Эх, эх, знал бы читатель, где только не печатал свои фельетоны автор «Мастера и Маргариты», о чем только не писал, как только не подписывался!..
Для любителей конкретной информации уточняем:
печатался в газетах «Рабочий»,
«Бакинский рабочий»,
«Гудок»,
«Вечерняя Москва»,
«Красная газета» (Ленинград)...
в журналах «Рупор»,
«Красный журнал для всех»,
«Голос работника просвещения»,
«Иллюстрации Петроградской правды»,
«Железнодорожник»,
«Заноза»,
«Смехач»,
«Красная нива»,
«Бузотер»,
«Красная панорама»,
«Медицинский работник»...
а также в издававшейся в Берлине газете «Накануне» и «Литературном приложении» к этой газете;
писал о «торговом ренессансе» и «спиритическом сеансе», о «самоцветном быте» и о «самогонном озере», о том, «как на теткины деньги местком подарок купил», «как школа провалилась в преисподнюю», «как, истребляя пьянство, председатель транспортников истребил» и т. д., и т. д., и т. д.;
подписывался: М.Б., Михаил, Михаил Б., Булл, М. Булл, Эм., Эмма Б., М. Олл-Райт, Г.П. Ухов, Тускарора, Маг, Незнакомец, М. Неизвестный, Ф. Скитайкин и др.
По подсчетам Б. Мягкова, Булгаковым было написано более двухсот произведений малых жанров: 46 рассказов, 17 очерков, 112 фельетонов, 14 статей, 34 репортажа (ТМБ-1, с. 437). Разумеется, эти цифры будут уточняться по мере успешности научной атрибуции и более строгой жанровой дифференциации.
Кроме этого, насчитывается около 50 текстов, принадлежность которых М. Булгакову не является бесспорным.
Так, в журнале «Жизнь искусства» опубликованы в 1924 году несколько «театральных фельетонов», подписанных по-булгаковски: «Олл-Райт». Ю. Смирнов, обративший внимание на эти публикации, приводит множество разнообразных доводов, доказывающих авторство Булгакова, и все-таки, как честный ученый, не может утверждать это с окончательной уверенностью (Памир, 1989, № 12, с. 155—163).
А Л.Ф. — может:
— Конечно, это он (100%).
То же — о сомнениях Л. Фиалковой (Радуга, 1989, № 10, с. 52—55).
Прошу Л.Ф. атрибутировать и другие тексты.
...Впрочем, читателю, думаю, это не очень интересно, поэтому, не задерживаясь, перехожу ко второй жизни Мастера...
* * *
Вторая жизнь Михаила Булгакова, тоже газетная, но более углубленная, была связана с газетой «Накануне», выходившей в Берлине с марта 1922 года, а с июля этого же года имевшая представительство в Москве.
«В берлинской газете «Накануне» в течение двух лет писал большие сатирические и юмористические фельетоны» (А-24).
«В Москве находилась контора «Накануне», куда мы и сдавали свои материалы, улетавшие в Берлин на дюралевом «юнкерсе» или «дорнье комет», а потом тем же путем возвращавшиеся в Москву уже напечатанными в этой сменовеховской газете.
Мы все подрабатывали в «Накануне», в особенности синеглазый [М.Булгаков], имевший там большой успех и шедший, как говорится, «первым номером» (В.П. Катаев, АМВ, с. 46).
Это была не совсем обычная газета. В условиях политической и идеологической конфронтации это предсказанное классиком «накануне» было единственным литературным мостом над пропастью, разделившее эмигрантский «дым» и советскую «новь».
Позиция газеты определялась программными положениями, изложенными в сборнике «Смена вех» (Прага, 1921), который воспринимался как продолжение и философская антитеза знаменитого сборника статей о русской интеллигенции «Вехи» (1909).
«Вехи», расставленные Н. Бердяевым, С. Булгаковым, М. Гершензоном, Б. Кистяковским, П. Струве, С. Франком и А. Изгоевым, обозначали путь, выводящий из бурана революции и революционной борьбы, обращал к внеполитическим ценностям.
«Смена вех», произведенная Ю. Ключниковым, Н. Устряловым, С. Лукьяновым, А. Бобрищевым-Пушкиным, С. Чахотиным и Ю. Потехиным, возвращала к истории, к социально-политическому процессу, с надеждами на эволюционное преобразование России.
«Вехи» побуждали интеллигенцию подняться над враждующими, «Смена вех» — встать между ними.
«СОЧЕЛЬНИК» ПОЛЬЗОВАЛСЯ ЕДИНОДУШНЫМ ПОВАЛЬНЫМ ПРЕЗРЕНИЕМ У ВСЕХ НА СВЕТЕ, ЕГО ПРЕЗИРАЛИ ЗАГРАНИЧНЫЕ МОНАРХИСТЫ, МОСКОВСКИЕ БЕСПАРТИЙНЫЕ И, ГЛАВНОЕ, КОММУНИСТЫ. СЛОВОМ, ЭТО БЫЛА ЕЩЕ В МИРЕ НЕСЛЫХАННАЯ ГАЗЕТА (ТД, 4).
Словом, в глазах соотечественников Булгаков стал «сменовеховцем». Основания? Булгаков считал, что их нет.
Из дневника:
«Мои предчувствия относительно людей никогда меня не обманывают. Никогда. Компания исключительной сволочи группируется вокруг «Накануне». Могу себя поздравить, что я в их среде. О, мне очень туго придется впоследствии, когда нужно будет соскребать накопившуюся грязь со своего имени. Но одно могу сказать с чистым сердцем перед самим собой. Железная необходимость вынудила меня печататься в нем. Не будь «Нак[ануне]», никогда бы не увидали света ни «Записки на манжетах», ни многое другое, в чем я могу правдиво сказать литературное слово. Нужно было быть исключительным героем, чтобы молчать в течение четырех лет, молчать без надежды, что удастся открыть рот в будущем. Я, к сожалению, не герой» (26.X.1913);
«Как заноза сидит все это сменовеховство (я причем?)...» (28.XII.1924).
И все-таки, что бы о ней ни говорили и ни думали, это была европейская газета, и Булгаков сразу оценил ее возможности.
ТАМ Я МОГ НЕСКОЛЬКО РАЗВЕРНУТЬ СВОИ МЫСЛИ (ТД, 4).
Обращаясь к европейскому читателю, Булгаков оказывался в роли гида, обозревателя, летописца Москвы 20-х годов.
Москва краснокаменная:
ЖУЖЖИТ «АННУШКА». ЗВОНИТ, ТРЕЩИТ, КАЧАЕТСЯ. ПО КРЕМЛЕВСКОЙ НАБЕРЕЖНОЙ ЛЕТИТ К ХРАМУ ХРИСТА.
ХОРОШО У ХРАМА. КАКОЙ ОСНОВАТЕЛЬНЫЙ КУС ВОЗДУХА НАВИС НАД МОСКВОЙ-РЕКОЙ ОТ БЕЛЫХ СТЕН ДО ОТВРАТИТЕЛЬНЫХ БЕЗДЫМНЫХ ЧЕТЫРЕХ ТРУБ, ТОРЧАЩИХ ИЗ ЗАМОСКВОРЕЧЬЯ.
НЕСЕТСЯ ТРАМВАЙ СРЕДИ ГОВОРА, ГОМОНА, ГУДКОВ. В ЦЕНТР.
ЛЕТИТ МИМО МОСКОВСКОЙ УЛИЦЫ. ВЫВЕСКА НА ВЫВЕСКЕ. В АРШИН. В САЖЕНЬ. СВЕЖАЯ КРАСКА БЬЕТ В ГЛАЗА. И ЧЕГО-ЧЕГО НА НИХ НЕТ. ВСЕ ЕСТЬ, КРОМЕ ТВЕРДЫХ ЗНАКОВ И ЯТЕЙ. ЦУПВОЗ. ЦУСТРАН. МОССЕЛЬПРОМ. ОТГАДЫВАНИЕ МЫСЛЕЙ. МОСДРЕВОТДЕЛ. ВИНОТОРГ. ...
ВЕЧЕРОМ НА БУЛЬВАРАХ ТОЛЧЕЯ. АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН, НАКЛОНИВ ГОЛОВУ, ВНИМАТЕЛЬНО СМОТРИТ НА ГУДЯЩИЙ У ЕГО НОГ ТВЕРСКОЙ БУЛЬВАР. О ЧЕМ ОН ДУМАЕТ — НИКОМУ НЕ ИЗВЕСТНО... НОЧЬЮ ТРАНСПАРАНТЫ ГОРЯТ. ЗВЕЗДЫ... («Накануне», 30.VII.1922).
Столица в блокноте:
КАЖДЫЙ БОГ НА СВОЙ ФАСОН. МЕРКУРИЙ, НАПРИМЕР, С КРЫЛЫШКАМИ НА НОГАХ. ОН — НЭПМАН И ЖУЛИК. А МОЙ ЛЮБИМЫЙ БОГ — БОГ РЕМОНТ, ВСЕЛИВШИЙСЯ В МОСКВУ В 1922 ГОДУ, В ПЕРЕДНИКЕ, ВЫМАЗАН ИЗВЕСТКОЙ, ОТ НЕГО ПАХНЕТ МАХОРКОЙ, ОН И МЕНЯ ЗАЦЕПИЛ СВОЕЙ КИСТЬЮ, И ДО СИХ ПОР Я ХРАНЮ СЛЕД БОЖЕСТВЕННОГО ПРИКОСНОВЕНИЯ НА СВОЕМ ОСЕННЕМ ПАЛЬТО, В КОТОРОМ Я ХОЖУ И ЗИМОЙ. ПОЧЕМУ? АХ ДА, ЗА ГРАНИЦЕЙ, ВЕРОЯТНО, НЕИЗВЕСТНО, ЧТО В МОСКВЕ СУЩЕСТВУЕТ ЦЕЛЫЙ КЛАСС, СЧИТАЮЩИЙ МОДНЫМ ХОДИТЬ ЗИМОЙ В ОСЕННЕМ. К ЭТОМУ КЛАССУ ПРИНАДЛЕЖИТ ТАК НАЗЫВАЕМАЯ МЫСЛЯЩАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ БУДУЩАЯ: РАБФАКИ И ПРОЧ. ЭТИ ПОСЛЕДНИЕ, ВПРОЧЕМ, ДАЖЕ И НЕ В ПАЛЬТО, А В КАКИХ-ТО КУРГУЗЫХ КУРТКАХ. ХОЛОДНО?..
ВЗДОР. ОЧЕНЬ ЛЕГКО МОЖНО привыкнуть.
ОЧАРОВАННЫЙ СКАЗОЧНЫМИ УСПЕХАМИ МОЕГО ПРИЯТЕЛЯ, Я СКАЗАЛ ПОСЛЕ РАЗДУМЬЯ:
— ВОТ ПИСАЛИ ВСЕ: ГНИЛАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ, ГНИЛАЯ... ВЕДЬ, ПОЖАЛУЙ, ОНА УЖЕ УМЕРЛА. ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ НАРОДИЛАСЬ НОВАЯ, ЖЕЛЕЗНАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ. ОНА И МЕБЕЛЬ МОЖЕТ ГРУЗИТЬ, И ДРОВА КОЛОТЬ, И РЕНТГЕНОМ ЗАНИМАТЬСЯ.
— Я ВЕРЮ. — ПРОДОЛЖАЛ Я, ВПАДАЯ В ЛИРИЧЕСКИЙ ТОН, — ОНА НЕ ПРОПАДЕТ! ВЫЖИВЕТ! («Накануне», 21.XII.1922):
ИЗ ХАОСА КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ РОЖДАЕТСЯ ПОРЯДОК. НЕКОТОРЫЕ ОБ ЭТОМ УЗНАЮТ ИЗ ГАЗЕТ СО ЗНАЧИТЕЛЬНЫМ ОПОЗДАНИЕМ, А НЕКОТОРЫЕ ПО ГОРЬКОМУ ОПЫТУ НА МЕСТЕ И В ПРОЦЕССЕ СОЗДАНИЯ ЭТОГО ПОРЯДКА.
ФРИДРИХШТРАССКОЙ УВЕРЕННОСТИ, ЧТО РОССИЯ ПРИКОНЧИЛАСЬ, Я НЕ РАЗДЕЛЯЮ, И ДАЖЕ БОЛЬШЕ ТОГО: ПО МЕРЕ ТОГО КАК Я НАБЛЮДАЮ МОСКОВСКИЙ КАЛЕЙДОСКОП, ВО МНЕ РОЖДАЕТСЯ ПРЕДЧУВСТВИЕ, ЧТО «ВСЕ ОБРАЗУЕТСЯ» И МЫ ЕЩЕ МОЖЕМ ПОЖИТЬ ДОВОЛЬНО СЛАВНО. («Накануне», 1.III.1923).
* * *
Живя «второю жизнью», Булгаков написал четыре повести:
«Записки на манжетах» (1920—1922),
«Дьяволиада» (1923),
«Роковые яйца» (октябрь, 1924),
«С обачье сердце» (январь—март, 1925).
Внешне — те же очерки-фельетоны, только объемом поболее. Но расширение художественного пространства привело и к качественным изменениям, сделало их труднопроходимыми сквозь цензурное ушко.
Из воспоминаний А. Эрлиха:
«Литправщик производственного отдела М. Булгаков не хотел терять драгоценного времени и писал. Ровным почерком, без всяких исправлений и помарок заполнял он в стенах редакции толстую тетрадь в клеенчатой обложке, сочиняя повести «Дьяволиада» и «Роковые яйца» (НУЖ, с. 49).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |