Специальная терминология, как это следует из самой природы ее, необходима для общения людей, занятых в какой-либо области производства, поэтому основная функция специальной терминологии — номинативная. Именно в функции называния реалий, прежде всего, используются термины в языке художественной литературы. Более или менее подробное описание какой-либо сферы деятельности людей требует называния вещей, процессов и т. д. Такое описание не может быть дано без использования специальной терминологии — слишком сложным и неблагодарным делом для писателя были бы поиски синонимов и описательных выражений, заменяющих специальные термины определенной науки или отрасли производства; поиски неминуемо были бы во вред силе художественного изображения — так появляется специальная лексика в речи художественного произведения. Художник слова пользуется терминологией с целью создания определенного «колорита» места действия, для верного и яркого изображения среды и своеобразия профессиональной обстановки, в которой живут и работают герои произведения, для придания тексту предметной достоверности, максимально точной характеристики описываемой ситуации. Это может быть характеристика обстановки, на фоне которой разворачивается действие, характеристика персонажа, рода его занятий, раскрытие технических сторон процессов и явлений, которые нам были известны лишь в общих чертах и т. д.
Особенностью функционирования терминов в произведениях М.А. Булгакова, тема и сюжет которых часто связаны с профессиональной деятельностью его героев, является употребление терминов в прямом смысле с целью создания определенного «научного колорита».
Термины в прямом значении употребляются в двух основных формах: без разъяснений и с раскрытием их содержания. Без пояснений могут употребляться как широко известные термины, так и узкоспециальные научные понятия. В произведениях Михаила Булгакова представлены обе группы специальных слов.
Среди узкоспециальных можно выделить термины, значения которых нет в общем толковом словаре: акушерские щипцы, базедова болезнь, водяной рак, гипофиз, деменция, зрительный нерв, инфлюэнца, каломель, люэс, миокардит, пантопон, сальварсан, трепанация, турецкое седло, периостит, химиотерапия, аксолотль, брыжейка, ложноножки, гребенчатые, хитоны, плавательный пузырь, клавир, фермата, канцона, терцина, диффамация и др.: Да, но позвольте, почему же ему выписан каломель с молочным сахаром в маленькой дозе? (ЗЮВ. Звездная сыпь, I, 142); Бессонница, спать на спине не может. Начал худеть на глазах. Пантопон! Не помогает! (Записки покойника, IV, 510); На пианино над раскрытыми клавишами стоял клавир «Фауста» (Тайному другу, IV, 553) и термины, представленные в толковом словаре, но имеющие при себе специальные пометы: гайморова полость, кровяное давление, лигатура, кесарево сечение, предсердия, стетоскоп, эмфизема, плазма, протоплазма, яйцеклетка, гормоны, фуга, октава, речитатив, партитура, кариатида, капитель, эпиталама, метафора, дактилоскопия, стратосфера, спектр, амальгама, и др.: Потом вязали лигатурами, потом, щелкая колленом, я стал редкими швами зашивать кожу... (ЗЮВ. Полотенце с петухом, I, 81); Возможно, что он повышает жизнедеятельность протоплазмы (Роковые яйца, I, 58); Вы знаете, Елена Васильевна, я однажды в Жмеринке пел эпиталаму из «Нерона», там вверху фа, как известно, а я взял ля и держал девять тактов (Дни Турбиных, III, 21); Вы понимаете, что такое наука — дактилоскопия? (Блаженство, III, 417).
Следует отметить, что количество узкоспециальных терминов в анализируемых произведениях примерно в 2,5 раза меньше количества общепонятных специальных слов. Но «дело здесь даже не в количестве специальных слов, приходящихся на одну страницу или на печатный лист текста <...> Дело в уместном употреблении специальной лексики и в умении подать ее так, чтобы читатель понял необходимость этого слова в тексте и не споткнулся при чтении о термин, как о булыжник на дороге» (Калинин А.В. 1978, 146—147).
М.А. Булгаков тщательно соблюдает принцип соразмерности и сообразности, так как нарушение этого принципа приводит к снижению художественной ценности произведений. Чрезмерная насыщенность узкоспециальными терминами затрудняет понимание текста и наносит ущерб его эстетической стороне, поэтому в текстах произведений М.А. Булгакова, все-таки, преобладает общепонятная терминологическая лексика. Относясь к различным областям научных и технических знаний, она, тем не менее, понятна и доступна широкому кругу читателей и рассчитана на него: артерии, грыжа, диагноз, карантин, легкие, наркоз, обморок, печень, протез, скальпель, скарлатина, чума (мед.); земноводные, пресмыкающиеся, вид, класс, отряд, размножение (биол.); колонна, балюстрада, бельэтаж, мезонин (архит.); аккомпанемент, опера, тембр, тромбон, флейта (муз.); настоятель, собор (церк.); редактор, типография, полоса (полигр.); конфискация имущества, иск (юрид.); режим, террор (общ.-полит.).
Что касается узкоспециальных терминов, то здесь обязательно должна подчеркиваться отнесенность к определенной специальной сфере, так как в художественных контекстах они выполняют функцию непосредственного изображения действительности, называя различные профессиональные реалии, процессы, свойства. В этой функции они становятся основообразующим элементом художественного текста. Таковы записи историй болезней пациентов и медицинских заключений, например, история болезни Шарика, описанная доктором Борменталем в его тетради или изображения различных случаев из медицинской практики молодого медика — героя «Записок юного врача». Записи доктора Борменталя о проведенной операции и ее последствиях представляют особый интерес: <...> под хлороформенным наркозом удалены яички Шарика и вместо них пересажены мужские яички с придатками и семенными канатиками, взятыми от скончавшегося за 4 часа 4 минуты до операции мужчины 28 лет и сохранявшимися в стерилизованной физиологической жидкости по профессору Преображенскому.
Непосредственно вслед за сим удален после трепанации черепной крышки придаток мозга — гипофиз и заменен человеческим от вышеуказанного мужчины.
Истрачено 8 кубиков хлороформа, 1 шприц камфоры, 2 шприца адреналина в сердце (Собачье сердце, II, 159). Далее следует подробное описание постепенного превращения собаки в человека и диагноз: перемена гипофиза дает не омоложение, а полное очеловечение (Собачье сердце, II, 162). По словам Ю.Т. Виленского, «если чисто теоретически представить себе подобную трансплантацию животному трупного консерванта человеческого гипофиза, его организм, возможно, прореагировал бы на подобную замену..., однако... «очеловечивания» ни пса, ни даже обезьяны, разумеется, произойти бы не могло» (Виленский Ю. Т. 1991, 174). Таким образом, описанная М. Булгаковым операция и дневник доктора Борменталя целиком вымышлены, но вымышлены так, что за каждой записью чувствуется высокообразованный врач, посвященный в дела своей специальности, все подробности точны и реалистичны, что достигается благодаря мастерскому употреблению медицинских терминов.
В прямом значении функционируют термины, употребление которых оправдано изображаемой ситуацией. Это дискуссии, деловые разговоры специалистов: <...> вы вообразите, Петр Степанович... <...> очень возможно, что на дейтероплазму куриного яйца луч окажет такое же действие, как и на плазму голых. Очень возможно, что куры у него вылупятся <...> Может быть, их есть нельзя! <...> Может быть, у них кости ломкие <...> Может быть, этот тип выведет стерильных кур (Роковые яйца, II, 89); <...> я вывел из строя все отравляющие вещества <...> Животная клетка не только не поглощала после просвечивания никакого отравляющего вещества, но более того — если даже организм был отравлен, живое существо еще можно было спасти (Адам и Ева, III, 350).
Естественно и закономерно появление терминов при описании деловой производственной обстановки, например, оперирования девочки в рассказе «Стальное горло», где термины также никакой добавочной нагрузки, кроме основной номинативной не несут: Я взял нож и провел вертикально черту по пухлому белому горлу <...> Медленно <...> я стал при помощи тупого зонда разделять тоненькие ткани <...> я пинцетами стал зажимать края раны <...> я сунул пинцет наобум, куда-то близ раны, защелкнул его, и кровь тотчас перестала течь. Рану мы отсосали комками марли <...> никакого дыхательного горла нигде не было <...> я совершенно механически и бестолково ковырял в ране то ножом, то зондом, ища дыхательное горло <...> Я снова поднял нож и бессмысленно, глубоко и резко полоснул Лидку. Ткани разъехались, и неожиданно передо мной оказалось дыхательное горло. — Крючки! — сипло бросил я (ЗЮВ. Стальное горло, I, 97). Тематическая направленность рассказа требует употребления терминов, но при этом именно она способствует восприятию специальных слов. Медицинская лексика не выглядит чужеродной. Кроме того, тематическая заданность текста не только формируется с помощью специальных единиц, но и сама помогает проявлять специальные значения у общеупотребительных слов и позволяет воспринимать как специальный термин лексемы нож, крючки.
В приведенном примере термины осуществляют поэтапное изображение процесса оперирования, инструментов, органов и анатомических образований. Вместе с тем они являются и стилистическим средством создания производственной атмосферы, нужны для речевой характеристики персонажа-медика. Такая функциональная многоаспектность свойственна терминам только в художественном тексте. Однако не все термины, выступающие в номинативном значении, могут иметь эстетико-коммуникативный результат без специальных разъяснений, описаний содержания именуемых ими понятий.
При передаче особенностей речи представителей определенных профессий и при описании процессов производства перед писателем, пользующимся специальной терминологией, встает трудная задача преодоления «чужеродности» термина в языке произведения, сопротивления терминологических слов и выражений, противоречия между необходимостью объяснения терминологии, выполняющей номинативную функцию, и опасностью перевести язык художественного произведения в другой — научно-профессиональный стиль.
Основной признак специальной терминологии — ограниченность ее употребления людьми определенной профессии. Следовательно, автору необходимо так ввести терминологию в рассказ, повесть, роман и т. д., чтобы специальные слова и выражения были понятны читателю, нужно «объяснить» термины, исполняя при этом роль «переводчика» специальных слов на общелитературный язык. Способы введения малопонятных научных слов в повествование различны, пояснения даются как в речи персонажей, так и в авторских ремарках.
Булгаков редко прибегает к прямым объяснениям понятий, называемых научными терминами, очевидно потому, что подобные объяснения, чуждые общему строю языка художественного произведения, могут превратить его повествование в страницу учебника по анатомии или хирургии. Хотя подобная лексика и вызывает некоторые трудности при чтении (не всякому читателю известно, например, значение слова гемикрания), именно она создает особую атмосферу произведений, благодаря таким словам события представляются читателю более реалистично. В художественных текстах булгаковских произведений, для которых точные научные сведения не имеют самодовлеющего значения, дефиниций как таковых нет. Чаще всего малопонятные термины используются в речи персонажей и разговор, как правило, происходит между посвященными, поэтому введение точных определений нарушило бы достоверность повествования. Если они и приводятся автором, то в кратком варианте, чтобы не загружать текст громоздкими научными определениями: Я заботился совсем о другом, об евгенике, об улучшении природы человеческой (Собачье сердце, II, 194). Ср.: «Евгеника (от греч. eugenēs — хорошего рода), учение о наследственном здоровье человека и путях улучшения его наследственных свойств, о возможных методах активного влияния на эволюцию человечества в целях дальнейшего совершенствования его природы, об условиях и законах наследования одарённости и таланта, о возможном ограничении передачи наследственных болезней будущим поколениям» (БСЭ); Да, нет сомнений, это она, опять она, непобедимая, ужасная болезнь... гемикрания, при которой болит полголовы... от нее нет средств, нет никакого спасения... (Мастер и Маргарита, V, 20). Ср.: «Гемикрания (от греч. hemi — полу- и kranion — череп), головная боль, локализующаяся в правой или левой половине головы» (БСЭ).
В приведенных примерах термин дан с описанием основных свойств, отраженных в понятии. Сопоставление авторского и словарного определений показывает, что авторское толкование отличается бытовой непринужденностью, в то время как словарное — строгостью и научностью.
Они продавали народу панацеи — средства от всех болезней, а для того, чтобы на их лавки обращали внимание, они придумали замечательный способ (Жизнь господина де Мольера, IV, 238). В данном контексте пояснение автору было необходимо для того, чтобы слово панацея было воспринято читателем именно в терминологическом значении, т. е. как средство от всех болезней, которое изобретали алхимики, так как события, описываемые в повести, относятся к XVII веку, и в то время данное слово еще не имело переносного значения — средство от всех зол и проблем.
Специальное слово может быть дано (или пояснено) в скобках: В коридоре я расслышал, что нечленораздельная длинная нота (фермато) сменилась речитативом (Самогонное озеро, II, 320).
Некоторые медицинские термины, семантика которых сложна для восприятия неподготовленного читателя, получают содержательное раскрытие с помощью лексических эквивалентов (однословных или выраженных словосочетанием). В качестве эквивалентов могут выступать общеупотребительные соответствия в пределах медицинской терминосистемы: Филипп Филиппович крикнул: — Трепан! Борменталь подал ему блестящий коловорот (Собачье сердце, II, 156); терминологические дублеты: Отныне загадочная функция гипофиза — мозгового придатка — разъяснена! (Собачье сердце, II, 164).
Иногда толкование терминологического слова дается более развернуто: Я тут же сообразил, в чем дело, и первый мой диагноз поставил совершенно правильно и, главное, одновременно с акушерками — они-то были опытны: «У девочки дифтерийный круп, горло уже забито пленками и скоро закроется наглухо...» (ЗЮВ. Стальное горло, I, 94); <...> грибок Ахорион Шенляйни... очень интересная болезнь. При заболевании им на гребне образуются маленькие пятна, похожие на плесень... (Роковые яйца, II, 74).
Объяснив тем или иным способом термин, автор в дальнейшем (в том же произведении) повторяет это слово уже как понятное. Так, например, в пьесе «Блаженство» М.А. Булгаков, сначала дает научное объяснение слова клептомания, ср.: Это... что означает... клептомания? — Болезненное влечение к воровству (Блаженство, III, 415) и определение, приводимое в БСЭ: «Клептомания (от греч. klépto — краду, похищаю и mania — безумие), неодолимое, периодически возникающее болезненное влечение к воровству. Симптом психического расстройства, относимого к импульсным влечениям»; затем поясняет его более образно: Клептомания — это вот что. Это когда в Блаженстве вдруг начинают пропадать одна за другой золотые вещи... Вот что такое клептомания! (Блаженство, III, 416), и после этого говорит в пьесе об этой болезни, уже не боясь, что читатель его не поймет: Вы понимаете, что такое наука — дактилоскопия? Ах, не дочитали? Вы только клептоманию выучили! (Блаженство, III, 417).
Порой термин и вовсе не нуждается в объяснении, достаточно поместить его в такое окружение, в такой контекст, чтобы читатель по самой форме слова, по его составу догадался о его значении: Через минуту я перебежал двор, где, как бес, летала и шаркала метель, прибежал к себе и, считая минуты, ухватился за книгу, перелистал ее, нашел рисунок, изображающий трахеотомию. На нем все было ясно и просто: горло раскрыто, нож вонзен в дыхательное горло (ЗЮВ. Стальное горло, I, 96). Благодаря контексту, можно догадаться, что трахеотомия — это операция на дыхательном горле, производимая при нарушениях дыхания. Или, В пятнах луны можно было свободно читать «Известия», за исключением шахматного отдела, набранного мелкой нонпарелью (Роковые яйца, I, 91). Слова набранный и мелкий позволяют нам понять, что речь идет о типографском шрифте маленького размера.
Способы раскрытия содержания терминов, используемые автором, могут быть различны. Функционирование термина с пояснением, описанием значения, с одной стороны, усиливает номинативную функцию, а с другой стороны, имеет стилистический эффект — подчеркнуто выражает принадлежность слова к иной сфере реального функционирования.
В приведенных примерах специальные слова, употребленные Булгаковым в рамках художественного текста, являются тематически обусловленными, функционально оправданными и стилистически уместными. Тематическая обусловленность проявляется в том, что терминологическая лексика вкраплена в «тематическую сетку» художественного текста (Арнольд И.В. 1971, 6—10). Функциональная оправданность подтверждается соответствием условиям и целям художественной коммуникации — передача некоторой специальной информации читателям, не имеющим специальных знаний, но заинтересованных в этой информации.
Но иногда автор использует стилистический потенциал терминологической лексики напрямую, не вводя специальные слова в иностилевое окружение, а создавая «текст в тексте» — отрывок иного функционального стиля, имитирующий иную сферу коммуникации. «В таком случае специальная лексика не является нормативно напряженной, будучи употребленной в «своем» типе дискурса, и не создает стилистического эффекта непосредственно» (Соболева Б.Ю. 1999, 21). Этот эффект возникает на стыке двух функционально-стилевых разновидностей:
Вот он — Додерляйн. «Оперативное акушерство». Я торопливо стал шелестеть глянцевитыми страничками:
«...поворот всегда представляет опасную для матери операцию...»
Холодок пополз у меня по спине. Вдоль позвоночника.
«...Главная опасность заключается в возможности самопроизвольного разрыва матки».
Само-про-из-воль-но-го...
«...Если акушер при введении руки в матку, вследствие недостатки простора или под влиянием сокращения стенок матки, встречает затруднения к тому, чтобы проникнуть к ножке, то он должен отказаться от дальнейших попыток к выполнению поворота...»
Хорошо. Если я сумею даже каким-нибудь чудом определить эти «затруднения» и откажусь от «дальнейших попыток», что, спрашивается, я буду делать с захлороформированной женщиной из деревни Дульцево?
Дальше:
«...Совершенно воспрещается пытаться проникнуть к ножкам вдоль спинки плода...»
Примем к сведению.
«...Захватывание верхней ножки следует считать ошибкой, так как при этом легко может получиться осевое перекручивание плода, которое может дать повод к тяжелому вколачиванию плода и, вследствие этого, к самым печальным последствиям...»
<...> пробегая черные строчки, я все время наталкивался на новые страшные вещи. Они били в глаза.
«...ввиду огромной опасности разрыва... внутренний и комбинированный повороты представляют операции, которые должны быть отнесены к опаснейшим для матери акушерским операциям...»
И в виде заключительного аккорда:
«...С каждым часом промедления возрастает опасность...» (ЗЮВ. Крещение поворотом, I, 87—88).
В приведенном примере базовым стилем служит стиль художественной литературы, в который встроена имитация документа — относящегося к научно-популярному стилю — учебника по «Оперативному акушерству». Стилистические особенности этого стиля отражены не только в употреблении специальной лексики (терминов анатомии и медицины), но и в особенностях синтаксиса (большое количество именных сочетаний). Прямое включение в художественный текст отрывка из учебника создает более точную и, соответственно, яркую картину ситуации, описанной в рассказе, психологическое состояние юного врача, впервые за свою Недолгую практику столкнувшегося с подобным случаем, а также позволяет читателю понять, что «все эти ученые слова ни к чему» в момент операции и «важно одно <...> чувство меры, без которого врач никуда не годится», в чем и убеждает нас автор дальнейшим описанием операции, которую провел герой рассказа.
В произведениях М. Булгакова происходит своеобразное органичное включение терминов в инородное для них стилевое окружение, в речь героев и автора художественных текстов. Органичность эта достигается, главным образом, за счет общепонятности используемых терминов. С другой стороны, не всегда закономерно оценивать уместность терминов в художественных произведениях на основании их общепонятности и доступности. Часто выразительность терминов зависит как раз от того, что их значение является узкоспециальным, «<...> сила стилистического эффекта обратно пропорциональна объему специальной сферы употребления термина, то есть, чем уже специальная сфера, тем сильнее будет стилистический эффект в литературно-художественном тексте» (Валдманис Я.К. 1982, 238).
Таким образом, в работе установлено, что терминологическая лексика, употребляется в прямом смысле в произведениях, связанных с профессиональной тематикой, не контрастирует с контекстом булгаковских произведений и не нарушает их нормы. Употребление терминов обусловливается темой, сюжетом, а часто и названием произведения (например, «Записки юного врача»). В масштабе всего произведения они создают эффект присутствия читателя и способствуют реалистичности повествования.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |