Гелла

Журнал «Кругозор», № 202-В

Не прошло и месяца, как весь город был взбудоражен событиями, в которых была повинна шайка иностранного гипнотизера, как необычные происшествия возобновились. Вчера в клинику профессора Стравинского был доставлен гражданин В., который утверждал, что был искусан голой рыжей женщиной с красным шрамом на шее, вследствие чего он теперь стал вампиром. Помощник профессора обнадежил нашего корреспондента, что больной подлежит лечению и есть надежда на скорую выписку его из больницы.

Черт знает откуда взявшаяся рыжая девица в вечернем черном туалете, всем хорошая девица, кабы не портил ее причудливый шрам на шее, заулыбалась у витрин хозяйской улыбкой.

Несмотря на то, что в свите Воланда вампирша Гелла не играет очень заметной роли, необходимо прокомментировать историю ее появления в романе «Мастер и Маргарита». Сделать это будет тем более справедливо, что один раз о Гелле уже забыли, и сделал это, ни много не мало, как сам автор романа — Михаил Булгаков, причем, судя по свидетельству, которое дошло до наших дней, сделал это совершенно непреднамеренно, исключительно по забывчивости.

Теперь уже трудно сказать, из-за чего это произошло, возможно, причиной послужила более чем лихорадочная обстановка, в которой Булгаков заканчивал роман, а возможно, ему помешала уже дававшая себя знать болезнь, но факт остается фактом. Когда друг семьи В.Я. Лакшин указал третьей жене Михаила Афанасьевича, Елене Сергеевне, на то, что в сцене, когда свита Воланда покидает Москву, Геллы среди приближенных Сатаны нет, та отреагировала однозначно: «Елена Сергеевна взглянула на меня растерянно и вдруг воскликнула с незабываемой экспрессией: "Миша забыл Геллу!!!"». Поэтому стоит восстановить справедливость и рассказать о рыжеволосой и бесстыдной красавице-вампирше подробнее.

Собственно, имя для девушки-упыря Булгаков, не особенно утруждаясь, по всей видимости, позаимствовал из статьи самого популярного в то время энциклопедического собрания Брокгауза и Ефрона, содержащего, к слову, невероятное для начала двадцатого века количество разнообразных сведений в самых разных областях человеческих знаний, собранное во многих и многих томах. Так вот, в этой энциклопедии, в главе под названием «Чародейство», указывалась среди прочего информация, о том, что имя Гелла давалось на острове Лесбос невинным девушкам, после своей гибели ставшим вампирами. Так что в отношении происхождения имени Гелла никаких сомнений быть не может. Но необходимо упомянуть некоторые особенности этого образа.

Дело в том, что при создании образа «исполнительной и расторопной» вампирши Михаил Афанасьевич использовал творчество столь любимого им Николая Васильевича Гоголя. Например, сцена, в которой был укушен ею и, как следствие, сам стал вампиром Варенуха, или когда эта парочка уже вместе попыталась «уходить» финдиректора Варьете Римского.

Варенуха, карауля дверь, подпрыгивал возле нее, подолгу застревая в воздухе и качаясь в нем. Скрюченными пальцами он махал в сторону Римского, шипел и чмокал, подмигивал девице в окне.

Та заспешила, всунула рыжую голову в форточку, вытянула сколько могла руку, ногтями начала царапать нижний шпингалет и потрясать раму. Рука ее стала удлиняться, как резиновая, и покрылась трупной зеленью. Наконец зеленые пальцы мертвой обхватили головку шпингалета, повернули ее и рама стала открываться... Рама широко распахнулась, но вместо ночной свежести и аромата лип в комнату ворвался запах погреба. Покойница вступила на подоконник. Римский отчетливо видел пятна тления на ее груди.

Такое ощущение, что поведение Геллы, описание ее внешности и зловещий антураж, при помощи которого обставлено каждое ее появление, почти полностью списаны Булгаковым с образов ведьм и вурдалаков из сказок Гоголя. В романе, который проникнут духом пыльной Москвы и где нет и намека «на русский дух», вдруг, в сценах, где присутствует рыжая вампирша проявляются все славянские (восходящие к ведическим) суеверия и поверья. Вышеприведенные эпизоды, например, ассоциируются с гоголевским «Вием».

Между прочим, если кто-то давно не перечитывал «страшилки» Гоголя, искренне советую это сделать. Только не на ночь. Стивен Кинг вместе со своим титулом «короля ужасов» покажется детской невинной сказочкой на ночь. В последние десятилетия, насмотревшись по телевизору и начитавшись «импортных» ужастиков, мы несколько подзабыли, что впечатляющими могут быть не только «импортные» вампиры, зомби и демоны. Гораздо выше поднимают уровень адреналина наши «родные» вурдалаки, ведьмы и черти.

Не случайно Булгаков так почтительно относился к творчеству Гоголя. Перечитав огромное количество мистической литературы самого разного характера, авторами которой были люди самых разных национальностей, Булгаков все равно считал Николая Васильевича непревзойденным мастером мистики и ужаса. Полагаем, что такой рекомендации достаточно, чтобы достать из шкафа запылившийся гоголевский том, с серией «страшилок» и перечитать забытые со школьной скамьи сказки¹.

То, что Михаил Афанасьевич для создания образа Геллы использовал известные приемы того, кого считал своим учителем в области мистически, свидетельствует о том, что образ бесстыжей вампирши много значил для автора. И этому есть косвенные подтверждения, между прочим, объясняющие забывчивость Булгакова в отношении Геллы в эпизоде прощания свиты Воланда с Москвой.

Один из друзей Михаила Афанасьевича вспоминает, что в молодости Булгаков был серьезно увлечен одной девушкой. Дело происходило еще на родине писателя, в Киеве. Девушка была всем хороша, из довольно приличной семьи и хорошего воспитания. Одно «но». Она была рыжей, а ведь известно, что рыжие женщины коварны и непостоянны. Именно таковой оказалась и пассия молодого писателя. Серьезно увлеченный Булгаков был в начале «приближен», избранница его успела основательно помучить, после чего, выпив из молодого человека «все соки», дала ему отставку.

Очевидно, девица и впрямь была хороша, потому что, по свидетельству того самого друга юности, Михаил Афанасьевич еще долгое время не мог забыть о ней и никогда дурно не отзывался о вероломной красавице, искренне считая, что «коварной» та была не из расчета, а исключительно «по свойству природы». Поэтому вполне возможно, что Гелла была «оставлена в Москве» отнюдь не по причине рассеянности Булгакова. А вот хотел ли бывший поклонник отомстить невниманием бывшей возлюбленной, или оставил ее в городе по той причине, что ему было трудно даже мысленно навсегда отпустить ее, пожалуй, уже навеки останется «за кадром» истории.

Примечания

1. Речь идет о двух сборниках «страшных сказок» Н.В. Гоголя — «Сорочинской ярмарке» и «Миргороде». — Прим. ред.