Коровьев-Фагот

Газета «Красный милиционер», № 99

«Внимание? Розыск!»

...и просят проявить бдительность. В поимке этого гражданина, неоднократно называвшего в отношении себя фамилию Коровьев, участвовали лучшие представители органов, но, несмотря на это, преступнику удалось скрыться с места преступления. Свидетели происшествия утверждает, что человек, именующий себя Коровьевым, обладает гипнотическими и чревовещательными способностями и необычайно опасен. При опознании не рекомендуется самостоятельно проводить задержание, а лучше обратиться в ближайший милицейский пункт, для получения подкрепления.

...Берлиоз отчетливо разглядел, что усишки у него, как куриные перья, глазки маленькие, иронические и полупьяные, а брючки клетчатые, подтянутые настолько, что видны грязные белые носки.

Этот персонаж значительно выделяется из общего ряда демонов, составляющих свиту Воланда. По поводу Коровьева в романе нет ни одного комментария, который позволил бы определить его демонологическую природу. Лишь в последних главах, когда лунный свет сорвал обманные покровы, Фагот предстает перед читателем как мрачный рыцарь с никогда не улыбающимся, бледным лицом. Некоторыми подсказками может служить лишь отзыв об этом рыцаре, который дает сам Сатана. Воланд утверждает, что этот рыцарь когда-то пошутил на тему света и тьмы. И пошутил столь неудачно, что с тех пор приходится ему шутить больше и дольше, чем он мог бы рассчитывать. Наряд же бледного рыцаря только подчеркивает и без того мрачный его образ. Дело в том, что костюм на Фаготе фиолетовый, а этот цвет, согласно католической традиции, считается цветом траура.

Совершенно точно сказать, с кого же списан Коровьев-Фагот, сейчас уже представляется затруднительным. Основываясь на записках Булгакова и пометках на полях книг из его архива, можно утверждать, что у этого персонажа было, по меньшей мере, четыре прототипа, один из которых существовал в реальности, и более того, жил в Москве одновременно с Михаилом Афанасьевичем. Начнем именно с него. Частичным прообразом Коровьева в его ипостаси «запевалы-регента» стал водопроводчик, работавший в доме на Большой Пироговской улице, где жил Булгаков со своей женой Любовью Белозерской. Более того, этот водопроводчик был любовником (а впоследствии и законным мужем) домработницы семьи Булгакова — Маруси. Булгаков не упоминает его имя и фамилию, называя его только по отчеству — Агеич.

С водопроводчиком Агеичем у Коровьева необычайно много общего. Так, прототип Фагота не единожды утверждал, что был в молодости церковным регентом, ничем однако не подтверждая это. Но ведь и булгаковский Фагот не предоставлял никаких доказательств относительно своей причастности к узаконенному распеванию церковных гимнов! Однако, по воспоминанию Л. Белозерской, реальный Агеич, которого выпивка немедленно настраивала на божественный лад, постоянно досаждал семье Булгаковых, приставая к ним с распеваниями этих самых гимнов. Так же в воспоминаниях жены Михаила Афанасьевича сохранились еще и характерные словесные обороты, присущие этому человеку. Например, обращаясь к ней с просьбой обратить внимание на свои таланты, Агеич говорил: «Богиня, вы только послушайте...». Не правда ли, весьма узнаваемый стиль изложения мысли?

Но современник Булгакова, почти всегда поддатый водопроводчик Агеич, послужил всего лишь «костюмом», внешней оболочкой для весьма колоритной фигуры из свиты Воланда. А вот «содержимое» персонажа, его внутренний смысл определить уже более сложно. Большинство исследователей склоняются к мнению, что прообразом Коровьева был литературный персонаж — некий Коровкин из произведения Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели». Но если внимательнее приглядеться к биографии Булгакова и особенно к периоду его юности, которую он провел в Киеве, то можно сделать предположение, что прототипом Коровьева-Фагота был вполне реальный человек, к тому же с довольно трагической судьбой.

