Заключение

В этой работе была представлена попытка расширить теоретическое представление о творческих возможностях писателя в связи с пониманием термина «диалога» в различных литературоведческих и лингвистических концепциях. Но главным предметом научного интереса в работе стало выявление формально-содержательной многогранности диалога в его жанрово-родовой специфике как одной из проблем литературной науки. При всей научно-теоретической пестроте и концептуальной многозначности понятийная сущность диалога в литературоведении определяется как высший личностный и духовно-ориентированный уровень общения.

Эпицентром подобного широкого понимания диалога является новая постановка проблемы языка, возможности поэтического языка в современной науке и признание «особости» литературы.

Универсальное понятие «диалога» в литературоведении, в отличие от лингвистики, начиная с работ М.М. Бахтина, раскрывается в связи с характерностью носителя речи, то есть «говорящего человека», слова которого и образуют литературный текст произведения. Поэтому различные формы высказываний — повествование автора или рассказчика, диалог и монолог персонажей, речь лирического героя — становятся существенными понятиями для деления литературы на роды. Хотя в современной поэтике «эпическое», «драматическое» и «лирическое» считаются лишь универсальными «началами», выступающими всегда в комплексе и присутствующими в любом жанре, «родовые» признаки, речевые характеристики эпического и драматического текста являются актуальной проблематикой современного литературоведения.

На основании проведенного исследования в области художественного диалога в эпическом и драматическом произведении можно сделать следующие выводы:

1. Основная черта диалогической речи героев в эпическом произведении (речь идет об эпической прозе Нового времени) заключается в раскрытии индивидуально-психологического склада личности человека и специфического характера конфликта между персонажами.

2. В связи с законом театра («театральность») драматический диалог имеет несколько отличительных черт: 1) двойной речевой акт — диалог состоится как между драматургом и режиссером, так и между действующими лицами; 2) двойная адресация — диалогическое общение персонажей как друг с другом, так и со зрителями; 3) «неличный» характер, отсутствие биографического «Я», то есть внутри говорящего «Я» существует единый голос субъекта и автора-драматурга; 4) «взаимосубъективный» характер, так как в драме большую роль играет сфера слушающего «Ты»; отсюда 5) большое значение диалогического отношения между «Я» и «Ты».

Диалог в драме — это не просто область речевого общения, коммуникации действующих лиц, но и их социально-нравственное и субъективно-эмоциональное поведение. Таким образом, в драматическом произведении различные высказывания персонажей в своей целостности выявляют идейно-эмоциональное отношение автора к окружающей действительности. В этом смысле драматический диалог следует изучать в более широком смысле — как форму мышления.

Научная самостоятельность работы состоит в том, что здесь были обозначены новые подходы в исследовании выбранного материала на основе уже существующих, и утвердившихся в литературоведении концепций диалога и его классификаций. В связи с чем мы стремились обосновать необходимость разграничения основных элементов диалога как межличностного общения: 1) слово — его духовная потенциальность как первоисточник диалога (понимание М.М. Бахтина); 2) личность — ее рождение в процессе диалога. То есть более широкое понимание диалога как почвы, формирующей личность через ее взаимоотношение с другой-другими личностями, ведет к возникновению нового уровня диалога (диалог → личность → диалог); 3) любовь — под любовью подразумевается универсальный моральный код духовного возрождения и одухотворения личности как условия подлинной и полной диалогизации общения. Таким образом, понятия «диалога» и «любви» переплетены и взаимодополняемы своими личностными и духовными ориентациями. В этом отношении правомерно сказать, что любовь является первоосновой диалогического начала.

Исходя из разных теоретических концепций диалога в работе проведен текстовой анализ булгаковских произведений, созданных им в 20—30-е годы XX века: романа «Белая гвардия», пьес «Дни Турбиных», «Бег» и романа «Мастер и Маргарита» — через которые мы пришли к следующему выводу:

1. В романе «Белая гвардия» словесный образ Повествователя и его речевое общение с героями раскрывают диалогичный мир (Дом) и монологичный мир (Город). Через художественное пространство проходят две оси координат времени: горизонтальная (ось истории) и вертикальная (ось вечности). В таком случае для Города характерна горизонтальная ось времени, лишенная соотношения с божественным промыслом, который задает смысл и цель историческому процессу. А для Дома — вертикальная ось времени, и потому, двигаясь ввысь, она сохраняет надежду на будущее. При этом источником внутреннего «двигателя» Дома и формой существования духовного мира Дома является «диалог» в его гуманитарно-эстетическом смысле.

2. В пьесе «Дни Турбиных» функция драматического диалога расширяется: цепь диалогов способна создать не только основу текста, но и «внутреннее» общение действующих лиц. Благодаря чему «тема жизни» в булгаковской драматургии достигла нового художественного уровня. Пьеса Булгакова характеризуется «сценами гармонии», в которых все герои оказываются внутренне едиными и цельными. Гармоническое начало булгаковской драматургии возможно благодаря особому строю диалога. Одним словом, писатель изобразил движение души своих героев, заполненных личностным потенциалом человека, через теплое семейное диалогическое общение. Дело в том, что пьеса «Дни Турбиных» построена по законам структуры не драматургии, а эпоса, вернее, романа. В данном случае речь идет не о понимании тех или иных законов жанра, а о природных особенностях авторского мироощущения.

3. В пьесе «Бег» жанровая характеристика «сна» является важнейшей приметой и событийного, и диалогического ряда булгаковского текста. То есть сон в «Беге» является жанрово-поэтической формой и сюжетно-тематической доминантой для «коммуникации» между посюсторонней и потусторонней реальностью, между временем и вечностью. При этом диалоги булгаковских героев характеризуются «сочетанием несочетаемых реплик». И это раскрывает раздвоение мира при видимости единств, достигает высокохудожественной эмоционально-эстетической «нереальной реальности», а также выявляет трагическую безысходность главного героя, Хлудова.

4. Карнавальные образы и мотивы, в частности их ориентация на апокалипсическое мировоззрение рубежа XIX—XX вв., являются важнейшим предметом пристального интереса, что прямо повлияло на создание не только драматургии, но и романа писателя. В этой связи в романе «Мастер и Маргарита» философско-эстетическое и художественное мировоззрение писателя отчетливо выражается в рамках «диалога» героев, который, по всей видимости, является художественным приемом раскрытия трагической и комической ситуации, и, что особенно важно, наиболее приемлемой и продуктивной, создающей внутренний источник развития, формой существования духовного мира.

Предлагаемая работа представляет собой попытку обратиться к мало изученным в теории литературы граням художественного творчества М. Булгакова — категориям диалога в их личностной характеристике. Кроме того, мы попытались расширить теоретическое представление о межродовой специфике творчества Булгакова на примере отдельных произведений, созданных им на протяжении двух десятилетий (20—30-е гг. XX в.).

Все это дает возможность говорить о том, что «слово», «личность» и «любовь» как духовно-нравственное начало являются художественными доминантами творчества Булгакова, которые нашли свое воплощение в форме диалога между персонажами, между автором и героем, между героем и миром культуры, истории. Булгаков в своих произведениях так или иначе утверждает, что спасение человека возможно лишь с помощью абсолютного воплощения любви через союз человеческого и духовного, скрепленного в поэтической значимости слова.

Следует отметить, что обилие написанного о «диалоге» и концепции «диалогичности», разработанных Бахтиным, в современном литературоведении является чем-то избыточным и, скорее, актом подражания, нежели актом обогащения. Тем не менее мы попытались не только продолжить бахтинскую мысль, но и раскрыть «духовное» качество диалога главным образом с точки зрения христианского понимания. На наш взгляд, духовно-философское начало диалога является важнейшим принципом проникновения в творчество Булгакова, в котором в большей степени делается акцент на изображении личности героя, и в художественно-философское сознание самого писателя.

Мы уверены, что дальнейшее изучение индивидуальной специфики творчества М. Булгакова необходимо продолжить не только в эстетическом, но и в духовно-эмоциональном аспекте, утверждающем общечеловеческие ценности — добро и любовь как субстанциально значимые величины человеческого бытия.