В лингвистических работах последних лет модальность в широком понимании этого термина рассматривается как неотъемлемый признак вставных конструкций. Поэтому вставки и воспринимаются как модальные квалификаторы высказывания (Г.П. Немец, М.В. Ляпон).
Различные по структуре вставки в художественном тексте выполняют разнообразные модально-оценочные функции. Модальность, выражаемая вставными элементами, и модальные оттенки, возникающие в предложении, благодаря включению в его состав этих синтагм, образуют как бы второй слой модальных значений в смысловой структуре высказывания.
Модальность вставной конструкции может проявляться как на микро-так и на макроуровне, т. е. диапазон ее проявления варьирует от одиночного слова до отрезка текста. Вставная единица, внося в высказывание дополнительную диктумную и модусную информацию, взаимодействует с соответствующими компонентами базового контекста. Модальные планы вставки и базы могут совпадать или не совпадать в зависимости от коммуникативной направленности высказывания.
Вставная конструкция, представляющая собой простое (или сложное) предложение, формально соотносится с коммуникативной единицей, эксплицирующей предикативность как грамматическое значение. У вставной синтагмы подобного типа неоспоримо наличие объективно-модального значения: вставка, являясь средством привнесения дополнительной информации, несет в себе указание о предмете или явлении объективной действительности и выражает тем самым отношение говорящего к тем или иным ее проявлениям с точки зрения реальности/ирреальности.
Средствами выражения объективно-модального значения вставных предикативных конструкций являются: сам абстрактный образец предложения и, соответственно, исходная форма построенного по ней предложения (формы настоящего времени; формы времени и наклонения глагола (знаменательного или служебного) с их морфологическими значениями (синтаксические наклонения, несущие объективно-модальное значение реальности, т. е. настоящего, прошедшего и будущего времени; синтаксические наклонения, несущие объективно-модальное значение ирреальности, выражают временную неопределенность); синтаксические частицы; в некоторых случаях грамматически значимый порядок расположения главных членов предложения. В конкретном предложении эти средства обязательно вступают во взаимодействие с той или иной интонацией.
Все эти средства выражения объективно-модального значения прямо или косвенно находят свое отражение в рамках вставных синтагм. Таким образом, объективно-модальное значение, которое заложено в смысловую структуру предложения (текста), включающего вставной компонент, выражает характер отношения сообщаемого к действительности в плане реальности/ирреальности. Выражать объективно-модальное значение способны разноструктурные и разнотипные вставки. В структуре микроуровня носителями объективной модальности выступают и альтернативные, и безальтернативные вставки. Безальтернативные единицы предполагают наличие модального плана общего с базовым контекстом, т. е. объективная модальность воспринимается на фоне всего высказывания, включающего вставной элемент. Содержательный план двух компонентов высказывания может не совпадать, но видо-временная корреляция глаголов-сказуемых, как правило, имеет место. В отличие от безальтернативных альтернативные единицы приобретают элемент присоединения и благодаря этому обнаруживают семантическую связь с базой. Например, безальтернативные вставки с объективно-модальным значением реальности:
Побывав на обходе, я целый день ходил по своим апартаментам (квартира врачу была отведена в шесть комнат, и почему-то двухэтажная — три комнаты вверху, а кухня и три комнаты внизу), свистел из опер, курил, барабанил в окна... («Записки юн. вр.», т. 1);
Королевские обойщики (их было несколько человек) службу при короле несли в очередь, причем на долю Поклена-отца приходились весенние месяцы: апрель, май и июнь («Жизнь гос. де М.», т. 4).
Альтернативные вставки:
Именно, читая рассказ, в котором был описан некий журналист (рассказ назывался «Жилец по ордеру»), я узнал продранный диван с выскочившей наружу пружиной, промокашку на столе («Т. р.», т. 4);
— Так этот Горностаев (рассказчик про генерал — губернатора) актер хороший? — спросил я, наливая вина Бомбардову (там же).
Вставные конструкции с объективно-модальным значением ирреальности имеют отличный от базового контекста модальный план. Видо-временная корреляция глаголов-сказуемых и тематическая общность компонентов высказывания отсутствуют. Часто глагол во вставке стоит в форме условного или повелительного наклонения, а глагол базы — в изъявительном. Например, вставки безальтернативного типа с объективно-модальным значением ирреальности:
— Смотри, Явдоха, — сказал Василиса, облизывая губы и кося глазами (не вышла бы жена), — уж очень вы распустились с этой революцией («Б. г.», т. 1).
— Я, может, своего разрешения на операцию не давал. А равно (человек завел глаза к потолку, как бы вспоминая некую формулу), а равно и мои родные («Соб. сердце», т. 2).
Альтернативные вставки:
То есть, конечно, в полном смысле слова разговор этот сомнительным назвать нельзя (не пошел бы Степа на такой разговор), но это был разговор на какую-то ненужную тему («М. М.», т. 5);
Да... Так... вот... когда стало плохо, я решил все-таки помучиться (пусть бы полюбовался на меня профессор N) и оттянуть укол и ушел к реке («Морфий», т. 1).
Учитывая сложную семантику художественного текста, сочетание представления о действительности и вымысла, следует говорить не о противопоставлении истинного ложному, а о преобладании одного над другим. Для жанров, в которых отклонение от жизненного стандарта — норма, характерен приоритет ирреального над реальным. К этому типу текстов можно отнести повести и романы М. Булгакова: «Белая гвардия», «Мастер и Маргарита», «Собачье сердце», «Роковые яйца», «Дьяволиада». Художественный метод М. Булгакова предполагает комплекс литературных жанров: гротеск, сатира, бурлеск, фарс. Заданность жанра и метода обуславливают соотношение основных компонентов значения модальности. «В таких текстах действие находится вне нашей понятийной системы. Такие произведения дают новое понимание нашего опыта. Автор в этих случаях творит реальность. Категория модальности с её значениями реального/ирреального участвует в создании новой системы координат, в новом осмыслении бытия» (Тураева 1994, 110).
Вслед за З.Я. Тураевой мы утверждаем, что для художественного текста характерна вариативность и полифония тем и смыслов. Она оказывает непосредственное влияние на модальность текста. Подобное модальное выражение можно видеть в тех произведениях писателя, где сцепляются далекое и близкое, фантастическое и бытийное. Отсюда и различные планы категории модальности текста. Значения, передаваемые категорий модальности (возможность, действительность, необходимость), постоянно переосмысливаются. Интерес представляет совмещение нескольких возможных миров, нескольких полных и равноценных кругозоров, каждый из которых порождает свой возможный мир со своими кардинальными понятиями истинного, возможного, необходимого, действительного.
В прозаических текстах М. Булгакова парантетические внесения способствуют раскрытию сущности какого-либо явления или события, давая тем самым объективно-пояснительную характеристику и выражая субъективно-оценочное отношение к предмету действительности. Вставные конструкции, параллельно сопровождающие тексту дают представление о мировосприятии автора высказывания, соответственно окрашивая его экспрессивными стилистическими средствами.
Автор художественного текста передает свое оригинальное видение мира, выражая это видение через субъективное «Я». Эта сфера субъективной модальности, к которой относятся разные аспекты интеллектуальных квалификаций и оценок, а также значения, связанные с выражением эмоциональных и волевых реакций говорящего. К этому кругу значений обычно относят также квалификацию достоверности или недостоверности, истинности или ложности, подлинности или неподлинности; положительную или отрицательную оценку; разные виды волеизъявления и соответствующих ответных реакций; специально акцентируемая заинтересованность или безразличие. Эти значения взаимодействуют друг с другом и могут совмещаться в семантике языковых единиц, выполняющих модально-оценочную функцию. Единицы с субъективно модальным значением отражают сложные взаимодействия между участниками речевой ситуации и ее компонентами: говорящим, адресатом, действительностью, содержанием сообщения.
К средствам выражения субъективной модальности относятся: специальные синтаксические конструкции (синтаксические фразеологизмы, соединения словоформ, повторы); построения с модальными частицами и их аналогами; построения с вводными словами, сочетаниями слов; построения с междометиями. В оформлении субъективно-оценочных реакций и квалификаций принимают участие порядок слов, а также интонационные средства. В этот ряд средств входит большинство вставок. Конструкции, оформленные субъективно-модальными средствами, как правило, экспрессивно окрашены.
Вставные конструкции различной структуры в ряду средств выражения субъективно-модального значения представляют собой обширную и постоянно пополняющуюся группу лексико-семантических единиц, объединенных специфической функцией выражения различных аспектов субъективного отношения говорящего к сообщаемому, а также разных видов коммуникативного контакта говорящего и адресата.
Вставные конструкции микро- и макроуровня выражают разные виды эмоциональных реакций и эмоциональных оценок: радость, одобрение, положительную оценку; сожаление, неодобрение, отрицательную оценку; удивление, недоумение; согласие с чьей-либо оценкой; опасение; оценку сообщаемого с точки зрения достоверности; оценку достоверности путем указания на источник и т. д. Специфичным приемом квалификации эмоциональной оценки может быть отношение говорящего:
а) к содержанию высказывания;
б) к собеседнику;
в) к самому себе;
г) к обстановке и форме речи;
д) к целевой направленности речевого общения.
При помощи вставных конструкций различных типов и структур можно выразить эти виды отношений.
Некоторые виды эмоциональных реакций субъективно-оценочного отношения говорящего к содержанию высказывания выражают вставки безальтернативного типа микроуровня. Субъективно-модальное значение воспринимается в совокупности с общим модальным планом всего высказывания в целом. Например, безальтернативные вставки в плане оценки достоверности приобретают элемент вводности, но формально принадлежат классу вставных элементов:
На выставке выросли уже павильоны, выросла железнодорожная ветка, из парков временами выходят блестящие лакированные трамвайные вагоны (вероятно, капитальный ремонт), но нам нужнее дома («Шансон Д'этэ», т. 2).
Вставка с указанием на источник информации:
Но у меня этой надежды нисколько нет (источник не солидный уверяет) (Письма, т. 5).
Положительная оценка с элементами убедительности:
Я тотчас вынул рукопись из кармана (я даже спал с нею). Рудольф прочитал тут же все четыре листа... («Тайному другу», т. 4).
Вставные конструкции альтернативного типа, выражающие положительную оценку с оттенком утверждения:
Если это так (а это именно так), то возникает вопрос: что же толкнуло на это дело сюр-интенданта Ратабона? («Жизнь гос. де М.», т. 4).
Вставка — призыв к сопереживанию с вопросительной интонацией:
Одним словом, в нормальном сне музыка беззвучна (в нормальном? Еще вопрос, какой сон нормальный! Впрочем, шучу...)... беззвучна, а в моем сне она слышна совершенно небесно («Морфий», т. 1).
Мы полагаем, что возможности вставок выражать эмоции говорящего с многочисленными экспрессивными оттенками практически безграничны, поэтому в данном исследовании мы ограничимся лишь наиболее типичными проявлениями субъективной модальности, выраженной в форме вставной конструкции.
Субъектом эмоциональной оценки может быть собеседник. Вставные конструкции этой группы многозначны. Они выражают разные виды коммуникативного контакта говорящего и адресата. Это может быть обращение к адресату с целью привлечь его внимание к чему-либо, установление коммуникативного контакта, заполнение паузы, установившейся в процессе общения, воздействие на мысли, волю и эмоции собеседника в том или ином направлении, например, желание убедить, вызвать доверие. Вставные синтагмы могут выражать разные оттенки искренности, содержать в себе призыв к согласию. Однако в данном случае воздействие на собеседника со стороны автора сообщения не является самоцелью, он только привлекается к оценке, предметом которой остается информативное наполнение высказывания. Иногда такие вставки могут нести информацию об эмоциональной настроенности автора высказывания. Пример вставок безальтернативного типа:
О браслете знает Константин. Передай ему (не браслету, а Константину) мой привет (Письма, т. 5);
Все это нарисовал собственноручно прогоревший страдалец, за коим в это время числилось начету казенного 18 тысяч (Вы сами понимаете, что основное его дело был, конечно, не этот частный журнал), долгу казне 40 тысяч и частным лицам 13 тысяч («Тайному другу», т. 4).
Вставки альтернативного типа:
Помирись с мыслью, что мои письма к тебе станут частыми (повторяю, вероятно, ненадолго) (Письма, т. 5);
По сути дела, это не дневник, а история болезни, и у меня, очевидно, профессиональное тяготение к моему единственному другу в мире (если не считать моего скорбного и часто плачущего друга Анны) («Морфий», т. 1).
В данном примере вставка вступает в сопоставительные отношения, при которых значение вставного элемента становится равным значению придаточной части предложения.
Хотел бы тебе написать еще многое помимо этих скучных дел, которыми я вдобавок тебя и беспокою (единственно, что меня утешает, это мысль, что я так или иначе сумею тебе возместить хлопоты в скором времени), но ты поймешь, что я должен испытывать сегодня, вылетая вместе с «Вестником» в трубу (Письма, т. 5).
В центре модальной оценки может оказаться и сам говорящий. Вставные конструкции этой группы выражают, как правило, отношение автора сообщения к самому себе. Это могут быть различные выражения эмоций и психологического состояния говорящего в момент речи, способы опосредованного воздействия на собеседника с целью вызвать ответную реакцию на сообщаемое. Вставки являются носителями информации об авторской точке зрения, о каком-либо предмете или явлении действительности. Авторская оценка может иметь как частный, так и обобщающий характер. Модальные вставки этого типа в зависимости от коммуникативной направленности высказывания способны, с одной стороны, вызвать доверительное или, наоборот, недоверительное отношение собеседника в плане одобрения/неодобрения действий, поведения, состояния говорящего, с другой, — фактически изолируют авторскую позицию, оставляют на уровне констатации факта и не требуют какой-либо адекватной реакции собеседника, в основном это альтернативные вставки.
Альтернативные модальные вставки:
Я сказал бойко (я был в этот момент в состоянии эйфории)... («Морфий», т. 1);
Я вздрогнул и ясно почувствовал, что краска сошла у меня с лица (хотя и так ее очень немного у меня) (там же);
Случай с черной бородкой так подействовал на мою впечатлительную душу (у меня есть подозрение, что и не только на мою), что теперь, когда бы я ни пришел, прежде чем взяться за портсигар, я тревожно осматриваю стены — нет ли на них какой-нибудь печатной каверзы («Столица в блок.», т. 2).
Безальтернативные модальные вставки:
— Вы, если его увидите, за версту от него бегите куда глаза глядят. (Я похолодел.) («Т. р.», т. 4);
Идут, идут к Левковской больнице... И я ползу, опираясь на палку (сказать по правде, я несколько ослабел в последнее время) («Морфий», т. 1);
Так что и лица с удостоверениями о том, что у них есть порок, и лица с непорочными сердцами (я в том числе) одинаково поднимались пешком в 6 этаж («Москва 20-х годов», т. 2).
Следует заметить, что модальные вставки, выражающие отношение автора к самому себе, как правило, сопровождают прямую речь или непосредственно авторское повествование.
В диапазоне проявления субъективной модальности находится оценка говорящим обстановки и формы речи. Однако в данном случае можно говорить, скорей, не о модальной оценке, а о нарушении модальных планов высказывания.
Обстановка речи выступает как некий эмоциональный антураж, сопровождающий речевое произведение: диалог, монолог персонажа или повествование от автора. Обстановка речи создается самим ходом развития повествования и является важной частью в восприятии текста или его фрагмента как целостного явления. В свою очередь форма речи выступает как атрибут обстановки, так как зачастую текст содержит в себе различные комбинации прямой, несобственно-прямой и косвенной форм речи.
Вставные конструкции, которые выражают субъективно-оценочную модальность обстановки и формы речи в произведениях М. Булгакова не отличаются разнообразием. Это, главным образом, вставки безальтернативного типа микроуровня.
Вставные компоненты содержат информацию, которая исходит от автора и сопровождает речь персонажа. Очень часто они указывают на определенные психические реакции (нервозность, раздражительность, гнев, подавленность и т. д.) через физические действия, мимику, манеру речи персонажа, произносящего ту или иную фразу. Автор получает возможность с позиции стороннего наблюдателя воспроизвести обстановку речи и оценить её с точки зрения подлинности/неподлинности, возможного/невозможного, а также проявить некоторую эмоциональность в оценке:
— Ведь не может же быть, чтобы все это я видел во сне. А вдруг — сон? (Пес во сне вздрогнул). Вот проснусь и ничего нет («Соб. сердце», т. 2);
— Это как раз те самые калоши, которые исчезли весной тысяча девятьсот семнадцатого года. Спрашивается, кто их спер? Я! Не может быть. Буржуй Саблин? (Филипп Филиппович ткнул пальцем в потолок.) Смешно даже предположить. Сахарозаводчик Полозов? (Филипп Филиппович указал вбок.) Ни в коем случае? Это сделали вот эти самые певуны? Да-с. Но хоть бы они их снимали на лестнице? (Филипп Филиппович начал багроветь) (там же);
Через день в другой газете за подписью Мстислава Лавровича обнаружилась другая статья, где автор её предлагал ударить, и крепко ударить, по пилатчине и тому богомазу, который вздумал протащить (опять это проклятое слово!) её в печать («М. М.», т. 5);
Относительно формы речи необходимо отметить, что автор вынуждено делает вставными фрагменты текста, которые содержат прямую или несобственно-прямую речь, диалог. Как следствие, это приводит к изменению форм речи базы и вставки. Автор через описание, к примеру, эмоционального состояния персонажа показывает реальную речь и выражает субъективную оценку в плане достоверности/недостоверности. Например, во вставке прямая речь:
Ну, ничего, это мы все приведем в порядок. («А-а!» — ахнул про себя Коротков) Дайте сюда! («Дьяволиада», т. 2).
Во вставке несобственно-прямая речь:
Доживал я во Владикавказе последние дни, и грозный призрак голода (штамп! штамп!.. «Грозный призрак»... Впрочем, плевать! Это записки никогда не увидят света!), так я говорю, — грозный призрак голода постучался в мою скромную квартиру, полученную мною по ордеру («Богема», т. 2).
Во вставке диалог:
Но я еще более звучным и сильным голосом (впоследствии Бомбардов, со слов присутствующих, изображал меня, говоря: «Ну и голос, говорят, у вас был!» — «А что?» — «Хриплый, злобный, тонкий...») отказался и от пирожных («Т. р.», т. 4).
Особую группу составляют вставные конструкции, выражающие субъективно-модальную оценку целевой направленности высказывания. Любое высказывание, исходя из современной теории коммуникации, принадлежит к одному из трех классов, выделяемых на основе ожидаемой реакции адресата речи, — вопросам, побуждениям или сообщениям. Семантика вставных компонентов, как правило, содержит информацию, точно указывающую на то, какая коммуникативная целеустановка осуществляется посредством данного высказывания. Это может быть высказывание, направленное на то, чтобы спровоцировать у адресата речи определенную реакцию в плане побуждения к какому-либо действию. От подлинного побуждения оно отличается обычно тем, что не требует от адресата выполнения невербального действия. Скорее, это сведения, сообщенные для сравнения или сопоставления фактов в плане достоверности/недостоверности информации:
В своей комнате я застал своего приятеля (смотри историю с револьвером) («Т. р.», т. 4).
Вставки — повествовательные предложения выступают на уровне констатации факта, вызывая эмоциональную реакцию в плане одобрения/неодобрения, оценки с точки зрения обычности/необычности:
Никакого подмигивания в рассказе не было, но (теперь это можно сделать) надлежит признаться, что рассказ этот был скучен, нелеп и выдавал автора с головой («Т. р.», т. 4).
И наконец, вставки — вопросительные или восклицательные предложения, используемые в функции риторических вопросов или риторических восклицаний. Фактически это не вопросы, а сообщения, выражающие зачастую эмоциональное состояние говорящего. Например:
Первый мой план: действие происходит в Риме (не делайте больших глаз!). Раз он видит ее из «прекрасного далека» — и мы так увидим! (Письма, т. 5).
Модальные вставки с оценкой целевой направленности сообщаемого представляют собой безальтернативный тип, т. е. не имеют связи с базовым контекстом. Это обусловлено отчасти тем, что информация, заложенная во вставке, требует предельной изоляции из состава включающего высказывания.
Субъективно-модальное значение вставных конструкций воспринимается на уровне текста. Однако утверждать, что вставки уже сами по себе способны строить модальный план текста, было бы неверным. Субъективно-оценочная модальность никогда не проявляется в одноразовом употреблении какого-то одного средства. Модальный план формируется благодаря наложению друг на друга различных лексических, морфологических, просодических и синтаксических средств. Модальность в данном случае выступает как текстообразующая категория.
Проанализируем отрывок из «Дневника доктора Борменталя» («Собачье сердце»), в котором модальность представляет собой иерархическую структуру вследствие сопоставления модально-оценочной информации, принадлежащей разным модальным субъектам:
31-го декабря
Колоссальный аппетит.
(В тетради — клякса. После кляксы торопливым почерком):
В 12 ч. 12 мин. дня пес отчетливо пролаял: «А-б-ы-р».
(В тетради перерыв и дальше, очевидно, по ошибке от волнения написано):
1 декабря. (Перечеркнуто, поправлено.) 1 января 1925 г.
Фотографирован утром. Отчетливо лает: «Абыр», повторяя это слово громко и как бы радостно. В 3 часа дня (крупными буквами) ЗАСМЕЯЛСЯ, вызвав обморок горничной Зины. Вечером произнес 8 раз подряд слово «абырвалг», «абыр».
(Косыми буквами карандашом): профессор расшифровал слово «абырвалг» оно означает «главрыба»... Что-то чудовищ...
2 января
Фотографирован во время улыбки при магнии. Встал с постели и уверенно держался полчаса на задних лапах. Моего почти роста.
(В тетради вкладной лист.)
Русская наука чуть не понесла тяжелую утрату.
С точки зрения объективной модальности (факт объективной модальности в художественном тексте некоторыми учеными отрицается, в частности И.Р. Гальпериным) текст представляет собой изображение ирреальных фактов. Писатель силой своего творческого воображения переносит читателя из мира реального в вымышленный, в том плане, что события, описанные в повести, логически не могли произойти в данном месте и в данное время. Здесь присутствует элемент фантасмагории, неотъемлемой черты идиостиля М. Булгакова. Ирреальные события, факты, персонажи, отношения (посредством оперативного вмешательства животное превращается в человека) воспринимаются читателем в двух планах: он сопоставляет действительность и воображение, накладывает одно на другое, оценивает воображаемое, исходя из привычных для него критериев, мироощущения и меры понимания возможных отклонений от привычного. Одновременно он пытается определить отношение автора к предмету мысли и тем самым уяснить для себя субъективно-модальное значение всего текста.
Что касается субъективно-оценочной модальности, то объект (новоявленный человек) оценивается с двух точек зрения. Во-первых, это доктор Борменталь, который в описании дает оценку событию в плане достоверности/недостоверности. Исходя из этого в целом усматривается несколько эмоциональных реакций на сообщаемое: нервозность, спешка, волнение, беспокойство, о чем свидетельствует наличие простых полных и неполных предложений, кратких и незаконченных. Дневник доктора реализует субъективно-оценочную модальность эксплицитно. Во-вторых, это автор, который, вторгаясь в основной текст, оценивает субъект, а через него и объект оценки. Автор не оценивает объект напрямую, модальность реализуется имплицитно. Голос М. Булгакова звучит автономно, т. к. структурно авторская позиция отражена в форме вставных конструкций микроуровня. Оценка проявляется в отношении автора к сообщаемому и персонажу в плане подтверждения достоверности информации, данной эксплицитно. Эмоциональная реакция доктора Борменталя отражена в содержательном аспекте вставок: в тетради клякса; перечеркнуто, поправлено; косыми буквами и т. д. В форме повествовательных реплик модальная оценка текстовому субъекту дается косвенно — посредством информации о его действиях, мыслях и т. д. Иерархия модальности предполагает наличие двух субъектов модальной оценки — автор и персонаж. В качестве дополнения к реализации модальности писатель использует паралингвистические средства, а именно: дневник доктора пишется обычным типографским шрифтом, а авторские замечания — курсивом, начинаются с красной строки, заключены в скобки.
Для произведений писателя подобная двоякость субъективно-модального плана характерна. В этом случае сказывается индивидуально-авторская манера актуализировать отдельные моменты текста с помощью использования вставных конструкций в совокупности с графическим оформлением на письме. Причины организации комплексного модального плана сводятся в основном к следующему:
1. Необходимость актуализации определенного отрезка текста;
2. Одновременное следование параллельной сюжетной линии, вызванное композиционными задачами;
3. Прагматическая установка на поддержание читательского интереса;
4. Необходимость «экономить» текст (по возможности в пределах одного художественного произведения дать максимум информации).
В качестве аргумента в пользу этого положения приведем мнение Кв. Кожевниковой: «Калейдоскопический ряд дробных элементов действительности способен поддержать иллюзию быстрой смены действий, усилить экспрессивность повествования, а следовательно придавать ему и субъективную тональность, т. к. события, восприятие внешнего мира и рассуждение о нем проходят как бы через сознание субъекта, находящегося «внутри» событий и, следовательно, подающего информацию о них рывками, без возможности упорядочить их, провести дифференциацию и иерархизацию их значимости» (Кв. Кожевникова 1986, 312).
Нам представляется, что модальность вставки, выражаемая особым, нетрадиционным образом, есть суть проявления индивидуально-авторского отображения действительности. Выражаемое вставкой, к примеру, субъективно-оценочное отношение к предмету высказывания в большинстве случаев не раскрывает сущности явления (на что указывал И.Р. Гальперин), а лишь соответственно окрашивает его и дает представление о мироощущении автора высказывания. Многократно применяя такое синтаксическое средство выражения категории модальности как вставные конструкции, автор сознательно или бессознательно характеризует какое-то явление, событие, личность героя и опосредованно раскрывает этим свое личное к ним отношение. Будучи выразителем субъективно-оценочной модальности, модальность вставок перерастает в текстовую и воспринимается на уровне текста.
Выводы
Опираясь на исследование вставных конструкций как синтаксической категории, можно сделать следующие выводы.
1. Анализ художественных текстов М. Булгакова показал, что вставные конструкции по структуре принадлежат микро- и макроуровню. К микроуровню относятся вставки в их традиционном понимании на уровне предложения: слово, сочетание слов, словосочетание, простое и сложное предложения (либо часть сложного). К макроуровню относятся: ССЦ, отрезок текста, текст, представляющий собой микротему в составе базы.
В зависимости от тех или иных объективных связей вставок с базовым контекстом выделяется два структурных типа вставных конструкций в художественном тексте: безальтернативный тип, характеризующийся отсутствием грамматических связей с включающим контекстом и альтернативный, отличающийся наличием формально выраженных связей с базой.
2. Вставные конструкции вступают во взаимосвязь с базовым контекстом на основе синтаксической связи: сочинительной (посредством сочинительных союзов), подчинительной (с помощью подчинительных союзов и союзных слов), а также бессоюзного присоединения, осуществляющегося интонационными средствами, без участия союзов.
3. Парантезы соединяются с базовым контекстом и на основе лексико-грамматических связей с помощью местоимений, местоименных слов, наречий. Широко применим лексический повтор и тематическое объединение базового и вставного компонентов. Вставка вступает в сугубо грамматические отношения с включающим контекстом, что выражается падежной корреляцией слов, соотношением видо-временных форм глаголов-сказуемых, общностью модального плана.
4. Вставные конструкции вступают в ассоциативные отношения с базовым контекстом, в основу которых положен принцип обратной связи. Ассоциативные связи выступают при условии дистантного расположения вставного и базового компонентов повествования в том случае, если декодирование смысла вставки рассчитано на перспективу или относится к категории ретроспекции.
5. Для художественной манеры М. Булгакова характерно традиционное выделение вставок на письме: запятая, тире, скобки. Наиболее употребительны скобки как знак, позволяющий выделять парантезы как микро-, так и макроуровня. Для выделения сложных по структуре и объему вставных конструкций автором используется парантетический абзац, т. е. абзацный отступ перед красной строкой. Абзацная парантеза является одновременно оригинальным средством построения второго яруса художественного произведения.
6. В произведениях М. Булгакова вставки, главным образом, безальтернативного типа выступают как паралингвистическое явление, что вызвано с целью максимального прагматического воздействия на адресата. В художественном тексте парантетические вставки принимают участие в организации как плана выражения, так и плана содержания и выполняют функции: техническую, информативную, эмотивную, сатирическую, иллюстративную, эстетическую.
7. Парантетические внесения с объективно-модальным значением выражают характер отношения сообщаемого к действительности в плане реальность/ирреальность. Для художественных текстов М. Булгакова характерно употребление вставных конструкций с субъективно-модальным значением. Субъективно-модальные вставки квалифицируют сообщаемое в плане достоверности/недостоверности, истинности/ложности, выражают положительную или отрицательную оценку события, реализуя разные виды эмоциональных реакций. Сфера функционирования вставных конструкций с субъективно-модальным значением — это выражение оценки по отношению к содержанию речи, к собеседнику, к самому себе, к форме и обстановке речи, к целевой направленности сообщения. Парантетические внесения с модальным значением в художественном произведении выступают как текстообразующая категория, т. к. способствуют построению модального плана текста.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |