Диалог с Булгаковым в книге Стругацких начинается уже с эпиграфов. Как мы помним, «Мастер и Маргарита» открывается эпиграфом из «Фауста» И.В. Гете, в котором звучит тема неразрывной связи добра и зла, представляющих собой две стороны одной медали:
«...так кто ж ты, наконец?
— Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» [Булгаков 1999: 8].
По сути, весь роман М.А. Булгакова есть развернутое доказательство этой «теоремы»: дьявол у него не сеет зло, а вскрывает его, выступает в роли суда над ним, и тем самым объективно служит добру. В характерах и судьбах других главных героев мы также видим это переплетение темного и светлого начал, добра и зла. Идея, заданная в эпиграфе, определяет многие особенности художественной структуры булгаковского романа. Словом, эпиграф выражает специфику авторского мировидения, его ценностную концепцию.
В «Отягощенных злом...» два эпиграфа. Первый позволяет говорить скорее о полемическом восприятии Стругацкими философского опыта Булгакова. В нем не просто заданы темы добра и зла, света и тьмы, но актуализируется проблема неразличения этих понятий людьми, их вечного заблуждения. Именно этот аспект книги в итоге и становится в ней одним из важнейших, определяя ее трагическое звучание:
«Из десяти девять не знают отличия тьмы от света, истины от лжи, чести от бесчестия, свободы от рабства.
Такоже не знают и пользы своей.
Трифилий, раскольник»
[Стругацкие 2006: 7. В дальнейшем ссылки на данное издание романа будут даваться в тексте работы с указание цитируемой страницы.]
Второй эпиграф взят Стругацкими из Евангелия от Иоанна:
«Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо. Имя рабу было Малх» [7].
Здесь задана проблема, которая во многом определит ключевую сюжетную коллизию и нравственную основу романа «Отягощенные злом...»: можно ли с помощью насилия защитить истину? Над этим вопросом, как известно, размышлял и Булгаков. Как тут не вспомнить знаменитые слова профессора Преображенского: «Террором ничего поделать нельзя с животным, на какой бы ступени развития оно ни стояло. Это я утверждаю, утверждал и буду утверждать» [Булгаков 2000д: 302]. Однако к этой проблеме Булгаков возвращался не только в «Собачьем сердце», но и в «Белой гвардии», в «Днях Турбиных», «Беге», «Мастере и Маргарите». Братья Стругацкие в этом отношении — его наследники.
В эпиграфах романа «Отягощенные злом...» имплицитно проступает и еще один важный аспект нравственно-философской проблематики, причем он вновь связан с темой, являющейся сквозной как в творчестве Булгакова, так и Стругацких, — с темой истинного и мнимого ученичества, с вопросом о возможности (или невозможности) наследования учения. Во вступительной части к роману, названной «Необходимые пояснения», эти вопросы будут уже отчетливо сформулированы. Вводная глава носит характер комментария. В ней объясняется структура произведения, акцентируется ряд важных для его восприятия моментов. Глава написана от лица одного из героев-повествователей — Игоря Мытарина, который и дает эти «необходимые пояснения». Роман Стругацких, как и «Мастер и Маргарита», представляет собой «текст в тексте». Композиционная структура «Отягощенных злом...» основана на переплетении двух рукописей. Уже сам факт, что героем романа Стругацких оказывается книга (точнее, книги), побуждает читателя искать параллели в творчестве Булгакова.
«Две рукописи лежали передо мной, когда я принял решение писать эту книгу.
(...) Происхождение первой рукописи вполне банально. Это мои заметки, черновики, наброски, кое-какие цитаты, записки, главным образом дневникового характера, для отчет-экзамена по теме «Учитель двадцать первого века» [7—8].
В этой рукописи юный Игорь Мытарин рассказывает о своем учителе — Георгии Анатольевиче Носове (Г.А.) — и о драматичных событиях, происходивших в городе Ташлинске, где разворачивается действие романа. Мытарин искренне восхищался своим наставником, но был не в состоянии воспринять всю глубину его идей. Спустя годы, уже после того, как Г.А. не стало, к нему приходит решение написать книгу, чтобы вновь переосмыслить произошедшее. Но одновременно это и путь разрушения ложных представлений об Учителе, протест против мифологизации его фигуры:
«Сейчас, когда имя Георгия Анатольевича Носова всплыло из небытия, и даже не всплыло, а словно бы взорвалось вдруг, сделавшись в одночасье едва ли первым в списке носителей идей нашего века; когда вокруг этого имени пошли наворачивать небылицы люди, никогда не говорившие с Учителем и даже никогда не видевшие его; когда некоторые из его учеников принялись суетливо сооружать некий новейший миф вместо того, чтобы просто рассказать то, что было на самом деле, — сейчас полезность и своевременность моего решения представляются очевидными» [7].
Фактически в приведенном фрагменте определяется механизм мифотворчества, в поле которого попадают и конкретные личности, и их идеи, и литературные произведения. В контексте диалога с Булгаковым, начатым уже в эпиграфах к роману «Отягощенные злом...», эти суждения Мытарина можно воспринять как аллюзию, отсылающую к роману «Мастер и Маргарита» и, в частности, к известному высказыванию Иешуа о Левии Матвее, объявившем себя его учеником: «Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывает за мной» (Выделено мною. — З.Х.) [Булгаков 1999: 26]). Одновременно в словах Мытарина можно усмотреть и тревогу Стругацких по поводу посмертной судьбы Булгакова, «вокруг имени которого пошли наворачивать небылицы» люди, выдающие себя за почитателей его таланта и создающие «новейший миф».
О том, что отзвуки булгаковского «Мастера и Маргариты» ощущаются уже в первой вводной главе книги Стругацких, свидетельствуют и дальнейшие рассуждения Мытарина, где он вспоминает о себе, восторженном юнце, зеленом выпускнике Ташлинского лицея, вообразившем «будто он способен вычленить и сформулировать основные принципы работы своего учителя. (...) И самонадеянный юнец ходил за своим учителем, иногда с другими лицеистами (которых учитель отбирал по каким-то одному ему понятным соображениям), иногда же сопровождал учителя один. Он внимательно слушал, запоминал, записывал, делал для себя какие-то выводы (...), пламенел какими-то чувствами (...)» [8]. Приведенная цитата, а именно то, как в ней преподносится ситуация учитель-ученик (точнее, ученики) позволяет ощутить здесь уже не только булгаковский подтекст, отсылающий к главам об Иешуа и Левии Матвее, но и подтекст собственно евангельский. Сама фамилия героя Стругацких — Мытарин — служит подтверждением правомерности подобных аллюзий: ведь именно мытарем, сборщиком податей, был до встречи с Иисусом Левий Матфей, так же, как и булгаковский Левий, до его встречи с Иешуа.
Вторая рукопись, с которой решил познакомить читателя Игорь Мытарин, носила иной характер. Во вступительной главе «Необходимые пояснения» по этому поводу читаем:
«Происхождение второй рукописи загадочно — столь же загадочно, как и ее содержание» [9].
При этом в «Необходимых пояснениях» подчеркивается, что существует связь между дневниковыми записями Мытарина, представленными как заметки очевидца, и этим «загадочным» текстом. В чем именно заключается их близость, герой так и не понял, но во введении дается подсказка, в каком направлении читателю следует размышлять, чтобы найти ответ на данный вопрос. Мытарин вспоминает слова Георгия Анатольевича о том, что эта загадочная рукопись способна вывести его «из плоскости обыденных размышлений» [9]. Действительно, как уже отмечалось нами выше, в романе «Отягощенные злом...» Стругацкие, идя путем автора «Мастера и Маргариты», стремятся соотнести злобу дня с вечными проблемами, то есть «выйти из плоскости обыденных размышлений».
Рукопись имеет странное двусмысленное название «03», причем до конца остается неясным, что оно означает. «И тогда показалось мне, — рассуждает герой, — что «03» — это, скорее всего, аббревиатура: Отягощение Злом или Отягощенные Злом, — так свою рукопись назвал неведомый автор. (С тем же успехом, впрочем, можно допустить и то, что 03 — не буквы, а все-таки цифры. Тогда рукопись называется «ноль-три», а это телефон «Скорой помощи», — и странное название вдруг обретает особый и даже зловещий смысл)» [9].
Таким образом, заглавия всего романа «Отягощенные Злом...»1 и его части — «03» — почти дублируют друг друга. Тем самым подчеркивается значимость этой таинственной рукописи, выполняющей в книге Стругацких фактически ту же функцию, что и роман Мастера в итоговом произведении Булгакова: это его квинтэссенция, его философский стержень. Зло в данном контексте воспринимается как бремя («Отягощенные...»), которое вечно тяготеет над людьми. Но цифры 03 — телефон скорой помощи — не только вводят мотив болезни, страдания, смерти, но и надежды, ведь коль скоро это «помощь», то значит, есть и надежда на выздоровление, на освобождение от бремени зла.
Автором рукописи «03» герой считает Сергея Манохина, астронома, доктора физико-математических наук, жившего в конце XX века. В этой части романа рассказывается о Демиурге, некоем сверхсуществе, посетившем Землю в конце 80-х годов XX века. Эпиграф на внутренней стороне папки, в которой хранилась рукопись, гласил: «...у гностиков ДЕМИУРГ — творческое начало, производящее материю, отягощенную злом» [9]. В комментариях В. Курильского отмечено, что Стругацкие в данном случае процитировали статью Е. Мелетинского «Демиург» из энциклопедии «Мифы народов мира» [Стругацкие 2006: 663]. В связи с этим отметим, что Стругацкие и в работе с источниками используют опыт Булгакова. Исследователи его творчества, опираясь на выписки, сохранившиеся в архиве писателя, отмечали, что одним из важнейших исторических источников «Мастера и Маргариты» была энциклопедия Брокгауза — Ефрона, из статей которой «Легион», «Когорта», «Центурион», «Чародейство», «Бог», «Никодимово евангелие», «Турма», «Шабаш ведьм», «Аква Тофана», «Алхимия», «Пилат» и др. писатель почерпнул множество сведений для своего романа [см. об этом, в частности: Соколов 1991: 97].
По поводу рукописи «03» Игорь Мытарин в своих «Необходимых пояснениях» дает следующие комментарии будущему читателю:
«Читатель должен иметь ввиду, что в рукописи «03» элементы гротесковой фантастики затейливо переплетены с совершенно реальными людьми и обстоятельствами» [10].
Подобная характеристика вновь заставляет вспомнить «закатный» роман Булгакова, в котором «элементы гротесковой фантастики» тоже «затейливо переплетены с совершенно реальными людьми и обстоятельствами»2. В романе Стругацких мы встречаем и прямое указание на параллель с «Мастером и Маргаритой». Так, представляя Демиурга в вводной главе, Мытарин говорит: «Ни у кого не вызовет сомнения, скажем, что Демиург — фигура совершенно фантастическая (наподобие булгаковского Воланда)...» [10]. Эта лаконичная характеристика, как само собой разумеющееся, предполагает, что книга Булгакова всем хорошо известна, а потому достаточно намека, чтобы читателю стало ясно, с кем он имеет дело.
В дальнейшем мы узнаем, что у Стругацких Демиург является своего рода богом, потерявшим надежду лично исправить мир и ищущим себе достойного помощника. Спутником Демиурга оказывается неопрятный толстячок Агасфер Лукич, якобы, страховой агент. На самом деле он занимается скупкой душ в обмен на выполнение желаний продающих. Контракт о покупке души Агасфер Лукич кладет в пышущие адским пламенем недра своего бездонного портфеля. По мере развития действия выясняется, что Агасфер Лукич сочетает в себе черты вечного жида Агасфера и апостола Иоанна. О его бесконечной жизни читателям также рассказано в манохинских главах. В конце рукописи «03» мы узнаем, что Демиург находит себе помощника, каковым и становится Г.А. Носов, загадочным образом перенесшийся от момента трагедии в Ташлинске, по крайней мере, на сорок лет назад.
Итак, с самого начала становится очевидным, что своеобразным претекстом «Отягощенных злом...» является последний и главный роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Об этом свидетельствует общий комплекс тем, специфика героев, сюжетных ситуаций, композиционные особенности. Но одновременно уже заголовочный комплекс романа Стругацких указывает на то, что в диалог вовлекаются и другие булгаковские произведения.
В дальнейшем мы обратимся к более детальному изучению художественной структуры «Отягощенных злом...», так как считаем, что именно через специфику структуры наиболее ярко обнаруживает себя авторская концепция, а также прослеживается преемственная связь романов Стругацких и Булгакова.
Примечания
1. Полное название романа Стругацких «Отягощенные злом, или Сорок лет спустя», как считает автор комментария В. Курильский, дано по аналогии с заглавиями романов мушкетерского цикла А. Дюма (см.: Стругацкие 2006: 663). Любопытно, что аналогии с А. Дюма, правда, с его романом «Граф Монте-Кристо», исследователи находят и в «Мастере и Маргарите» М. Булгакова (см: Хилькевич Е. Опыты литературного анализа романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»)
2. Что касается «реальных людей» (в прямом смысле этих слов), то у Булгакова они присутствуют в основном как прототипы, которые, если не считать фантастических персонажей, имеются едва ли не у всех героев его произведений, а в «Отягощенных злом» даже в абсолютно гротескных, абсурдно-фантастических ситуациях могут действительно «присутствовать» реально существующие люди, в том числе и писатели, критики, артисты (Илья Варшавский, Юрий Герман, Виктор Шкловский, Евгений Леонов и т. д.), становясь, таким образом, соучастниками происходящего.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |