2.1. Синтаксические связи
В авторской речи и в речи персонажей используются в качестве вставок конструкции, включаемые в повествование с помощью подчинительных и сочинительных союзов, союзных слов.
Чаще всего в роли вставки используются придаточные предложения различной семантики, которые синтаксически связаны с главным предложением в базовом контексте с помощью союзов и союзных слов. К таким компонентам текста можно поставить грамматический вопрос, в плане общей синтаксической характеристики они соотносятся с тем или иным членом предложения. По отношению к базовому предложению эти вставки выполняют свойственную придаточным предложениям функцию — обозначают время, место, причину, цель, условия и т. д.
Вставной компонент вводится в базовый контекст на основе сочинительной, подчинительной и присоединительной связи. Писатель отдает предпочтение бессоюзному присоединению как наиболее оптимальному виду связи, оставляя на периферии сочинительную и подчинительную. Однако имеют место случаи использования сочинительной и подчинительной связи, хотя они крайне редки и несвойственны для синтаксической структуры авторских парантез.
Случаи сочинительной связи вставного компонента с базовым контекстом редки. При помощи сочинительных союзов автор вводит в основном вставки микроуровня, в состав которых входят ряд однородных членов предложения с элементами перечисления, часть сложного предложения, уточнительный оборот и др.:
И временами, когда в горьких снах я вижу абажур, клавиши, Фауста и ее [маму. — И.С.] (а вижу я ее во сне в последние ночи вот уже третий раз. Зачем меня она тревожит?), мне хочется сказать — поедемте со мною в Художественный Театр (Письма, т. 5);
Возможно (и кажется так), что сыграла здесь роль знаменитая, неподражаемая газета «Сочельник». Издавалась она в Берлине и в ней я писал фельетоны («Тайному другу», т. 2);
В течение месяца бывший скромный (или клерк, или офицер, или приказчик, или начальник станции) приобрел мировую известность.
Был он усеян веснушками, как небо звездами (и лицо, и руки), и отличался большим умом (там же);
Но следователь был уверен в том, что Берлиоз бросился под трамвай (или свалился под него), будучи загипнотизированным («М. М.», т. 5).
Вставные конструкции, вводимые в базовый контекст подчинительными средствами связи, занимают, как правило, интерпозицию. Интонация этих вставок не отличается от интонации обычных придаточных предложений, но восприятие этой структуры как относительно самостоятельной коммуникативной единицы достигается за счет большей смысловой и структурной автономности. Например:
Нетвердой походкой, стараясь скрыть взгляд под веками (чтобы сразу не взяли и не свезли) пошел [я. — И.С.] по полутемному коридору («Записки на ман.», т. 1);
Одно могу сказать: если когда-нибудь будет конкурс на самую бессмысленную, бездарную и наглую пьесу, наша получит первую премию (хотя впрочем... впрочем... вспоминаю сейчас некоторые пьесы 1921—1924 гг. и начинаю сомневаться...), ну, не первую, — вторую или третью (там же);
Также условились, что кухарка Лафоре (которой, как болтали в Париже, Мольер будто бы первой читает вслух свои новые комедии, чтобы узнать, смешные они или нет) будет приезжать в Отейль готовить в тех случаях, когда у Мольера будут гости... («Жизнь гос. де М.», т. 4).
Парантезы этого типа используются М. Булгаковым как специфический способ подачи мысли, как особый прием авторского комментирования текста. Намеренная изоляция придаточной части сложноподчиненного предложения (интонационная в произношении и графическая на письме) приводит к появлению у неё дополнительной пояснительно-уточняющей функции, способствующей развитию повествования.
Местоположение анализируемых вставных конструкций, интонационная и графическая изоляция уточняют семантическую интерпретацию их синтаксической функции в пределах базового контекста таким образом, что и семантика подчинения и семантика сочинения преобразуются в семантику комментирования, уточнения, пояснения.
