2. Дорога

Смысл лейтмотива Дороги в романе восходит к произведениям устного народного творчества. В волшебных сказках Дорога символизирует путь, который проходит человек в поисках счастья. Как и сказочные герои, земные персонажи булгаковского романа стремятся к счастью, истине и справедливости, но понимают эти категории по-разному и поэтому избирают различные средства для достижения своих целей.

Показателями авторского отношения к этим средствам являются составляющие лейтмотива Дороги: признаки дороги как таковой (рельеф, наличие препятствий) и характеристики движения по ней (наличие или отсутствие самого движения, скорость, способ передвижения, траектория).

Если герой движется неспеша, самостоятельно, без помощи каких-либо средств передвижения (пешком), это означает, что, по мнению автора, выбранный героем путь ведет к Истине. Так, Иешуа пешком путешествует из города в город и Пилату предлагает «погулять пешком» (36), а не посидеть и поговорить где-нибудь в комнате или беседке.

Неподвижность героя символизирует отсутствие работы мысли¹. Не случайно, когда Воланд рассказывает об Иешуа и Пилате, Берлиоз и Бездомный сидят на скамейке. Так же пассивны герои и в своем восприятии повествования, они не делают никаких попыток задуматься над услышанным. Возникает парадоксальная ситуация: Берлиозу и Бездомному стало известно учение Иешуа, но в то же время они нисколько не продвинулись в познании Истины и служат своеобразной иллюстрацией библейского пророчества: «Слухом услышите и не уразумеете» (Мф, 13, 14).

Таким образом, по Булгакову, Истина несводима к сумме фактов, которые достаточно услышать, чтобы знать; познание Истины требует от человека усилий. Даже Иешуа не родился с готовым знанием Истины и не получил ее в виде откровения, а «своим умом дошел» (29) до нее.

Слишком большая скорость передвижения свидетельствует об ошибочности пути. Доказательством такого смысла лейтмотива скорости является то, что торопливость и спешка всегда ведут в романе к трагическим последствиям.

Так, «план Берлиоза» (45), приведший его к гибели, включал необходимость «добежать» (46) до телефона-автомата. Уже на бегу Берлиоз услышал слова Воланда: «Не прикажете ли, я велю сейчас дать телеграмму вашему дяде в Киев?» (46). Казалось бы, «откуда <...> сумасшедший знает о существовании киевского дяди?» (46). Тут бы Берлиозу остановиться, задуматься, но вместо этого он, «ничего не слушая более, <...> побежал дальше» (46). К роковому турникету он тоже «подбежал» (47).

Варенуха «выбежал» (110) из здания Варьете и, «пробежав мимо тира» (110), попал, можно сказать, прямо в руки к «бандитам» (111) (Бегемоту и Азазелло).

«Буфетчик кинулся бежать вниз <...> рысью пробежал к воротам <...>. Через минуту он был на другой стороне улицы в аптеке <...>. Минут через пять буфетчик был перевязан <...>, узнал, что лучшими специалистами по болезни печени считаются <...> Бернадский и Кузьмин, спросил, кто ближе, <...> и минуты через две» (205) (курсив наш — М.Б.) был в особняке у Кузьмина. Не остановило буфетчика и возникшее препятствие (можно было записаться «только на девятнадцатое, не раньше» (205)), он добился немедленного приема и попал к врачу, который не смог вовремя поставить правильный диагноз и помочь Сокову.

Иуда торопился навстречу своей гибели: «пробежал мимо меняльных лавок» (306), «бежал под <...> тенью <...> маслин» (306).

Злые силы и совершающие зло земные персонажи предпочитают действовать как можно быстрее.

«Иван устремился за злодеями вслед и тотчас убедился, что догнать их будет очень трудно.

Тройка мигом проскочила по переулку <...>.

Регент <...> на ходу ввинтился в автобус, летящий к Арбатской площади <...>. <...> кот <...> укатил» (50—51) (курсив наш — М.Б.) в трамвае.

Бегемот и Азазелло «подхватили администратора под руки <...> и понеслись с ним по Садовой» (111), «в одну секунду доволокли» (112) его «до дома № 302-бис, влетели с ним в подворотню Затем кинулись в <...> подъезд» (112) (курсив наш — М.Б.).

Прибывающие на бал к Воланду очень спешили: «виселица» (257) не появилась, а «выскочила» (257), «гроб» (257) «выбежал» (257), а гости «заспешили вверх по лестнице» (257). Гости подходили «ежесекундно» (260). Маргарита едва успевала сказать слово одному гостю, как появлялись другие, причем все торопились: один «поднимался вверх бегом» (257), другой «выбежал» (258) и т. д. Гости танцевали, «вертясь в одном направлении» (253), «дамы <...> отдавали сумочки <...> неграм, бегающим с простынями <...>, и <...> бросались в бассейн. <...> Выскакивали» (263) (подчеркнуто нами — М.Б.). В «чудовищном по размерам бассейне» (263) за «несколько секунд» (263) «масса шампанского» (263) сменилась коньяком. Героиня пролетала над «адскими топками и мечущимися между ними <...> поварами» (264) (подчеркнуто нами — М.Б.).

В Ершалаиме приговоренных к казни везли на повозке, так быстро, что Левий «бежал» (172) рядом, чтобы не отстать (и эта деталь не случайна, т. к. согласно Евангелию, Иисус Христос шел пешком).

Символическое значение имеют траектория движения героя и рельеф дороги. Истинная Дорога — прямая и ровная, например, лунная дорога, по которой идут Пилат и Иешуа. Ее противоположностью является криволинейный путь — лабиринт, по которому блуждает человек, не видящий Истины. Так, если проследить «маршрут» Иуды в день гибели, то станет видно, что его путь напоминает лабиринт (сходство с лабиринтом усиливается тем, что Иуда движется то вверх, то вниз). Выйдя из изломанного переулка в Нижнем городе, Иуда поднимается к дворцу Каифы, затем возвращается в Нижний город, а после встречи с Низой опять направляется вверх, проходит мимо дворца Каифы (т. е. делает круг) и спускается к башне Антония и Гефсиманским воротам. Далее дорога Иуды вновь ведет «в гору» (306).

С дорогой-лабиринтом связан мотив препятствия, имеющий в романе нетрадиционный смысл. Обычно препятствие воспринимается как необходимое условие поиска Истины, счастья. В «Мастере и Маргарите» появление преграды указывает на то, что герой находится на ложном пути. Так, Варенухе ветер «засыпал <...> глаза песком, как бы преграждая путь» (110) к гибели. Иуде выйти из города мешали загородившие дорогу «верблюды» (306) и «военный сирийский патруль» (306).

Ключевым для понимания смысла лейтмотива Дороги является также эпизод с Рюхиным.

Грузовик, на котором Рюхин возвращается из клиники Стравинского, едет с огромной скоростью: «Шофер <...> гнал машину что есть сил, и ее заносило на поворотах» (72). Эта бешеная езда по непрямой дороге (повороты делают ее похожей на лабиринт) символизирует образ жизни Рюхина, которому некогда задуматься над смыслом своего существования. Неудивительно, что «Рюхина трясло и швыряло, какой-то обрубок, на котором он поместился, то и дело пытался выскользнуть из-под него» (72). Рюхин, наконец, осознает, что у него нет опоры в жизни, а то, что он считал надежной опорой, — «какой-то обрубок». Здесь мы видим подтекстовую буквализацию фразеологизмов «земля уходит из-под ног», «не было опоры, твердой почвы». Но как только Рюхин имел мужество взглянуть правде в глаза, начал беспощадно анализировать свою жизнь, судить себя и признался; «Не верю я ни во что из того, что пишу!..» (73), — «пол под ним перестал трястись» (73). Рюхин увидел памятник Пушкину. Казалось бы, сравнив себя с гением, Рюхин должен был осознать, насколько бездарны его стихи, и что он вообще не поэт и пошел не по той дороге в жизни. Однако на этот последний шаг у Рюхина не хватило мужества. Вместо осознания своей ошибки в голову ему хлынули «странные мысли» (73): «Вот пример настоящей удачливости... <...> Но что он сделал? Я не постигаю...» (73). Рюхин не видит света гения, глаза ему ослепляет зависть. «Повезло, повезло! — вдруг ядовито заключил Рюхин и почувствовал, что грузовик под ним шевельнулся» (73). Когда же Рюхин дошел до кощунственного вывода о том, что бессмертие Пушкину «обеспечил» (73) Дантес, «колонна тронулась» (73): потеряв возможность раскаяться и начать новую жизнь, Рюхин снова потерял и «почву» под ногами (ощущение твердой опоры).

Таким образом, большая скорость (ускорение ходьбы, бег, использование транспортных средств), наличие препятствий, криволинейная траектория движения свидетельствуют о том, что герой либо намеренно творит зло, либо заблуждается, причиняя зло себе и другим.

Так, Римский, спасшись от Варенухи и Геллы, «побежал» (154) к такси, причем машина, «как вихрь, летела по кольцу» (155), в спешке купил билет и уехал в Ленинград курьерским (т. е. скорым) поездом. Большая скорость, движение не по прямой линии указывают на то, что, по мнению автора, герой заблуждается, делает что-то ненужное, бессмысленное и даже опасное для самого себя. В чем же ошибка Римского? У читающего намеренно подробное описание действий Римского невольно возникает вопрос: «Почему Римский едет именно в Ленинград? Может быть, у него там родные или друзья? Почему он не идет домой и есть ли у него этот дом?». Однако из последующих глав читатель узнает, что в Ленинграде у Римского никого нет и остановился он там в гостинице, в то время как в Москве жена в отчаянии из-за его исчезновения.

Таким образом, учитывая уже указанное нами в работе символическое значение лейтмотива Дома, можно сказать, что, по мнению автора, ошибка героя состояла в том, что он выбрал дорогу от Дома, а не путь Домой. Оказавшись в ситуации потери смысла жизни, кризиса мировоззрения (а именно таков результат встречи с потусторонними силами), Римский не осознает, что нравственную опору следует искать в истинных ценностях бытия, которые символизирует Дом. Герой пытается убежать, спрятаться от возникших перед ним вопросов. Буквализацией этого фразеологизма является бегство в Ленинград, где Римского обнаружат «прячущимся в платяном шкафу <...> номера «Астории» (325) (подчеркнуто нами — М.Б.). Просьба героя о том, «чтобы его спрятали в бронированную камеру» (325), воспринимается, кроме того, как добровольный отказ от движения, т. е. от поиска Истины (что символизирует нежелание искать Истину).

Афраний, которому Пилат поручил убить Иуду, находился «в больших хлопотах» (301), очень спешил. В крепости, где он, по-видимому, инструктировал наемных убийц, Афраний пробыл «очень недолго» (302), с Низой говорил «никак не более минут пяти» (303). «Очень спешила» (303) и Низа. Иуда, направляясь к Каифе за деньгами, «шел бодро, обгоняя прохожих, спешащих домой» (303) (курсив наш — М.Б.), а выйдя из дворца, «пошел еще бодрее <...> и заспешил» (304). Тем не менее Низа «обогнала» (304) его и, обогнав, «не только не замедлила шага, а ускорила его» (304). Иуда «пустился ее догонять» (304). Таким образом, оба героя движутся очень быстро, гораздо быстрее других прохожих, тем самым автор подчеркивает большую (по сравнению с другими, тоже не всеведающими людьми) степень их заблуждения. Но скорость Иуды сначала все-таки меньше, т. е. он не так далек, как Низа, от истинного образа жизни, символом которого является движение с нормальной, естественной скоростью. Ведь Иуда, во-первых, не убивал и, может быть, не думал, что обрекает на смерть Иешуа, а только принял участие в организации его разоблачения, очевидно, искренне думая, что помогает арестовать преступника, замышляющего что-то против власти кесаря. Низа же не могла не знать, что Иуду убьют. Однако неизвестно, что ей сказал Афраний об Иуде; может быть, Низа тоже оправдывает свой поступок какими-то моральными соображениями. Поэтому Афраний движется быстрее и Иуды, и Низы (едет «верхом» (302)). Таким образам, автор подчеркивает, что из этих трех героев именно Афраний находится дальше других от Истины: он организовывает убийство Иуды по приказу свыше, хотя сам не может не понимать, что Иуда — всего лишь пешка в чужой игре (в смерти Иешуа он виновен ничуть не больше Каифы и Пилата).

Заметим еще, что Иуда в конце концов догнал Низу, т. е., догоняя, двигался с такой же или с еще большей скоростью, чем она. Этим автор хочет сказать, что Иуда и Низа сравнялись в степени заблуждения, удаленности от Истины: к греху, который уже был на его совести, Иуда, преследуя замужнюю женщину, прибавил еще один, и чаши весов уравновесились.

Поспешность в действиях, большая скорость передвижения могут указывать на ошибочность пути, избранного героями для достижения благих целей.

Спешит, например, Левий Матвей, которому пришла в голову «горячечная мысль» (173) убить Иешуа и тем избавить его от мучений. Чтобы исполнить свое намерение, Левий бежал изо всех сил, так, что «по временам ему приходилось валиться прямо в пыль и лежать неподвижно, чтобы отдышаться» (173). Но даже эта скорость оказалась недостаточной — Левий «опоздал» (173). То, что для осуществления плана Левия необходима огромная скорость, показывает, что автор считает «мысль» Левия следствием заблуждения героя. Такая, несколько неожиданная, на первый взгляд, авторская оценка заставляет читателя задуматься о ее причинах. И они становятся ясны, достаточно только вдуматься в описанную автором ситуацию.

Нет сомнения, что Левий искренне хотел облегчить участь Иешуа. Но даже если рассматривать ситуацию с точки зрения атеиста, Левий не прав, т. к. не знал, как отнесся бы к его намерению сам Иешуа. Ведь есть люди, которые согласились бы заплатить любую цену за каждое мгновение бытия. Но существование Бога и загробного мира является в романе аксиомой и даже не ставится автором под сомнение. Верил в Бога и Левий, который к тому же видел, что Иешуа, «смотрящий вдаль» (172) и не замечающий ничего вокруг, явно о чем-то сосредоточенно думал. Может быть, он обращался с молитвой к Богу или подводил итог своей жизни, что-то осмыслял. От этих раздумий, возможно, зависела его участь в Вечности (о том, что Иешуа хотел как можно дольше сохранить ясность сознания, говорит то, что он отказался выпить опьяняющий «напиток» (296), который давали приговоренным «перед повешением на столбы» (296)). Как же можно было лишить Иешуа последних минут жизни?

Ту же ошибку, что и Левий, совершает Маргарита, решившая с помощью Зла спасти мастера и обрести счастье. То, что автор отнюдь не считает поступок героини правильным, явствует из того, что он настойчиво акцентирует внимание читателя на безумной скорости, с которой начала передвигаться Маргарита, выполняя «инструкции» злых сил.

На шабаш Маргарита летит «с чудовищной скоростью» (234), расстояния между городами она преодолевает в течение «нескольких секунд» (234): «вспыхнуло <...> озеро электрического света <...>, но оно тут же завертелось винтом и провалилось в землю. Еще несколько секунд — такое же точно явление» (234). Такую картину нельзя наблюдать даже из самолета.

Можно возразить, что Маргарита не все время летела так быстро, а потом замедлила движение. Однако уменьшение скорости еще не означает, что героиня стала двигаться медленно. Чтобы показать это, автор включает в повествование следующий эпизод. Когда Маргарита летела, уже «очень замедлив ход» (234), она увидела поезд, ехавший так «медленно» (235), что героиня легко обогнала его. На самом деле, если поезд шел, «сыпя в воздух искры» (235), и «шумел» (235), значит, он двигался с достаточно большой скоростью, и только летящей еще быстрее Маргарите кажется, что он «полз как гусеница» (235).

Обратно в Москву Маргариту отвозят на машине, которая затрачивает на весь путь еще меньше времени, чем героиня (Маргарита даже не успевает «мечтать» (240)), а затем Маргарита и Азазелло «за несколько секунд» (241) добираются из Дорогомилова до «дома № 302-бис на Садовой улице» (241).

Перед балом тоже «пришлось спешить» (253). Сам бал — это непрерывная безумная гонка по кругу (или движение на месте, что в сущности одно и то же). Так, Маргарита должна «облететь залы» (262), т. е. сделать круг². Скорость ее все возрастает, т. к. если сначала она еще различает целостные картины (джаз, сцена у бассейна), то затем повествователь лишь кратко фиксирует, как бы не успевая остановиться на них, мимолетные впечатления героини. Все происходит с феерической быстротой. Весь бал занимает, в сущности, одно мгновение по земному времени, т. к. начинается и оканчивается в полночь. И быстрота, с которой вынуждена двигаться на балу Маргарита, не только показывает степень ее заблуждения, но и должна, по замыслу автора, указывать на меру удаленности от Истины всех участников бала.

Но и покинув «нехорошую» квартиру, мастер и Маргарита передвигаются с неестественной для человека скоростью, причем не без помощи злых сил, предоставляющих им средства передвижения. В арбатский подвальчик мастера и Маргариту доставляют на машине (ее скорость читателю уже известна). Дальнейшие передвижения героев тоже совершаются с большой скоростью: в клинику, на Воробьевы горы, а оттуда на площадку, где сидит Пилат, они летят на волшебных конях. Огромная скорость указывает на то, что герои продолжают заблуждаться и происходящее с ними (гибель и помещение в «приют») является следствием принятого героями (сначала Маргаритой, а затем и мастером) неправильного, с точки зрения автора, решения — искать «спасения у потусторонней силы» (356), а точнее — у сил Зла.

Необходимо обратить внимание на «исчезновение» мотива Дороги во время одного из видов передвижения героев: полета.

Полет предполагает отсутствие Дороги как таковой (можно говорить лишь о траектории полета). Это означает, что летящий герой не заблуждается, двигаясь в поисках Истины по ложному пути, а вообще отказывается от ее поиска. Знаменательно, что Воланд (в отличие от Иешуа) отрицает не только идею Дома, но и Дороги. Попрощавшись с мастером и Маргаритой, «черный Воланд, не разбирая никакой дороги, кинулся в провал, и вслед за ним, шумя, обрушилась его свита» (372) (подчеркнуто нами — М.Б.).

Полет Маргариты в ночь полнолуния и полет героев в последних главах, по замыслу злых сил, должен знаменовать отречение героев (мастера и Маргариты) от стремления к познанию Истины Иешуа и принятия ими «теории» (265) Воланда. Однако, по правилам «игры», герои должны сделать сознательный выбор в пользу Зла, т. к. на момент выбора полет прерывается. Так, мастер прощается с Москвой (по сути, с земной жизнью), соскочив с коня. Символично, однако, что «к обрыву холма» (365) мастер «побежал» (365); раздумывая, стоял на месте, а затем «побежал обратно» (366). Скорость и траектория движения (круг) указывает на ошибочность позиции мастера, который не осознает за собой никакой вины за то, что случилось с ним и Маргаритой. Среди «точно» (365) отмеченных им самим чувств (грусть → сладковатая тревога, бродячее цыганское волнение → чувство глубокой и кровной обиды → горделивое равнодушие → предчувствие постоянного покоя) нет и намека на раскаяние, сожаления о неправильном выборе. Всю ответственность за происшедшее мастер перекладывает на обстоятельства: «Мастер стал жестикулировать поднимая руку к небу, как бы грозя городу» (366).

К площадке, на которой сидел Пилат, всадники «двинулись шагом», (369) и «слушая, как кони их подковами давят кремни и камни» (369) (т. е. по твердой почве, Дороге). Более того, в какой-то момент мастер и Маргарита спешиваются. Во всяком случае, завершающую фразу своего романа мастер произносит стоя (т. к. до этого он «стоял неподвижно и смотрел на сидящего прокуратора» (370)). Прекращение движения означает подтверждение мастером своей позиции наблюдателя и его нежелание стать на сторону Добра или Зла.

Мотив Дороги играет важную роль в развитии образа Ивана.

Погоня Ивана за «консультантом» является движением по ложному пути (лабиринту). На это указывает и «сверхъестественная скорость, с которой происходила погоня» (52), и то, что двигался Иван не по прямой, а то по широким улицам, то по переулкам «с покосившимися тротуарами» (52), а потеряв из виду «консультанта», «углубился в таинственную сеть арбатских переулков» (54) (подчеркнуто нами — М.Б.). Однако не следует забывать, что скорость «поражала» (52) Ивана, т. е. она не выбрана героем добровольно, а навязана ему злыми силами. Сначала Иван, несмотря на огромную скорость передвижения, шел, а не бежал, т. к. повествователь замечает, что «сколько Иван ни прибавлял шагу, расстояние между преследуемыми и им ничуть не сокращалось» (51), только потом Иван начинает «бежать» (52).

Итак, быстрота движения еще не свидетельствует о заблуждении Ивана, т. к. с огромной скоростью он движется вынужденно и только до определенного момента. После того, как Воланд «исчез» (52), Иван постепенно замедляет движение и уже не вбегает на веранду Грибоедова, а «шествует» (63). Причем ясно, что окончательно замедлилось его движение, когда он зажег свечу, потому что бежать с зажженной свечой невозможно. Зажжение свечи символизирует перемену в мыслях Ивана. Если сначала его действия были продиктованы инстинктивным (может быть, даже ребяческим) желанием «задержать преступника» (50), то из обращения к писателям ясно, что Иваном движет уже иное: тревога за людей, боязнь, что «консультант», которого он уже не считает обыкновенным преступником, «натворит неописуемых бед» (63). Таким образом, по мнению автора, заблуждением является не само стремление Ивана предупредить людей, а путь, который он выбрал для этого. Недаром на его пути встречается множество препятствий: украли одежду, «дважды хотели задержать» (63), но Иван «махнул через забор и <...> щеку изорвал» (63). Какая-то добрая сила (то, что она добрая, видно еще и потому, что преграды появляются после исчезновения Воланда) как бы подсказывает Ивану, что не так следовало бы поступить, но Иван не знает правильного пути и блуждает вслепую.

В клинике Ивана лишают свободы передвижения, однако он и сам уже не стремится к ней. У читателя создается впечатление, что Иван все время лежит: перед первым появлением мастера он «лежал» (114), «перед приходом следователя <...> дремал лежа» (327), прощаясь с мастером и Маргаритой, тоже «лежал» (362). И прекращение движения лишь вначале связано с процессом самоанализа (этот процесс завершился во время разговора с мастером). В дальнейшем это уже символ жизненной позиции, предполагающей невмешательство ни во что, бездействие, пассивность.

В эпилоге романа Иван выходит на Дорогу, приближающую его к Истине, о чем свидетельствует и скорость передвижения (Иван «идет» (381)), и отсутствие препятствий. Однако движется Иван «с пустыми незрячими глазами» (381), т. е. не видя цели, под влиянием неосознанного стремления к Истине. Поэтому закономерно, что на определенном этапе пути, требующем от героя сознательного выбора, Иван останавливается, а затем поворачивает назад.

Знаменательно, что каждый год Иван движется «по одному и тому же маршруту» (381). Это обстоятельство как бы иллюстрирует мысль о том, что Дорога к Истине одна (в отличие от множества ложных путей), и нельзя «проскочить» какой-либо ее этап. Не пройдя этот этап пути и не сделав требуемый от него жизнью выбор, герой не может двигаться дальше (о сути этого выбора будет сказано в разделе «Сад»).

Примечания

1. Движение изображается автором как необходимое условие человеческой жизни. В сне Маргариты воздух воспринимается героиней как неживой, потому что нет «ни дуновения ветерка, ни шевеления облака» (212). «Вот адское место для живого человека!» (212). Ветер (движение воздуха) имеет в романе не просто положительную коннотативную окраску, но даже воспринимается как некая добрая спасительная сила (он останавливает проклятия Левия Матвея; сыплет песком, «как бы предостерегая» (110) Варенуху).

2. Траектория полета Маргариты перед балом также представляет собой круг: Москва — шабаш у реки — Москва. Точнее, это не круг, а подкова (полет начинается и заканчивается в разных, хотя и близких друг к другу точках) — символ Воланда (о символе подковы см. Королев А. Между Христом и Сатаной // Театр. жизнь. — 1991. — № 13. — С. 30—32).