Писатель и самоубийство России

Что такое — отправить молодого самоубийцу в ад? Для беса — рядовая практика. Постепенно у инфернального мира родились относительно талантливого парня планы посерьезнее. Он должен был участвовать в убийстве или самоубийстве, не отдельных людей, а целой страны. Православной России! И дело, конечно, не в том, что крупные политики Некрасов и Терещенко, генералы Алексеев и Рузский — все они были масоны — в 1916 году собирались на квартире Горького и составляли «морской план» дворцового переворота. У писателя были дела помасштабнее...

Духовная болезнь молодого Горького ушла вглубь, но не исчезла. В петербургские годы стремительного восхождения к славе недуг возобновился в очередной раз. Медицинский диагноз был точен: раздвоение личности. Именно тогда Горький диктовал, а Пешков послушно записывал: «Суть в том, что я искреннейшее, непоколебимо ненавижу правду, которая на 90 процентов есть мерзость и ложь. Я знаю, что 150-миллионной массе русского народа эта правда вредна и что людям необходима другая правда... Люди мне противны...» (Цит. по: [53, с. 392]).

Постепенно у Горького вызрела идея оккультного воздействия на общество с помощью создания специфических произведений со специфическими героями. Написанное на бумаге должно было действенно влиять на происходящее. В рамках этой БУМАГИИ можно рассматривать создание соцреализма и творческого союза писателей. Даже свое участие в выпуске Большой Советской Энциклопедии Алексей Максимович рассматривал, кажется, именно под таким, специфическим, углом зрения. Писатель «утверждал, что, когда энциклопедия выйдет в свет и ее прочтут, войны на земле прекратятся навсегда. Интересно, что точно такую же, по сути, бредовую идею приблизительно в то же время высказывал Герберт Уэллс, который участвовал в издании Британской Энциклопедии». [9, с. 285].

Итак, оккультное воздействие литературы. «Здесь он реализовал намеченную еще в 1912 г. совместно с Оствальдом, Р. Демелем и Э. Синклером идею о создании всемирного мозга, который тогда представлялся как Интернациональная Лига ученых, потом была реализована как Лига Наций, а в советское время как Союз писателей, Академия Наук и др...

В 1924 г. Горький в «Рассказе об одном романе» показывает, как много вреда может причинить плохой и безответственный писатель Фомин, автор неоконченного романа и недописанного героя. Несчастный недоделанный герой жалуется на своего автора: «Они думают, что образ, созданный ими, закреплен только на бумаге и этим все кончено, но ведь на бумаге остается только рисунок образа, а сам он исходит в мир и существует, как я, вы, как психофизическая эманация, результат распада атомов и нервов, нечто более реальное, чем эфир...»». [27, с. 85].

Горький знаком был с работой Флоренского начала 1909 года «Общечеловеческие корни идеализма»: «Чем напряженнее желание, чем непосредственнее сознание, чем ближе друг к другу мысль, слово и дело. В экстазе магического творчества, в упоении миротворческою властью нет границы между ними. Одно есть другое. Огненной лавой течет из уст заклинание и, ударяясь, о вещи, плавит их и отливает в новые формы, Даваемые кудесником. Активность художника — это нечто совсем, совсем иное, нежели обычное, пассивное восприятие мира... Слово мага — это не есть «только слово», «дым и звук пустой»... Нет! Оно державно и мощно»¹.

Горький вполне согласен: «Художник не ищет истины, он создает ее». Так из фантазии писателя и вырвался нарочито-революционный Буревестник. Исследователь М. Дунаев обращал внимание на такую особенность Буревестника: на его сопоставление с «чутким демоном». Сознавал ли сам Горький это точное религиозное определение революционного начала?» Да, птица носится над бушующим морем жизни как дух злобы поднебесной. Она — не предвестник. Она — образ поэтической фантазии, стремящейся к созданию будущего.

Англичанин Ките как-то написал о поэте:

Всей тяжести земной наперекор
Душа летает на крыле ужасном,
И с будущим ведет, ей неподвластным,
Таинственный, запретный разговор.

Напомним, как Цвейг писал о демоне: «он вселяется в людей, не способных своевременно усмирить его, возбуждает в демонических натурах грозное беспокойство, непреодолимой силой вырывает кормило воли из их рук: безвольно скитаются он и по бурному морю, гонимые демоном к подводным скалам своей судьбы». Из уст раздается то, что назревает в душе: «буря, скоро грянет буря!» Это внутреннее состояние проецируется, как заклинание, на всю жизнь вокруг. И вот нечто — внутри утихает, а кругом — начинает волноваться. Сам одержимый автор оказывается Буревестником. Предвестником революции.

Впрочем, романтизировать летающую тварь не ново. Необычной оказалась романтизация босячества. Чтобы оценить всю меру этой странности, надо понять, что в наши дни (если очистить этого персонажа от литературного грима) к понятию босяк ближе всего — бомж. Опухший от пьянства и побоев дурно пахнущий человек. Как правило, он уже окончательно и бесповоротно переродился. И это — герой? И это герои?

Почему он выбрал их? Ощущал в них что-то родное? «...Среди грузчиков, босяков, жуликов, я чувствовал себя куском железа, сунутым в раскаленные угли, — каждый день насыщал меня множеством острых, жгучих впечатлений. Там передо мною вихрем кружились люди оголенно жадные, люди грубых инстинктов, — мне нравилась их злоба на жизнь, нравилось насмешливо враждебное отношение ко всему в мире и беззаботное к самим себе. Все, что я непосредственно пережил, тянуло меня к этим людям, вызывая желание погрузиться в их едкую среду».

В духовном плане человек либо возрастает, либо опускается. Так что опустившиеся люди — понятие духовное. Мережковский так оценил суть выбора этих необычных героев: «Последняя же сущность босячества — антихристианство, пока еще тоже старое, слепое, темное, — религия человечества, только человечества без Бога, — но с возможностью путей к новому, зрячему, сознательному антихристианству — к религии человекобожия»². Все так. Опустившийся босяк — анчутка беспятый. Человек деградирует «во образ» отпавших бесов. (Хотя, в отличие от бесплотных тварей, имеет возможность покаяния).

Кстати, вырожденец и деградант не обязательно должен одеваться как Сатин. Он/она вполне может носить костюмы из английской шерсти или дорогие камеи. И заниматься не мошенничеством на Хитровом рынке, а литературным творчеством. В данном случае, буквально оккультным внушением миллионам читателей и почитателей того выдуманного факта, что живут они в совершенно ужасной стране. Из этого и следовали заклинания бури.

Между прочим, бывший друг Горького Андреев прямо писал о его роли в разрушении России: «Такой обвинительный акт, убийственный, неопровержимый, можно составить, проследив с первого номера «Новую жизнь» (издавалась Горьким в 1917—1918 годах — Ю.В.), — но разве я возьмусь за этот труд? И кто возьмется? [...] Но неужели Горький так и уйдет ненаказанным, неузнанным, неразоблаченным, «уважаемым»?». [3—2, с. 309—310].