Основной вид синтаксической связи, посредством которой М. Булгаков вводит вставные конструкции в базовый контекст — это бессоюзная присоединительная связь, осуществляющаяся интонационными средствами, без участия союзов. Приоритет в выборе связи объясняется тем, что на основе бессоюзного присоединения автор может наиболее оптимально ввести в контекст вставной компонент безальтернативного типа, т. е. нарушив синтагматическую структуру высказывания, сохранить её семантическую целостность. Альтернативные вставки, вводимые без использования союзов, сохраняют семантику уточнения. Фактически они могут быть введены либо с помощью сочинительного союза, либо без скобок в качестве уточнительного оборота:
Каждый день ходит [гражданин. — И.С.] на Тверскую в гигантский магазин Эмпео (в легендарные времена назывался Елисеев) и тычет пальцем в стекло, за которым лежат сокровища («Москва краснокаменная», т. 2);
Штатские сидят, заложив ножку на ножку, и, как загипнотизированные смотрят на кончики своих лакированных ботинок (я тоже купил себе лакированные) («Сорок сороков», т. 2);
Тут же с двух сторон под столом мне наступили на ноги. На правой ноге я ощутил сапог поэта (кривой, стоптанный каблук), на левой — ногу хозяйки (французский острый каблук) («Столица в блок.», т. 2).
Здесь М. Булгаков намеренно оформил отдельные фрагменты высказываний как вставные, наделив их тем самым своеобразной ролью по отношению к базовому предложению и подчеркнув их большую самостоятельность в нем. В противном случае эти конструкции выражали бы только свойственные им семантические значения, но не выполняли бы тех экспрессивно-стилистических функций, которые они несут во вставочном положении. Для автора вставной характер этих конструкций во многом определяется их некоторой смысловой неравноценностью, второплановостью по сравнению с содержанием базового предложения. Для читателя же, наоборот, вставной характер той или иной единицы служит сигналом, показателем этой смысловой дифференциации.
При этом, однако, не становится чем-то второстепенным, менее значимым смысл вставного компонента. Вставное положение той или иной конструкции приводит часто к несомненному логико-психологическому и стилистическому эффекту: читатель и слушатель обращают большое внимание на содержание этой единицы во вставном ее положении, чем в невставном, причем глубже воспринимают значение вставной конструкции с теми экспрессивно-стилистическими и эмоциональными оттенками, которые вложил в неё автор. Однако значение вставки не изолируется и не отрывается от смысла базового предложения, а воспринимается в единстве с ним.
В отдельных лингвистических исследованиях вставные конструкции отождествляются с присоединительными. Так, Е.П. Седун утверждает, что различие между «невставными» и «вставными» присоединительными конструкциями заключается в том, что последние, помимо общего значения присоединительности, приобретают особый оттенок сопутствия, побочности (Седун 1959, 36). Как показывают наблюдения, присоединение является одним из средств связи вставных конструкций с базовым контекстом.
Если понимать синтаксическую связь как «формальное выражение синтаксических отношений, определенный тип оформленности» (Прияткина 1968, 40), то присоединение должно быть квалифицированно как связь, которая наслаивается на сочинение и подчинение, т. к. при прерывистой реакции модели предложения появляются дополнительные синтаксические отношения (а именно — отношения добавления), которые имеют и свою форму проявления, например, специфическую интонацию и словопорядок.
Но если понимать под связью не только формальное выражение синтаксических отношений, но и сцепление двух компонентов в более сложный комплекс, то с этой точки зрения присоединение предстает не как собственно связь, а как некий разрыв: не затрагивая механизма сочинения или подчинения, присоединение расчленяет формально-грамматическое единство, организованное по этим типам связи, на основное и дополнительное сообщения.
Вставная конструкция как зависимый элемент может связываться с базовым контекстом или с одним из его компонентов по типу согласования, управления или примыкания и может соответственно выражать все те отношения (определительные, обстоятельственные, объектные), которые могут выражаться любыми невставными членами.
Согласуемое присоединение по типу согласования:
Комиссия объявила Никанору Ивановичу, что рукописи покойного ею будут взяты для разборки, что жилплощадь покойного, то есть три комнаты (бывшие ювелиршины кабинет, гостиная и столовая), переходит в распоряжение жилтоварищества, а вещи покойного подлежат хранению на указанной жилплощади, впредь до объявления наследников («М. М.», т. 5).
Управляемое присоединение:
— Язык ни к черту! но занятно. Занятно, чтоб тебя черти разорвали (это меня)! — кричал пожилой, поедая студень, приготовленный Дусей («Т. р.», т. 4);
— Не такая уж, конечно, ценность (для Ивана Васильевича) твоя пьеса, чтобы фыркать... (там же).
Примыкающее присоединение:
Под лампочкой за фанерной перегородкой не было никого из Рвацких (нужно ли говорить, что и второй уехал) (там же).
Связь вставки с базой по принципу бессоюзного присоединения является наиболее целесообразной для оптимального внесения в предложение и текст структурно разнотипных вставок.
2.2. Лексико-грамматические связи
Наблюдения над языком произведений М.А. Булгакова указывают на наличие в художественных текстах писателя большого количества вставных конструкций как альтернативного, так и безальтернативного типов, связанных с базовым контекстом по принципу лексико-грамматической связи.
Вставные конструкции соединяются с базовым контекстом с помощью личных, притяжательных, указательных местоимений, местоименных слов, наречий.
Сопоставление же показаний Аркадия Аполлоновича с показаниями других, в числе которых были некоторые дамы, пострадавшие после сеанса (та, в фиолетовом белье, поразившая Римского, и, увы, многие другие), и курьер Карпов, который был посылаем в квартиру № 50 на Садовую улицу, — [следствие. — И.С.] сразу установило то место, где надлежит искать виновника всех этих приключений («М. М.», т. 5).
Связь посредством повтора личного местоимения 1-го лица:
— Простите, — сказал я, — к сожалению, ни в каком случае не могу его [жильца. — И.С.] взять. Я живу в проходной комнате в чужой квартире, а за ширмой спят дети хозяйки (я хотел добавить ещё, что у них скарлатина, потом решил, что это лишнее нагромождение лжи, и все-таки добавил)... и у них скарлатина («Т. р.», т. 4).
Вставные конструкции вне предложения могут быть лексически связаны с базовым контекстом при помощи личного местоимения 3-го лица:
Студзинский и Мышлаевский, приняв по два стакана спирта (господин полковник сдержал своё обещание и доставив его в количестве достаточном, чтобы согреться, именно — полведра), сменяясь, спали по два часа вповалку с юнкерами... («Б. г.», т. 1);
— Что сделаешь, что сделаешь, — конфузливо забормотал священник. (Он всегда конфузился, если приходилось беседовать с людьми). — Воля божья (там же).
Вставная конструкция с анафорическим местоимением это:
На обеденном столе что-то стукнуло (это Никанор Иванович уронил ложку не клеенку («М. М.», т. 5).
Вставное предложение, которое является звеном в цепи авторского повествования, включаясь в текст, прерывает линейные связи между предложениями, входящими в один смысловой блок. Семантическая палитра дополнительных значений, выражаемых вставными конструкциями, обширна. Сюда входят предложения с авторскими замечаниями о поведении или состоянии говорящего или слушающего, о манере речи, жестах, мимике, о характере персонажей, комментарии по ходу событий и т. д.
Лексико-грамматическая связь с базовым контекстом может осуществляться с помощью лексического повтора слов в пределах высказывания таким образом, что вставка повторяет в себе слово, которое уже было употреблено в базовом контексте. В качестве связывающих употребляются не только слова в их номинативном значении, но и словоформы в определенном грамматическом значении. Такими средствами выражения лексико-грамматической связи являются имена существительные или местоимения. Например:
— Я извиняюсь, — уже негодуя, заговорил Никанор Иванович, — какие тут закуски! (Нужно признать, хоть это и неприятно, что Никанор Иванович был по натуре несколько грубоват.) — На половине покойника сидеть не разрешается («М. М.», т. 5);
— Чудак ты, — отвечает мне наш председатель месткома, — в Народном доме ты получишь здоровые развлечения и отдохнешь, согласно 98-й статье Кодекса Труда (председатель наизусть знает все статьи, так что его даже считают чудом природы) («Египетская мумия», т. 2).
Связь вставного компонента с базовым осуществляется также тематическим объединением. Особенность данного объединения заключается в различном раскрытии темы во вставном и базовом контекстах. Базовый контекст развивает тему, а вставной компонент комментирует её.
В работах, посвященных исследованию связей вставного компонента с базовым контекстом, говорится, что вставные конструкции не вступают в непосредственные грамматические отношения с базовым контекстом и поэтому не имеют грамматической связи с ним (И.И. Щеболева, А.С. Студнева и др.). Мы утверждаем, что, представляя собой изолированную синтагму, вставка тем не менее вступает в грамматические отношения с включающим контекстом, что выражается падежной корреляцией слов, соотношением видо-временных форм глаголов-сказуемых, общностью модального плана.
В авторском использовании вставных конструкций проявляется стремление к компрессии информации, что приводит к преобладающему числу слов в форме зависимого именительного падежа, выступающего в роли именительного. Это связано с тем, что формы зависимого именительного падежа обладают относительной самостоятельностью в синтаксической и семантической структуре всего высказывания. Вставные конструкции этого типа по структуре сближаются с простым предложением. Вставной компонент соотносится с подлежащим основной части предложения.
Парантезы в форме зависимого именительного передают оценочные характеристики, семантические уточнения, поясняя, подчеркивая или усиливая значение объекта базового контекста. Зачастую наблюдается так называемый «падежный параллелизм» (Аникин 1972, 92), при котором в форме именительного падежа находится как подлежащее базового контекста, так и вставного. Падежный параллелизм проявляется при употреблении имени собственного, обозначении лица или предмета в базовом контексте, а вставка указывает на вторичную номинацию. В таком случае вставная единица, как и подлежащее базового контекста используется в форме именительного падежа:
Весь мой выпуск, не подлежащий призыву на войну (ратники ополчения 2-го разряда 1916 г.), разместили в земствах («Морфий», т. 1).
Падежные формы вставного существительного, в том числе и форма именительного, параллельны формам предшествующего существительного-коррелята базовой части, когда одно из них является переводом понятия или расшифровкой аббревиации:
И д'Ассуси распевал стихи, в которых рифмовались слова «компания» и «гармония» (compagnie — harmonie) и где содержалось внушительное указание на то, что он, бедняк, сидел у братьев за столом, причем каждый день к обеду подавалось семь или восемь блюд («Жизнь гос. де М.», т. 4).
Он был похож на отравленного беленой (Atropa belladonna) («Самогонное озеро», т. 2).
Расшифровка аббревиатуры может заключать вставной компонент:
В то время как все люди скакали с одной службы на другую, товарищ Коротков прочно служил в Главцентрбазспимате (Главная Центральная База Спичечных Материалов) на штатной должности делопроизводителя и прослужил в ней целых 11 месяцев («Дьяволиада», т. 2);
...Открылся знаменитый театр «Лиловый негр» и величественный, до белого утра гремящий тарелками, клуб «Прах» (поэты — режиссеры — артисты — художники) на Николаевской улице («Б. г.», т. 1).
Во вставке заключено обобщенное понятие, номинация, расшифровка которой дается в базовом контексте:
...Желтый переплетенный гроб с зеркальными стеклами (автобус)!.. («Воспаление мозгов», т. 2);
Михаил Семенович второго декабря 1918 года вечером в «Прахе» заявил Степанову, Шейру, Слоных и Черемишину (головка «Магнитного Триолета») следующее... («Б. г.», т. 1).
Вставными единицами могут быть формы именительного падежа прилагательных, причастий, порядковых числительных, определительных местоимений. Как правило, они занимают постпозитивное положение по отношению к определенному слову базового предложения:
Женитьба заведующего «Арой» (пятая по счету) — событие, о котором говорят все («Киев-город», т. 2);
Четвертые (приезжие), закрывая глаза, чтобы лучше припомнить, бормотали:
— Позвольте... позвольте-ка... («Б. г.», т. 1).
Совпадают падежные формы соотносительных слов основной и вставной частей предложения, когда эти слова обладают семантико-стилистическими качествами однородных членов при присоединительной связи с предшествующим словом.
Во вставке заключена авторская номинация, следовательно, отторжение вставки от базового предложения происходит по намерению автора:
Под статьей красовалась подпись «Альфред Бронский (Алонзо)» («Рок. яйца», т. 2).
Во вставке может заключаться уточнительный оборот в форме именительного падежа:
На следующий день я опоздал на репетицию и, когда явился, увидел, что рядышком на стульях на сцене сидят Ольга Сергеевна (актриса, игравшая героиню), Вешнякова (гостья), и Елагин, и Владычинский, и Адальберт, и несколько мне неизвестных... («Т. р.», т. 4).
Форма зависимого именительного падежа в роли вставки обнаруживает грамматическую связь с членом основного предложения. Эта связь заключается в том, что вставная единица согласуется в роде, числе, падеже с ключевым словом базового контекста. Не имея формальных грамматических связей с каким-либо членом базового контекста, вставная конструкция отличается большей самостоятельностью, но при этом семантически соотносится с базовым контекстом. «При этом смысловая связь их часто не прямая, а опосредованная различными смысловыми звеньями, не обозначенными в структуре предложения, но четко осознаваемыми в контексте» (Аникин 1972, 91).
Наблюдения показали, что для текстов М. Булгакова характерно использование вставных конструкций в форме зависимого именительного падежа. Гораздо реже встречаются случаи употребления независимого именительного несмотря на то, что структурные типы последнего разнообразней, а экспрессивные возможности более широки, чем у зависимого:
Серая неуклюжая черепаха с башнями приползла по Московской улице и три раза прокатила по Печерску удар с хвостом кометы, напоминающим шум сухих листьев (три дюйма) («Б. г.», т. 1).
Во вставную конструкцию автор вложил количественное значение, соотносительное с семантикой базового контекста: размер хвоста кометы составляет три дюйма.
В форме независимого именительного падежа очень часто выступают имена существительные, выполняющие в тексте функцию ремарки:
Дальше слышалось: «Да ведь на одних Галиных да на подсобляющем не очень-то»... (Это — Евлампия Петровна.) («Т. р.», т. 4);
— А как же Сивцев Вражек? (Евлампия Петровна.) (там же).
Помимо зависимого и иногда независимого вставного именительного, в текстах М. Булгакова довольно часто употребляются вставки в формах косвенных падежей имен существительных, а также конструкций разной структуры. В таком случае следует указать на то, что лексико-грамматические связи выступают в совокупности с управляемым присоединением. При наличии синтаксической связи сохраняется связь семантическая: из частных значений базового и вставного компонентов выводится общее значение высказывания в целом.
Выражаемые вставками в форме косвенных падежей значения передают определительные, уточнительные, обстоятельственные, усилительно-выделительные значения.
Наиболее часто такие вставки соотносятся с предшествующими существительными, прилагательными, местоимениями базовой части.
Вставные формы родительного падежа, соотносясь с ключевыми словами базового контекста, сообщают разнообразные определительные признаки, которые конкретизируют, уточняют семантику предшествующего контекста:
И посейчас из воды вместо великолепного сооружения — гордости Киева — торчат только серые унылые быки («Киев — город», т. 2).
Усилительно-определительное значение:
А из-за этой бумажки — несомненно из-за неё! — произошли такие беды и несчастья, такие походы, кровопролития, пожары и погромы, отчаяние и ужас... («Б. г.», т. 1).
Объектное значение:
В больнице был старший врач, три ординатора (кроме меня) («Записки юн. вр.», т. 1).
Значение уточнения:
Оба значка — академии и университета — белыми головками сияют ровно («Б. г.», т. 1).
Обстоятельственное значение:
Были офицеры. И они бежали и с севера и с запада — бывшего фронта, — и все направлялись в Город... (там же).
Разнообразны значения форм вставного дательного падежа.
Различные обстоятельственные значения:
Я получаю жалование около 45 миллионов в месяц (по мартовскому курсу). Этого мало (Письма, т. 5).
Определительные отношения:
Алексею Васильевичу Турбину, старшему — молодому врачу — двадцать восемь лет («Б. г.», т. 1).
Отношения обращенности:
— Вы, поручик, можете не возвращаться в дружину (это Мышлаевскому). Поручик примет четвертый взвод (офицеру) (там же).
Источник сообщаемых сведений, автор выражений:
Вчера Степа («как сумасшедший», по выражению Римского) прибежал к финдиректору с написанным уже черновиком договора, тут же велел его переписать и выдать деньги («М. М.», т. 5).
Несколько ограничено применение М. Булгаковым вставного винительного падежа, следовательно, и выражаемые им значения не отличаются разнообразием. В основном, это объектные значения, являющиеся для винительного падежа центральными:
Дверцу — тонкую цинковую пластинку — отвел в сторону, слез, пугливо поглядел на окна, потрогал простыню («Б. г.», т. 1).
Определительное значение выражает вставной творительный падеж.
Работал Персиков без особого жара в куриной области, да оно и понятно: вся его голова была полна другим — основным и важным — тем, от чего его оторвала его куриная катастрофа, т. е. от красного луча («Рок. яйца», т. 2).
Объектное и определительное значения выражает вставной предложный падеж:
В Эмпео — елисеевских зеркальных стеклах — все новые покупатели («Москва краснокаменная», т. 2);
Он говорил на странном и неправильном языке — смеси русских и украинских слов — языке, знакомом жителям Города... («Б. г.», т. 1).
Итак, с учетом анализа употребления вставных конструкций в тексте удалось установить наличие объективно существующих лексико-грамматических связей между вставкой и базой, факт, отрицавшийся долгое время лингвистами.
2.3. Ассоциативные связи
В основу ассоциативных отношений между вставкой и базовым контекстом положен принцип обратной связи, основанный на многоступенчатом ассоциативном процессе и соотносимый с работой памяти, который позволяет реализовать замысел автора согласно условиям коммуникативной ситуации.
Базовый контекст, включающий вставную конструкцию, являет собой пример взаимодействия механизма обратной связи с памятью, поскольку при линейном развертывании текста парантетические внесения отдаляют друг от друга члены предложения или предикативные части сложного предложения, если иметь в виду вставки микроуровня, а также отдалять целые смысловые блоки, если речь идет о вставках макроуровня. При этом не происходит разрыва логико-грамматических отношений. «Данный процесс сопряжен с постоянным удержанием в памяти исходной формы вставной конструкции в совокупности с включающим базовым контекстом» (Мецлер 1984, 42).
Булгаковский текст представляет собой семантически неоднородное образование, где тесно переплетены элементы реальной действительности и мистики. Семантическая двуплановость предполагает взаимопроникновение двух пластов, чем обусловлена связность текста. Объективная реальность текста, внутри которой осуществляется цепь событий, перемежается с условной реальностью, которая включает в себя различные категории нематериального мира, чаще всего это вымысел, миф, фантазия, созданные творческим замыслом писателя.
Вставные конструкции макроуровня (чаще всего) призваны привнести в текст пласт условностей, порожденных авторским мышлением. Однонаправленность двух семантических планов поддерживается внешне средствами лексико-грамматической или синтаксической связи и внутренне, через связь ассоциативную.
Механизм осуществления ассоциативной связи предполагает прохождение нескольких ступеней:
1. Фиксирование в памяти исходной формы вставной конструкции в составе базового контекста.
2. Выявление ассоциативного образа.
3. Декодирование образа.
4. Возвращение к исходной форме.
Например, в первой главе романа «Белая гвардия» М. Булгаков использует вставленный микротекст, который содержит повествование о сне-предопределении героя, Алексея Турбина («Б. г.», т. 1). Для того чтобы выделить вставной компонент макроуровня из состава базового контекста, автор прибегает к употреблению парантетического абзаца, т. е. абзацного отступа перед красной строкой.
На первой ступени читатель фиксирует в памяти исходную форму базового контекста, включающего вставную конструкцию макроуровня, и обнаруживает, что лексическое наполнение двух семантических блоков указывает на глобальную антитезу, которую можно обозначить как противопоставление — свет/тьма. Выявление такого противопоставления происходит с учетом анализа лексики базы и вставки. Вставка по своему содержанию восходит к категории бессознательного, так как заключает в себе описание сна. Лексика вставки указывает на позитивное начало, о чем свидетельствует употребление таких эпитетов и сравнений, как: светозарный шлем; райское сияние; голос чистый и прозрачный, как ручей; апостол; бог; свет голубой; необъяснимая радость. В свою очередь лексика включающего контекста указывает на явно негативные явления: окровавленные тени; растрепанные девичьи косы; тюрьма; стрельба; засекают шомполами насмерть; туманно и страшно кругом; дырявая нищета; потухал живой свет и т. д.
Читатель мысленно выделяет вставной микротекст из состава базы контекста и обнаруживает отсутствие логических связей следующих друг за другом частей, что противоречит принципу линейного развертывания текста. Основываясь на своем личном читательском опыте, он доподлинно знает, что связь существует, хотя формально она не выражена. Информация о формально-содержательной структуре вставной конструкции и окружающего контекста хранится в памяти до момента появления логической связи компонентов текста.
Однако лексическая связь вставки с базовым контекстом не прерывается. Связь осуществляется по принципу сцепления; последнее слово базового контекста является первым словом вставного:
«Конечно, немцы оставляют Украину. Значит, значит — одним бежать, а другим встречать новых, удивительных, незваных гостей в Городе. И, стало быть, кому-то придется умирать. Те, кто бегут, те умирать не будут, кто же будет умирать?
— Умигать — не в помигушки иг'ать, — вдруг, картавя сказал неизвестно откуда-то появившийся перед спящим Алексеем Турбиным полковник Най-Турс.
Он был в странной форме: на голове светозарный шлем, а тело в кольчуге, и опирался он на меч, длинный, каких уже нет ни в одной армии со времен крестовых походов. Райское сияние ходило за Наем облаком...» и т. д.
Со временем лексические связи между базой и вставкой ослабевают, потому что они способствуют внешнему соотношению между семантическими блоками текста. Внутренние связи строятся на основе ассоциативных отношений, так как вставка, таким образом, оказывается связанной не только с ближайшим контекстом, но и со всем художественным произведением в целом.
Вторая ступень призвана обнаружить образ-ассоциатив. На данном этапе используются результаты лексического сопоставления базового и вставного текстов. Из состава базового контекста выделяется слово, понятие, которое по образной ассоциации уподоблено слову во вставке. Например, в предтексте употреблено выражение «полночный крест Владимира». Во вставке содержится выражение — «...меч длинный, каких уже нет ни в одной армии со времен крестовых походов».
Возникают ассоциации по сходству — крест, т. е. две пересеченные перекладины напоминают меч, какой был на вооружении ещё в Средние века («со времен крестовых походов»). Ассоциативный образ креста — меча закодирован; ни логически, ни семантически с учетом лексического наполнения текстового блока базового контекста расшифровать образ не удается. В непосредственной близости от вставленного текста, содержащего указание на образ-ассоциатив, лексических показателей для декодирования нет. Следовательно, этот компонент рассчитан на восприятие в перспективе и фиксируется в памяти на неопределенное время.
Третья ступень — это собственно декодирование. Два образа поддерживают антитезу свет/тьма на протяжении всего романа. Крест — признак возрождения жизни, путь к свету. Меч — оружие убийства, смерть, а значит — тьма. Эта антитеза подтверждается самим ходом линейного развертывания повествования: постоянное переплетение двух сюжетных линий и двух пространственно-временных планов. В финале романа оба образа объединяются в один: «Над Днепром с грешной и окровавленной и снежной земли поднимался в черную, мрачную высь полночный крест Владимира. Издали казалось, что поперечная перекладина исчезла — слилась с вертикалью, и от этого крест превратился в угрожающий острый меч» («Б. г.», т. 1).
На заключительном этапе читатель возвращается к исходной форме парантезы в составе базового контекста и получает возможность удостовериться в том, что звенья логической цепочки соединились.
Помимо метафорических образов-ассоциативов, писатель создает зрительные и слуховые ассоциации. Звуковые проявляются в составе парантез со звукоподражательными словами, которые представляют собой своеобразный «голос за кадром», исходящий, как правило, от автора (воздействие на слуховые рецепторы). Вставная конструкция создает иллюзию слухового восприятия, например:
Косая молния резнула пять раз, пять раз оглушительно весело ударил грохот из руки пана куренного, и опять же раз, кувыркнувшись весело — трах-тах-ах-тах-дах, — взмыло в обледеневших пролетах игривое эхо («Б. г.», т. 1).
Звуковые ассоциации могут возникать там, где прослеживается взаимосвязь лексики и фонетики:
Затем вывеска тут же над головами Най-Турса и Николки, на углу Фонарного переулка:
Зубной врач
Берта Яковлевна
Принц-Металл
хлопнула, и где-то за воротами посыпались стекла. Николка увидел куски штукатурки на тротуаре («Б. г.», т. 1).
Надпись на вывеске — вставная конструкция. Сосредоточение лексики в одном микроблоке (зубной, Берта, Металл, врач, Принц) созвучно с лексическим наполнением базы (хлопнула, посыпались стекла, куски штукатурки), и создает тяжелое впечатление в восприятии. Лексика данного семантического блока подобрана с учетом звукового наполнения контекста. Концентрация звонких сонорных звуков [р], [л], [м] в сочетании с глухим фрикативным [ч] и аффикатой [ц] вызывает гнетущий звуковой образ.
Зрительные образы-ассоциативы придают изображению действительности некую картинность, воздействуя на зрительные рецепторы читателя. Вставки функционируют с целью воссоздания образного восприятия текста. Например:
Над двухэтажным домом № 13, постройки изумительной (на улицу квартира Турбиных была во втором этаже, а в маленький, покатый, уютный дворик — в первом), в саду... все ветки на деревьях стали лапчаты и обвисли («Б. г.», т. 1).
Часто вставная конструкция выступает в тексте в сопровождении паралингвистических средств, которые способствуют более комплексному восприятию текста:
Коротков посмотрел на дверь и увидел давно знакомую надпись:
БЕЗ ДОКЛАДА НЕ ВХОДИТЬ («Дьяволиада», т. 2).
Итак, ассоциативные связи довольно часто устанавливаются между вставной конструкцией и базовым контекстом. Ассоциативные связи приводят к некоему логическому построению текста и позволяют объединить дистантные отрезки речевого произведения.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |