Удар за ударом. За смертью малолетнего сына последовала слепота. Врубель говорил, что ему явился «серафим» и острым ножом выколол глаза. Что за жестокий ангел?!
...В начале 60-х годов прошлого века в Киеве произошла катастрофа, о которой советские газеты, естественно, не писали... О том страшном, сошедшем с горы селе ходили только слухи. Говорили, будто ожил кошмар Бабьего Яра. Жидкая грязь из гигантского оврага, набитого во время войны трупами евреев, пленных, раненых, душевнобольных, вырвалась наружу и лавиной обрушилась на Лукьяновку. Ветхие домишки поток разносил в прах, серьезно пострадали даже капитальные строения.
Находившуюся в том районе Кирилловскую церковь, шедевр XII века, на многие годы закрыли для посещений. Кстати, в 1880-е годы для росписи ее стен и реставрации иконостаса был приглашен недавний выпускник Петербургской Академии художеств Михаил Александрович Врубель.
Вы помните эти расширенные в немом отчаянии огромные глаза Богородицы, написанной тогда Врубелем? Глаза, наполненные таким страданием, забыть нельзя... Какая-то непонятная и странная связь сложилась: Бабий Яр — Лукьяновка — человеческие жертвы — трагические глаза, написанные знаменитым живописцем...
«Демон поверженный» распростерт среди холодных и мертвых скал. Кажется, жива лишь его безмерная гордыня... С тех пор, как художник написал эту картину, Демон навсегда появился в его жизни. Появился? Как это понимать? Как образ начавшей прогрессировать психической болезни? Или как вторжение незримого, но вполне личностного начала?
...Вошел Врубель. Сегодня он в одежде Садко. (Сшита по его эскизу). А вчера — удивил. Вместо галстука повязал черный чулок XVII века. Женский, кружевной. Привез его из Венеции.
Первые серьезные симптомы болезни обнаружились у него весной 1902 года. Сразу после работы над «Демоном поверженным». Живое лицо демона стало являться художнику во сне. Врубель вступал в разговоры с инфернальным посетителем... Михаил Александрович переписывал это полотно прямо на выставке, и публика могла видеть, с каким мученьем на лице он приступал к работе. Порой он замирал и уже наяву беседовал с кем-то невидимым для остальных. Темы всегда предлагал демон.
Врубель говорил, что демон являлся ему в «туманном» облике, восхищался «глазами, полными печали», сожалел о невозможности подробно рассмотреть его черты, фигуру и одежду1.
Узнав о некоторых аномалиях в поведении Врубеля (рассказывал друзьям о смерти здравствующего отца и принимал пожертвования по этому поводу), профессор Сикорский спросил его близких знакомых:
— А не замечали ль вы раньше какие-нибудь странности в его поступках?
Услышав о нарочно раскрашенном зеленой краской носе и о его объяснении такого необычного поступка, психиатр задумался, а потом сказал:
— Да. Это весьма опасные признаки надвигающегося на вашего товарища безумия...»
Илья Глазунов вспоминает, как познакомился с росписями Врубеля в киевском Кирилловом монастыре. В то, советское, время там была психиатрическая лечебница.
«Вышедший к нам пожилой и усталый врач-психиатр сказал, что сегодня не сможет показать нам росписи Врубеля.
— Приходите завтра, после обеда, когда у наших будет «мертвый час».
— А почему сегодня нельзя?..
Врач посмотрел на нас недовольно:
— Дело в том, что сегодня я не смогу удержать наших больных, не пустить их вместе с вами, а почему-то от Врубеля они приходят в неописуемое возбуждение...»
Есть такое понятие: индуцированный психоз. Состояние художника передается и через его произведения.
Прежде живописец спорил: его Демон это вовсе не дьявол. Но позже Врубель стал и сам относиться к нему, как к началу не только сугубо личностному, но и опасному. «Глаза, полные печали», перестали обманывать художника. Он начинал понимать то, о чем написал его современник Н. Минский:
...Мои демон страшен тем, что пламенной печати
Злорадства и вражды не выжжено на нем,
Что небу он не шлет угрозы и проклятий
И не глумится над добром.
Мой демон страшен тем, что, правду отрицая,
Он высшей правды ждет страстней, чем серафим.
Мой демон страшен тем, что, душу искушая.
Уму он кажется святым.
Приветна речь его, и кроток взор лучистый,
Его хулы звучат печалью неземной.
Когда ж его прогнать хочу молитвой чистой,
Он вместе молится со мной...
Автопортрет. Врубеля
Примечания
1. Как они хотели — рассмотреть! Л. Андреев писал, что когда учился в гимназии, «фантазировал... бесконечно. Был у меня огромный альбом «рож», штук 300, и года два или три я провел в мучительных поисках «Демона». (Русская литература XX века / под ред. С.А. Венгерова. М., 1914—1916, с. 244).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |