Заключение

Анализ элементов антиутопии в драматургии М. Булгакова 1920—30-х годов, предложенный в этой диссертации, показывает, что проблема антиутопизма оказывается предельно значимыми для художественного мира писателя, и антиутопический код является важной смыслообразующей доминантой всего творчества писателя, основой художественного мировосприятия.

Нельзя не согласиться с точкой зрения И. Ерыкаловой: «В сущности, пьесы Булгакова, выстроенные в хронологической последовательности событий, создают целостную драму современной ему действительности: «Дни Турбиных», «Бег», «Багровый остров», «Зойкина квартира», «Иван Васильевич», «Адам и Ева», «Блаженство», «Ричард I»... Вероятно, творчество М.А. Булгакова следует также представляется себе и изучать как единый текст»¹.

Пьеса «Зойкина квартира» представляет собой первое произведение Булгакова, в котором впервые обнаруживается антиутопический код, расширяется диапазон культурно-исторических смыслов. В ней впервые возникает образ Антидома после того, как были разрушены интимность и покой Дома Турбиных и сняты их «кремовые шторы». Разрушение Дома обретает важный смысл для возникновения булгаковской антиутопии, представляет собой фундамент возникновения антиутопического пространства.

После разрушения Дома Турбиных и Зойкиной квартиры, герои Булгакова ищут другое, альтернативное антиутопическому, пространство, и их стремления практически осуществляются в пьесе «Бег». Герои «Бега» видят восемь снов, и каждый сон является мечтой, в которой герои стремятся найти утопическое пространство, в котором есть возможность переиграть жизнь, изменить ее катастрофический ход. Однако их бег в иллюзии претерпевают полный крах, ибо, по Булгакову, нельзя убежать из антиутопического мира. В результате, новая жизнь в антиутопии продолжается в драматургии Булгакова 1930-х годов.

Пьеса «Адам и Ева» является началом нового этапа антиутопического проекта. В этой пьесе писатель показывает процесс становления реального антиутопического общества, которым правит Адам, «первый человек». Следует отметить тот факт, что «катастрофа» как импульс реализации антиутопического общества, и «идея» как основа этого общества, играют важную роль в булгаковском антиутопическом мире.

Пьеса «Блаженство» представляет собой последний этап, своеобразный итог всей булгаковской антиутопии, которая берет начало с пьес «Зойкина квартира», «Бег» и «Адам и Ева». В пьесе «Блаженство» обнаруживается расширение антиутопизма Булгакова: тотальное ощущение антиутопизма затрагивает не только микрокосм внутреннего мира героев, но и макрокосм всего окружающего мира, поэтому возникает ощущение, что булгаковские герои не могут убежать из антиутопического мира. Булгаков проецирует свой антиутопический мир не только на современное ему общество, но и на общество будущего.

Анализ булгаковской драматургии 1920—30-х годов позволил сделать вывод о том, что антиутопия в какой-то степени становится в это время доминантным жанром самосознания эпохи, репрезентативным для концептуального освещения литературной эпохи. Антиутопия становится своеобразным жанром, позволяющим «узнать реальность». Поэтому принципиально значимым становится то, что семантическая многоплановость, выразительная энергия стиля антиутопии дали Булгакову возможность продемонстрировать многослойность исторической эпохи.

Если для драматургии Булгакова признаки жанра антиутопии являются характерными, почти доминантными, то в романе «Мастер и Маргарита» элементы антиутопии имеют факультативный статус, не определяющий существо жанра этого произведения, но достаточно значимый для его архитектоники, для его философского звучания, что может стать предметом дальнейшего исследования.

Примечания

1. И. Ерыкалова. Фантастика Булгакова. С. 256—257.