Отец Михаила Афанасьевича, хоть сам и не имел церковного сана, но, преподавая в Духовной семинарии, обладал весьма обширными знакомствами среди священников Киева. Многие из этих людей были прекрасно образованы, начитаны, являлись представителями классической русской интеллигенции. Среди этих знакомых отца молодой Булгаков запомнил одного человека, с первой встречи поразившего его воображение. Это был священник — отец Василий (к сожалению, до нас дошло только его церковное имя, мирское же так и останется неизвестным).

Удивил будущего писателя этот человек своей весьма нестандартной для священника личностью. Булгаков познакомился с отцом Василием, когда последнему было около тридцати лет. Это был очень веселый и остроумный человек, но не из разряда «записных шутников», вовсе нет. Его остроты, наполненные внутренним смыслом, зачастую были весьма язвительны. Иногда он смешил молодого Булгакова своими пародиями на общих знакомых. Однако же при всем отсутствии жизненного опыта юноша чувствовал в этом человеке какой-то надрыв, как позже вспоминал писатель, все время казалось, что, вышучивая себя и окружающих отец Василий как будто бросал вызов. Вот только непонятно было, кому.

Столь странное поведение священника настолько заинтересовало Михаила Булгакова, что он даже справился у отца, верны ли его предположения насчет «внутреннего спора». Отец никак не прокомментировал это предположение, лишь многозначительно промолчал в ответ. И только значительно позже Булгаков от общих знакомых узнал историю, которая привела к сану священника этого человека.

В молодости тот был довольно лихим юнкером, блиставшим в довольно провинциальном обществе Киева. А потом в его жизни произошли два события, полностью ее изменившие. Сначала юнкер страстно влюбился, и некоторое время все шло хорошо, так как избранница отвечала ему взаимностью. Но потом случилось несчастье — его возлюбленная тяжело заболела. Врачи не оставляли ей никакой надежды. Отчаявшийся юнкер бродил по городу и, увидев церковь, зашел, чтобы помолиться о благополучном выздоровлении девушки. Может быть, любовь, действительно, была настолько велика, а может быть, сыграло роль юношеское легкомыслие — только в этом храме он принес Богу обет: если девушка поправиться он посвятит свою дальнейшую жизнь церкви. И произошла удивительная вещь — объект его страсти быстро пошел на поправку. Врачи разводили руками и признавали уникальность ситуации.

После этого у юнкера, конечно, оставался выбор, но (уж неизвестно по какой причине) он решил выполнить данный обет и, оставив мирскую жизнь, начал свой путь в качестве духовного лица. Но смириться с этим он так и не смог. Поскольку он пришел к Церкви и служению Богу не по собственной воле, а скорее, по неосмотрительности, то, конечно же, ему было тяжело. Положение его усугублялось еще и тем, что выздоровевшая девушка через полгода вышла замуж за другого и уехала с ним из Киева. И отец Василий стал таким, каким впервые увидел его Булгаков. Но с течением времени будущий писатель стал замечать, что шутки священника становились все злее и бестактнее, а темой для шуток все чаще становились предметы веры. Многие знавшие священника люди не одобряли столь непочтительного отношения духовного лица к щепетильным вопросам и предпочитали прервать с ним знакомство.

Кончилась же эта история и вовсе печально. На приеме, где присутствовал сам митрополит, отец Василий «отмочил» какую-то, судя по всему, уж совсем запредельную шутку, чем вызвал уже «не шуточный» гнев своего церковного начальства. Видимо, те, кому нужно, были в курсе сомнительной репутации священника, и этот эпизод стал последней каплей. Вскоре после этого приема отец Василий сложил с себя сан, и, как поговаривали, еще дешево отделался, потому что обозленное начальство всерьез рассматривало вопрос о предании его анафеме. К сожалению, в архивах Булгакова не сохранилась информации о сути неудачной шутки, ясно лишь, что тема однозначно была «божественная».

Отлученный от Церкви, бывший отец Василий, что называется, «пошел в разнос». Он стал часто прикладываться к спиртному и довольно быстро очутился почти на самом социальном дне. Последние сведения, дошедшие о его дальнейшей судьбе до Булгакова, принес их общий знакомый, видевший бывшего священника выступающим в бродячем цирке. Михаил Афанасьевич очень сожалел об этом человеке и искренне переживал коллизии его судьбы. Впоследствии он даже задумывал начать пьесу по этой истории, но дальше замысла дело не пошло. Так что вполне возможно, что отец Василий и стал реальным прототипом «неудачно пошутившего» Коровьева-Фагота.

Но есть в романе «Мастер и Маргарита» и еще одна отсылка автора, за которой тоже, возможно, скрывается происхождение Коровьева-Фагота в его ипостаси никогда не улыбающегося демона. В первой главе, когда Воланд впервые появляется в Москве на Патриарших прудах, Берлиоз и Иван Бездомный беседуют на различные весьма интересные темы, среди которых проскакивает упоминание о грозном ацтекском боге. Имя этого бога Вицлипуцли.

В культовом пантеоне ацтеков это малосимпатичное божество отвечало за военные победы. Именно в такой формулировке, не за войну вообще, а исключительно за успешное для ацтеков ее завершение. Цена за покровительство столь нужного и могущественного бога была весьма высока — постоянные человеческие жертвы и очень кровавые жертвоприношения. Верования ацтеков и вообще-то отличалась жестокостью, но в ритуалах поклонения Вицлипуцли жрецы этого культа превзошли самое себя. Появившееся на первых страницах романа имя этого бога вдвойне не случайно, так как помимо отсылки к ацтекскому пантеону Вицлипуцли относится также и к произведению, к которому автор «Мастера и Маргариты» относился как к одной из главных идейных составляющих своего произведения.

Речь идет об истории доктора Фауста. Среди многочисленных немецких легенд средневековья об этом неоднозначном персонаже довольно часто встречается имя коварного и безжалостного демона, который славился своей приверженностью к тьме и был весьма известен в аду в качестве первого помощника сатаны. Причем помощника специализирующегося на всяческих кознях и пакостях. Заключались эти козни в том, что коварный демон так заморачивал людям головы напрасными обещаниями, и так превратно истолковывал их желания, что в результате несчастные оказывались по уши в грехах, за которые отправлялись в ад, и не получали при этом и малой толики обещанного. Имя этого неприятного демона как раз и было Вицлипуцли.

Между прочим, сравнительно недавно Голливуд снял очередной «блокбастер», где в главных героях фигурирует именно такой коварный демон. Но со своей склонностью все и всех перевирать и перепутывать, голливудские сценаристы почему-то придали этому демону восточные черты, сделали его джином и поместили в бутылку. Назвали всю эту красоту «Исполнитель желаний». Концептуальная фраза, которая послужила основой для фильма — «бойтесь своих желаний, они могут исполниться» — далеко не «восточного производства», а уходит корнями именно к немецким средневековым легендам про Вицлипуцли и доктора Фауста.

Описания методов и способов, которыми сбивал с пути истинного людей хитрый пакостник демон Вицлипуцли в достаточной степени напоминают проделки Коровьева-Фагота, с той лишь разницей, что «бывший регент» постарался обойтись при посещении Москвы без особенного членовредительства. Хотя если считать пострадавших (пусть и в косвенной форме) от этого хулиганистого слуги Сатаны, то на его счету трофеев, пожалуй, наберется гораздо больше, чем у всей свиты вместе взятой. Таким образом, сопоставив «послужные списки» Вицлипуцли и Коровьева, можно с уверенностью предположить, что первый послужил прототипом для второго.

На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьевы горы под именем Коровьева-Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом.