Отметив и запомнив внезапное вторжение имперской столицы в советскую, стилизации — в пародию и розыгрыш, психологического романа — в роман-фельетон, помедлим с объяснением и почтим память прирезанного Остапа вниманием к его имени. Оно — тоже цитата.
Для русского литературного сознания имя «Остап» имеет только один источник: повесть Н.В. Гоголя «Тарас Бульба». Что авторы, дабы окрестить героя, заглядывали именно в этот именник, доказывается математически: фамилия Остапа — Бендер-Задунайский, то есть «Запорожец за Дунаем» («Бендер», ясное дело, от Бендер, кои в Молдавии, коея, как известно, принадлежала некогда Турции). Итак, мы опять заходим в тыл Оттоманской империи с самой бы, казалось, неожиданной стороны. Впрочем, не столь уж неожиданной, если вспомнить апофеоз жизни гоголевского персонажа — его мученическую смерть: «И упал он силою и воскликнул в душевной немощи: «Батько! где ты? Слышишь ли ты?». «Слышу!» раздалось среди всеобщей тишины, и весь миллион народа в одно время вздрогнул». Какой текст просвечивает сквозь гоголевский, — в объяснении не нуждается: «Отче! Отче! зачем ты меня оставил?!».
Итак, русская классика подтверждает сакральное происхождение фельетонного героя, авторы же поддерживают эти притязания четвертым из его имен: Остап — Сулейман — Берта — Мария. Что касается «Берты», то мы ее пока приберегаем, как ружье в первом акте, которое в свой срок и черед оглушительно выстрелит. Ныне же другие персонажи загромождают авансцену и просятся в главные, первый из них — жанр, в сомнительном пространстве которого разыгрываются все эти цитатные намеки, аллюзии и стилизации.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |