Пространство — это среда всего сущего, окружение, в котором всё происходит и случается» [Кубрякова 1997: 26]. «...Самой большой по своим масштабам, самой важной для восприятия мира и всей жизнедеятельности человека, а потому одной из самых существенных по своим последствиям, и выступает для человека, на наш взгляд, такая целостность, как пространство — то, что вмещает человека, то, что он осознает вокруг себя, то, что он видит простирающимся перед ним. Далее исследователь обращает внимание на противопоставление Фона и Фигуры, одно немыслимо без другого, т. е. в пространство, в качестве его составляющей (составляющих) встроен ряд объектов. Объект обладает определёнными физическими характеристиками: контурами, размером или объёмом, цветом, формой и т. п. Объект в пространстве имеет определённое «место». Это — «часть пространства, занимаемая объектом и ограничиваемая им». Место: плоскость, поверхностность, точка (на карте), отпечаток («он занимал много места в моей жизни»), вместилище («место в зале») и т. п. ...Суждения выносятся не об объектах как таковых, но о тех чувственных впечатлениях, которые они вызывают» [Кубрякова 1997: 26—27].
Помимо единого термина «пространство», в художественном тексте возможно деление на «внешний» и «внутренний» мир героя, на «реальное» и «ирреальное» пространство, которое в свою очередь, формирует множественные миры [Папина 2002: 223].
Пространство в художественном тексте в настоящее время интенсивно исследуется на материале произведений Ф.М. Достоевского (Н.Д. Арутюнова), Вяч. Иванова (А.Г. Грек), Хлебникова (В.П. Григорьев), А. Платонова (М.И. Михеев, М.А. Дмитровская), О. Мандельштама (Л.Г. Панова), Ф.И. Тютчева (Ю.Д. Тильман) [Логический анализ языка... 2000: 368—448].
Известно, что художественное пространство формируется говорящим как результат его выбора, будучи обусловлено авторской установкой, жанром произведения, временем изображаемого события, временем написания художественного текста, а то и настроением писателя.
Содержательная категория художественного пространства, как и категория времени, представляет собой два основных типа: 1) реального художественного пространства и 2) ирреального пространства. Реальное художественное пространство достаточно правдоподобно, но и с возможной долей вымысла описывает существующий (или существовавший) мир действительности. Исследователи (И.В. Гальперин, З.Я. Тураева), как и у категории времени, выделяют в пространстве: 1) объективно представленный (перцептуальный) мир. В этом случае говорящий (рассказчик, «образ автора») изображает это пространство, повествуя от 3-го лица и ли пребывая в области «вненаходимости» (М.М. Бахтин); 2) субъективный (концептуальный) мир описывается от 1-го лица говорящего с включением образных пространственных измерений.
Ирреальное пространство сориентировано на описание несуществующих миров, созданных в воображении художника: астральный мир, инфернальный мир, волшебный, фантастический, сказочные миры, параллельные, или зазеркалье. Мистический духовный опыт может быть вербализован в художественной форме, и исследуемый нами роман М. Булгакова лучшее тому подтверждение. Как пишет В.В. Налимов, во многих своих проявлениях экзистенциализм обращается к языку искусства, а иногда и к «магическим темнотам, отказываясь от законченных логических построений, провозглашая возможность мышления без понятий или вводя понятия с многозначительной недоговорённостью» [Налимов 1979: 193]. Правда, при анализе мистической парадигмы романа всегда следует учитывать интонацию скрытой, тончайшей иронии, приёмы гротеска, следы изображения, напоминающего пародию, но не являющегося ею.
Идеи пространства, пространственные отношения в настоящее время плодотворно исследуются на самом широком горизонте художественных текстов, поэтому обращение лингвистов к «пространству» романов М. Булгакова, в том числе в сопоставительном плане [Отрыванкина 1999: 327—332], можно считать закономерным, во-первых, а во-вторых, с учётом наработанного настоятельно требующим продолжения поиска уже в аспекте привязки к временным характеристикам художественного нарратива.
Аналитический обзор работ по категории времени представлен, в частности: [Чернова 2009: 51—90], и нам бы не хотелось его дублировать. Отметим сохраняющуюся актуальность выполненной в 1996 году работы Г.В. Звёздовой по исследованию временных концептов в их исторической и функциональной перспективе [Звёздова 1996].
Отметим также, что:
во-первых, широко изученная категория пространства и не менее широко изученная категория времени, что далее мы попытаемся показать, не дают оснований для простого, формального выделения вне специального исследования пространства-времени как слитной, синтезированной категории при том, что эта слитность, континуальность может быть изучена и описана в различных регистрах наблюдаемого;
во-вторых, булгаковский художественный текст демонстрирует гибкость передачи пространственных и временных характеристик, подчас превышающую стандарты повседневного владения языком пространства и/или времени. Таковы предпосылки, требующие обращения и к литературе вопроса, и к тесту романа.
Теперь составим СХЕМАТИЧЕСКУЮ КАРТУ ИЗУЧЕННОСТИ РОМАНА М. Булгакова «Мастер и Маргарита», а также других произведений писателя, отмечая работы большого объёма, то есть относящиеся, прежде всего, к жанру монографий и диссертаций.
Философские исследования:
Ухова Е.В. ФИЛОСОФСКО-ЭТИЧЕСКИЕ ИДЕИ в творчестве М.А. Булгакова // Дис. ... канд. филос. наук. — М., 1999. — 152 с.
Урюпин И.С. ИДЕЯ «ЖИВОГО БОГА» в философии русского религиозного ренессанса и в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Учебное пособие // Елец: БГУ им. И.А. Бунина, 2005. — 169 с.
Литературоведческие исследования:
Болдаков П.И. Специфика СТИЛЕВОЙ МОДЕЛИ в романах М.А. Булгакова «Белая гвардия» и «Мастер и Маргарита» // Дис. ... канд. филол. наук. Иркутск, 2005. — 155 с.
Колышева Е.Ю. ПОЭТИКА ИМЕНИ в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Дис. ... канд. филол. наук. — Волгоград, 2005. — 304 с.
Зеркалов А. ЭТИКА Михаила Булгакова. — М.: Текст, 2004. — 239 с.
Чудакова М.О. ЖИЗНЕОПИСАНИЕ Михаила Булгакова. — М., 1990. — 496 с.
Лингвистические исследования:
Башкирова, И.А. БЕЗЛИЧНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ в контексте романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Дис. ... канд. филол. наук. — М., 2008. — 205 с.
Князева Е.С. ОПИСАТЕЛЬНЫЕ КОНСТРУКЦИИ как системообразующие единицы номинации в структуре текста романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Дис. ... канд. филол. наук. — Тверь, 2009. — 166 с.
Маругина Н.И. МЕТАФОРА в процессах текстопорождения (на материале повести М.А. Булгакова «Собачье сердце» и её переводов) // Дис. ... канд. филол. наук. — Томск, 2005.
Михальчук Н.Г. ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ как средство формирования идиостиля М.А. Булгакова // Дис. ... канд. филол. наук. — Орёл, 2002.
Павлова А.Э. ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ как средство создания комического в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Дис. ... канд. филол. наук. — Кострома, 2003.
Фролова М.В. Функционирование ГЛАГОЛОВ МЕЖЛИЧНОСТНЫХ И СОЦИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ в произведениях русской литературы 20-х годов 20 века (на материале текстов А.П. Платонова и М.А. Булгакова) // Дис. ... канд. филол. наук. — Волгоград, 2008.
Хрячкова Л.А. Отбор и использование БИБЛЕИЗМОВ в художественном наследии Михаила Афанасьевича Булгакова. Дис. ... канд. филол. наук. — Воронеж, 2004.
Во многих исследованиях произведения М.А. Булгакова являются наряду с произведениями других писателей-классиков рельефным аргументирующим и иллюстративным материалом, хотя в название работы не вынесены, например:
Мухина Ю.Н. Средства репрезентации ИРОНИИ в художественном тексте (на материале русского и английского языков) // Дис. ...канд филол. наук. — Саратов, 2006.
Попова Е.А. ТРЕТЬЕЛИЧНЫЙ НАРРАТИВ русской литературы и косвенная речь как средство его структурно-смысловой организации. Монография. — Липецк: Изд-во Липецк. гос. пед ун-та, 2005. — 200 с.
Сысоева В.В. Нарративный потенциал НЕСОБСТВЕННО-ПРЯМОЙ РЕЧИ // Дис. ... канд. филол. наук. — Белгород, 2004. — 219 с.
Отдельным блоком отметим диссертации по проблематике пространственно-временных отношений в романе «Мастер и Маргарита» и других произведениях писателя:
Березина Н.В. ХРОНОТОП РАННЕЙ ПРОЗЫ М.А. Булгакова (лингвистический аспект) // Дис. ... канд. филол. наук — Спб., 2006. — 235 с.
Гаврилова М.В. ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ В РОМАНЕ М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Дис. ... канд. филол. наук. — СПб., 1996. — 206 с.
Драчёва С.О. ТЕМПОРАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ РОМАНА М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: лингвистический аспект // Дис. ... канд. филол. наук. — Тюмень, 2007. — 206 с.
Коваленко Ю.Д. КОГНИТИВНАЯ КАТЕГОРИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА и её репрезентация в романе М.А. Булгакова «Белая гвардия». Дис. ... канд.филол. наук. — Омск, 2002. — 1В8 с.
Наконец, особо отметим диссертации, не относящиеся к роману, но посвящённые континуальным свойствам пространства и времени:
Баркова Э.В. ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННОЙ КОНТИНУУМ КУЛЬТУРЫ (философско-культурологический анализ) // Дис. ... д-ра филос. наук. — Волгоград, 2003. — 360 с.
Верёвкина Т.В. Универсальность и уникальность ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ русского народа и их отражение в русской языковой картине мира // Дис... .канд, филол. наук. — Липецк, 2009. — 226 с.
Павленко А.Н. Лингвистическое ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ в картине мира носителей современного немецкого языка // Дис. ... канд. филол. наук. — Запорожье, 2003.
Указанные работы, а также статьи последних лет, которые мы упоминаем в соответствующих параграфах книги, свидетельствуют, что в отношении описания пространства и времени в самом известном романе М. Булгакова многое уже сделано, и сделанного нельзя не учитывать.
Так, например, в теоретически насыщенной работе Ю.Д. Коваленко применительно к роману «Белая гвардия» рассматривается понятие ТРАНСФОРМИРОВАННОГО ПРОСТРАНСТВА и как частотный способ репрезентации такого пространства рассматриваются МЕТАМОРФОЗЫ, то есть превращения предметов из одной пространственной формы в качественно иную. Автор выделяет пять групп такого превращения: внешнее перевоплощение, метаморфозы, происходящие с неодушевлёнными предметами, онические метаморфозы, связанные с ситуацией сна, метаморфозы, связанные с представлением персонажу (читателю) ещё неизвестного героя, наконец, метаморфозы, связанные с появлением персонажей-загадок.
Автор исследует также взаимопереходы концептов, когда Город негативно влияет на пространство Дома. Пространство Дома как замкнутое, самоструктурирующее пространство кардинально не влияет на окружающую стихию. Вселенная воздействует на Город через предзнаменования. Город же воздействует на Вселенную убийствами людей, на которые «реагируют» звёзды. Влияние Вселенной на Дом происходит через сны главных героев. Пространство Дома проникает во Вселенную через молитву героини [Коваленко 2002: 19—20].
Анализируя трансформации пространства и взаимопереходы концептов, автор не использует терминологического понятия «континуальность», но речь идёт, конечно же, и о континуальных характеристиках пространства. Работа выполнена в рамках современных исследовательских парадигм на базе категорий «текстовое пространство», «художественное пространство».
Базовые категории: предмет, его локализация в пространстве и проявление во времени [Степанов 2001] всенепременно получают свою концептуализацию и «оязыковление» (В. Гумбольдт). В аспекте языковой концептуализации проблема пространственных и временных отношений оказывается одной из разработанных [Белякова 2005, Бондарко 1990, 1999; Золотова 1973, 1995, 2002; Заботина 2003; Чугунова 2009, Верёвкина 2009]. Одновременно с исследованиями, посвящёнными анализу языковых средств, интерпретирующих смысловые категории пространства и времени, современная лингвистическая наука преимущественно на материале художественных текстов изучает категории пространства и времени как текстовые категории [Топоров 1983; Дудорова 2006, Драчёва 2007]. За точку отсчёта при этом принимается языковое сознание автора, которое включено в пространственные и временные отношения.
Предметом лингвистического исследования в нашем случае будет выступать пространственно-временной континуум как феномен текста, обоснование его лингвистического статуса и анализ языковой репрезентации пространственно-временного континуума художественного нарратива.
Исследования пространства и времени «вообще» и в тексте романа позволяют обозначить предпосылки изучения пространственно-временных репрезентаций континуальности.
1. В европейской научной традиции учение о категории времени опиралось главным образом на СИСТЕМУ ГЛАГОЛЬНЫХ ВРЕМЁН. В последние годы наиболее продуктивными стали функционально-грамматические аспекты изучения времени и пространства, учитывающие коммуникативную направленность текста, представленные на русской почве трудами Ю.С. Маслова, А.В. Бондарко, Г.А. Золотовой и др.
2. В рамках современных исследований художественное время, категория темпоральности, темпоральная структура рассматриваются как явления, находящиеся в отношениях взаимного пересечения, позволяющие многовекторно интерпретировать темпоральные отношения окружающей действительности в системе текста.
3. Сущностью лингвистического времени является концептуализация временных отношений и оформление их определёнными языковыми средствами. Так, отмечается, что отношение категорий пространства, времени и субъекта речи к языку и тексту различно как с формально-семантической стороны, так и по глубине внедрения этих категорий в структурном корпусе языка. Исследователи полагают, что наименьшей глубиной этой внедрения характеризуется категория пространства, которое, ограничиваясь преимущественно лексическими и словообразовательными средствами, выражает два типа пространственных значений: местоположение объекта по отношению к какой-либо точке и направление движения объекта по отношению к какой-либо точке. Известно, что время сильнее, чем пространство, влияло и влияет на специфику структуры языка в семиотическом плане.
4. Средствами грамматического оформления пространства могут становиться любые единицы языка: глаголы, выражающие локативные отношения направленности / ненаправленности, статики / динамики, указания на место, наречия места или направления действия, а также времени: туда, влево, вправо, вверх, вниз, тотчас, немедленно, существительные, выступающие в роли локализатора и составляющие ядро функционально-семантического поля локативности в художественном тексте.
Теперь подытожим сказанное. В рассмотренных концепциях пространство и время изучаются отдельно друг от друга как автономные единицы, дискретно представленные конкретными языковыми средствами, при этом не учитывается сложность и неоднозначность пространственно-временных отношений в тексте, не исчерпывающихся морфологическим и лексическими средствами. Ближе всего в этом плане к тексту является концептуальный анализ, рассматривающий пространство и время как «кванты структурированного знания о мире», учитывающий ассоциативно-смысловое поле авторского и читательского языковых сознаний. Однако изучение и описание отдельно взятых пространства и времени как концептов также не покрывает картины пространственно-временной организации текста.
Лингвисты, изучающие циклическое время и, в частности, годовой оборот времени, отмечают существование АМБИВАЛЕНТНЫХ ЗОН, что обусловлено 1) сходством в осмысливании длительности разных периодов, 2) разнообразием характеристик, приписываемых одному и тому же промежутку времени, 3) наложением границ смежных промежутков времени друг на друга [Самойленко 2009: 15]. Цитата имеет прямое отношение к идее континуальности временных «отрезков».
Лингвисты, изучающие глагольную лексику со значением перемещения в пространстве, отмечают широту её представленности в языке (до 30% общего числа глаголов), наличие широкой семантики, характер направленности, отображающий процесс перемещения во времени. Соответственно в эту группу входят глаголы, характеризующие однонаправленное, разнонаправленное, беспорядочное, вращательное, колебательное движения [Смородинова 2008: 16, 18]. «Хаотичность» иногда трактуется как постулируемый признак континуальности пространственных характеристик действия.
Рассмотрим ещё один теоретический блок, посвящённый типам перспектив: горизонтальная перспектива, линейная, круговая, перекрёстная, секторная. Полужирным выделим теоретические точки, которые подтвердились и при исследовании континуальных свойств пространства и времени в романе М. Булгакова и что будет рассмотрено ниже более подробно.
Объективно описанный предметный мир определённого фрагмента пространства чаще всего представляет картины земной действительности, при этом пространство может быть изображено в качестве ОТКРЫТОГО во все стороны обзора. Это может быть, по словам Е.С. Кубряковой, «расстилающаяся во все стороны протяжённость, сквозь которую скользит его (человека) взгляд (про-стран-ство) и которая доступна ему при панорамном охвате» [Кубрякова 1997: 26]. Открытое пространство рисует степь, море, горы и т. д. Это пространство сочетается с образом человека, находящегося в пути, в дороге. Такое перемещение в пространстве А.Ф. Папина называет линейным. Оно может обозначать движение вперед — назад, вверх — вниз, влево — вправо.
Протяжённость как общий охват пространства по нашему словнику частотности: вниз — 43, внизу — 29, вокруг — 19.
Средствами грамматического оформления категории открытого линейного пространства являются глаголы направленного действия или указания на определённое место. Их называют также локативными. Например: идти, бежать, лететь, плыть, мчаться; а также: находиться, быть и др. В романе М. Булгакова локативные глаголы представлены весьма широко. Обилие локативных глаголов отражено в § 5. 1.
Важную роль в оформлении пространственных отношений играют наречия места или направления действия: здесь, там, вверху, внизу, вперёд, назад, которые легко преобразуются в производные предлоги. Линейно перемещающиеся субъекты и объекты в открытом пространстве сочетаются свободно с глаголами локального типа и создают возможности различных их комбинаций, что формирует многозначность глаголов, их переносное значение [Папина 2002: 224—225]. Выбор локальных глаголов, их использование в прямом и переносном значении, их синонимия, перифрастика и повторы другого типа, возможность сочетания с наименованиями конкретных и абстрактных предметов создают неисчерпаемые возможности для описания различных типов линейного движения в пространстве. Существенную роль при этом играет обозначение объектов, использование слов категории неопределенности. Эти многие другие средства помогают мастерам слова воздействовать на воображение читателя, вызвать у него ощущение описываемого пространства.
В романе М. Булгакова использование слов категории неопределенности по данным частотного словника слов и словоформ выглядит следующим образом: имеют место 116 словоупотреблений что-то, 76 — какой-то, 66 — почему-то, 37 — кто-то, какая-то, 35 — неизвестно, 33 — какие-то, 27 — какую-то, 25 — что-нибудь, 24 — куда-то, где-то, 22 — какого-то, 20 — неизвестного. Если взять не отдельные словоформы, а лексему в целом, то на слово какой-то приходится 195 словоупотреблений.
Помимо линейного типа А.Ф. Папина выделяет другие типы перспектив. ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ перспектива репрезентирована единицами: на горизонте, вдали, вблизи, рядом, здесь. КРУГОВАЯ перспектива предполагает наличие концентрических кругов (планов) наблюдения, их сужение или расширение [Папина 2002: 227]. Центром может быть сам повествователь, среда обитания человека, окно, дом, храм и т. п.
Авторский художественный приём состоит в постоянном изменении формы пространства: СУЖЕНИИ, РАСШИРЕНИИ. Так, сначала описывается весь дом целиком, затем повествование переносится в одну комнату и далее снова расширяется до бесконечности. Верх и низ асимметричны.
ПЕРЕКРЁСТНАЯ перспектива содержит в описании указание на все или на отдельные стороны света, на географические или геометрические параметры: на севере — на востоке — на западе; направо — налево, впереди — сзади, с одной стороны — с другой стороны, за ним — перед ним и др. Перекрёстная перспектива в составе хронотопа соединяет пространство и время. У М. Булгакова: ...направо — налево, впереди — сзади (полёт Маргариты). Всего по роману: вниз — 43, вверх — 36; туда — 29, сюда — 19, вперёд — 21, назад — 19.
Однако художники слова могут ещё более осложнять изображаемую картину, вводя дополнительно при описании данного пейзажа еще и КРУГОВУЮ перспективу. В процессе описания горизонтальной (или горизонтально-вертикальной) перспективы автор, исходя из своей установки, особое внимание обращает не на всё, а лишь на часть пространства, намеренно выделяя лишь тот фрагмент, сектор, где происходит событие, а также это может быть видимое говорящему или наблюдателю пространство. Перспективу, изображённую таким способом, назовем СЕКТОРНОЙ как «среда всего сущего, окружение, в котором всё происходит и случается, некая заполненная объектами и людьми «пустота» [Папина 2002: 234]. См. начало романа: ...Некая заполненная людьми и объектами «пустота».
Вчитываясь в эту большую цитату, мы, как было уже сказано, обнаружили точки совпадения с нашей интерпретацией булгаковского текста, что свидетельствует о том, что дискретный и континуальный анализ базируются на одних и тех же предпосылках, с одной стороны, и могут дать сходные результаты, с другой. Так называемая эквифинальность развития, по-видимому, может быть свойственна далеко не только некоторым биологическим индивидам, но также научным концепциям.
Теоретическая лингвистика, таким образом, вплотную подошла к гипотезе пространственно-временного континуума, необходимости изучения пространства и времени как совокупного феномена в структуре художественного текста. Идеальной площадкой исследования пространственно-временных репрезентаций, как видим, может стать роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Высокая узуальная частотность пространственно-временных единиц в языке романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» позволяют делать вывод о чрезвычайной важности этих категорий для авторского сознания.
Время в «Мастере и Маргарите» давно стало объектом пристального внимания исследователей-литературоведов, указание на это можно найти в работах [Соколов 2005, Вулис 1991, Лакшин 1990: 56] и др. «Мастер и Маргарита» — это произведение, для которого характерна сложная и динамическая временная организация, предполагающая взаимодействие различных временных планов.
Разрабатывая категорию проспекции, основанную на частичных и полных повторах, В.А. Кухаренко подчёркивает, что проспекция и ретроспекция выполняют функцию ВОСПОЛНЕНИЯ НАСТОЯЩЕГО, и, разрывая его единство, одновременно организуют его скрепу с прошлым или будущим, обе способствуют созданию многомерности основных содержательных универсалий текста — Человека, Времени, Пространства [Кухаренко 1988: 74]. Такие повторы, или мотивы исследователь романа Н.С. Алексеева усматривает в мотиве смерти и казни (отвратительные жёлтые цветы в руках Маргариты, «живые картинки» войны на глобусе, образ крови, иглы, ласточки, грача) [Алексеева 2006: 56—57]. Кстати, автор поддерживает и пропагандирует идею КОНТИНУАЛЬНОСТИ МОТИВА. «С идеей репродукции мотива перекликается концепция В. Тюпа о континуальной природе мотива, согласно которой мотив, с одной стороны, гносеологически дискретен — вычленим и разложим на субмотивы, с другой стороны, по своей онтологии континуален (Цит. по: [Силантьев 2004: 67]) [Алексеева 2006: 55—56].
Первоначальная гипотеза нашего исследования пространственно-временной континуальности строилась вокруг трёх величин: пространственно-временные оппозиции, концепты: ПРОСТРАНСТВО и ВРЕМЯ, пространственно-временной дейксис (дейктики тут, там, здесь как указатели равно пространственных и временных смыслов). Дейксис мы понимаем несколько уже, чем это представлено в авторской концепции дейксиса у А.Г. Лыкова, но не расширительно, как трактуют представители функционально-грамматического направления, выделяющие ещё и глагольный дейксис.
Первоначальная исследовательская триада: ОППОЗИЦИИ — КОНЦЕПТЫ — ДЕЙКТИКИ — «в разобранном виде» представлена и в данном исследовании, однако все эти три величины, как оказалось, затрудняют восприятие континуума как нерядоположенные. Дейктики оказались ближе к идее времени, тогда как оппозиции ближе к идее пространства. Поясним сказанное: в работе есть анализ и концептов, и дейктиков, и оппозиций, но в другой иерархии, обоснование которой представлено далее.
Таким образом, хотя проблематика исследования пространственно-временной континуальности в романе «Мастер и Маргарита» не выделялась и как самостоятельная исследовательская зона не формулировалась, предпосылки к постановке такого узла проблем были обеспечены, в том числе, давним и пристальным вниманием лингвистов к категориям пространства и времени вообще и пространства и времени в художественном тексте, в частности, а также наработками литературоведов по хронототипическим особенностям романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |