлюцинация. Они до сих пор воняют. Понюхайте. Ну что ж вы, давайте! Это не галлюцинация!
Обнюхав руки профессора, доктор, кажется, поверил.
— Ну хорошо, — сказал он, — давайте теперь взглянем на ваш позвоночник. — Доктор провел рукой по спине несчастного профессора. — Кажется, немного смещен.
— Это моя указка. Я использую ее, чтобы поддерживать себя в стоячем положении.
Доктор забрался профессору Икоте под пиджак и пробежался пальцами вдоль спины. Он молчал, продолжая поиски утраченного позвоночника.
— Ну что, доктор? Что вы теперь скажете? Как вам моя галлюцинация?
Десять минут спустя профессор Икота со своей указкой сидел в кабинете доктора Проппа, начальника ортопедического отделения. Доктор Пропп указывал на плакат на стене, вещая:
— ...Итак, спинномозговые нервы spinales образуются в результате слияния корешков спинного мозга чувствительного заднего (radix dorsalis) и двигательного переднего (radix ventrales). Всего насчитывается тридцать одна пара спинномозговых нервов: восемь шейных, двенадцать грудных, пять поясничных, пять крестцовых и копчиковая. Извините, профессор Икота, это у вас случайно не указка?
Прежде, чем Икота успел ответить, доктор Пропп выдернул жизненно важную опору из-под пиджака, и Икота осел, как сдувшийся мяч, на стуле. Доктор Пропп продолжал, орудуя указкой с большой ловкостью:
— Позвоночный столб является механической опорой всего тела у всех позвоночных, включая человека. Он состоит из соединенных между собой позвонков крестца, копчика, межпозвоночных дисков, суставного и смазочного аппаратов. Обычно у человека тридцать два, в некоторых случаях тридцать четыре позвонка. В вашем случае, профессор Икота, их, возможно, было меньше. Теперь мы никогда об этом не узнаем. В позвоночнике различают пять отделов: шейный, состоящий из семи шейных позвонков. Первые два шейных позвонка называются атлант и аксис. Далее следует грудной отдел, состоящий из двенадцати грудных позвонков; поясничный — из пяти поясничных позвонков; крестцовый, состоящий из пяти сросшихся крестцовых позвонков; копчиковый, состоящий из трех-пяти копчиковых позвонков. Позвоночник имеет изгибы в сагиттальной плоскости. В шейном и поясничном отделах позвоночник образует изгиб, направленный выпуклостью кпереди — лордоз, а в грудном и крестцовом отделах — изгиб назад (кифоз). У новорожденного имеется слабо выраженный грудной кифоз, а также небольшой поясничный лордоз. На третьем месяце ребенок начинает поднимать голову и появляется шейный лордоз. Когда ребенок начинает сидеть, образуется грудной кифоз. При переходе в вертикальное положение возникает поясничный лордоз. Окончательное формирование всех изгибов позвоночника заканчивается к восемнадцати годам. Изгибы позвоночника обеспечивают его рессорные свойства. Боковые изгибы позвоночника во фронтальной плоскости — сколиоз — носят характер патологических изменений.
— Но доктор Пропп, у меня больше нет позвоночника. Какое отношение все это имеет ко мне?
— Я как раз перехожу к этому. Во-первых, необходимо поставить диагноз. В конце концов, нельзя быть уверенным, что заболевание, которое привело к выпадению позвоночника, не приведет к выпадению других частей вашего скелета. Что, если следующими выпадут кости ног или черепа?
— Боже мой, неужели все это может случиться?
— Знаете, какой только чепухи не происходит на свете! Редко, правда, но бывает.
— Я знаю.
— У меня есть гипотеза относительно того, что случилось с вашим позвоночником. Но прежде, чем что-то говорить, я должен вас понаблюдать какое-то время. Атам посмотрим.
— Доктор, вы можете быть откровенным со мной. Что я потеряю дальше?
— Ну, вам еще есть что терять. Ожидаете прибавки к жалованью? Отпуск? Гранты? Продвижение? Или просто быть на дружеской ноге с коллегами и заведующим? Как вам кажется потерять все это? Профессор, вам еще есть что терять!
Слова доктора звучали как предсказание. У Икоты мурашки бы побежали вдоль позвоночника, если бы... но мы, впрочем, не живем в стране «Если бы». Наш мир холоден, как кафель. Это холодное фарфоровое царство людских трагедий, желчной зависти, черного обмана, злословия, лжи, поноса, клеветы, сплетен и непостижимой человеческой подлости по отношению к ближнему своему. Нет никакого «Если», и мурашки не побежали вдоль позвоночника профессора.
Доктор продолжал:
— Примерно семьдесят пять процентов случаев заболевания сколиозом оцениваются как идиопатические. Это значит, что причины заболевания неизвестны. Но у меня есть кое-какие соображения на этот счет. Вот, возьмите вашу указку. И помните: то, что я сейчас скажу, — только гипотеза, не более того. Гипотеза, основанная на тех немногих фактах, которыми я располагаю. На том, что я знаю о вас, о строении вашего тела, вашем образе жизни et cetera, et cetera. Я подозреваю, что начальная стадия сколиоза в вашем случае развивалась на фоне crotalus cerastes, или, проще говоря, синдрома бокового смещения. Говоря обычным языком, ваша спина изгибалась так и эдак, чтобы обеспечить максимальную гибкость. Это спровоцировало кифоз, постепенно увеличивающийся лордоз, что и привело к разрушению связей между позвонками и дальнейшему их выпадению. Добавьте к этому психоз, определенный доктором Дерридой. Вы подсознательно боялись выпадения позвоночника, но подавляли свой страх. Инцидент в туалете — всего лишь момент, когда ваше подсознание сообщило вам, что нельзя его игнорировать дальше, что-то вроде катарсиса. Это тот способ, который ваше подсознание избрало, чтобы сообщить вам, что ваш позвоночник не мог больше изгибаться то в одну, то в другую сторону в зависимости от обстоятельств и предоставил вас самому себе.
«Да что вы такое говорите?» — читалось во взгляде профессора Икоты.
«Вот так-то, друг мой», — читалось во взгляде доктора Проппа.
— Понимаю, — выдавил наконец несчастный Икота. — И что же дальше?
— Ну что ж. Давайте подберем хороший бандаж и будем надеяться, что состояние ваше не будет ухудшаться. Вас беспокоит боль?
— Только когда я вспоминаю, как мои позвонки позвякивали, улетая в трубу.
— У вас есть страховка?
— Да, страховка от колледжа.
— Отлично. Тогда я выпишу вам рецепт на обезболивающее. Это поможет вам уснуть.
Час спустя профессор Икота, снабженный отличным поясом для спины, уже ехал домой. Рядом с ним на переднем сиденье красовалась большая бутылка с ярко-розовыми, похожими на детские конфеты пилюлями. Он то и дело выпивал одну, когда вспоминал, как лишился позвоночника. Иногда он принимал таблетку просто для профилактики. Чтобы не вспоминать.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |