Предисловие публикатора

В мае 1933 года Булгаков заключил договор с Ленинградским мюзик-холлом на «эксцентрическую трехактную пьесу», которая впоследствии была названа «Блаженством». Хотя первые наброски для пьесы сделаны драматургом в мае 1933 года, задумана она была значительно раньше, очевидно, не позднее 1929 г., поскольку и в письме Правительству от 28 марта 1930 г. она упоминается («И лично я, своими руками, бросил в печку... черновик комедии...»), и в письме к В.В. Вересаеву от 26 апреля 1934 г. о ней говорится («...закончил, наконец, пьесу, которую задумал давным-давно...»). Но более важное свидетельство — это запись самим автором даты написания пьесы: последняя редакция датирована 1929—1934 гг.

Сохранились первые заметки для пьесы, датированные 26 мая 1933 г. Приводим их полностью.

«Комедия в трех актах.

Елисейские поля. Елизиум. Золотой век. Аврора. Диана. Вера. Луна.

ВОР. Идет.

ЖЕНИХ. Здравствуйте.

ВОР. Бонжур. (Пауза). Что скажете, отец? (Пауза). Может, что новенькое есть?

ЖЕНИХ. У меня сегодня пропал мой портсигар.

ВОР. Запирать надо вещи. (Смотрит в окно). Аэроплан полетел. Наверное в Индию. Летают, летают целый день. (Раздраженно.) А то вот не запирают вещей, людей в грех вводите. А их потом по МУРАМ таскают.

ЖЕНИХ. Ничего не понимаю.

ВОР. Где вам понять! Нет, он не в Индию, он из Индии. Да, скучновато.

Дрянной пассаж. Я не агент, ты не вор. Халтурный человечишко».

Вплотную к написанию текста комедии Булгаков приступил в декабре 1933 г., о чем есть авторская помета. Первая редакция была завершена 28 марта 1934 г., вторая — через две недели, и третья — 23 апреля того же года.

О ходе работы над комедией можно судить по кратким дневниковым записям Е.С. Булгаковой и сообщениям самого автора, отраженным в его письмах. 14 марта 1934 г. Булгаков, подробно описывая свою жизнь П.С. Попову (другу и биографу), мимоходом сообщает: «...время от времени мажу, сценку за сценкой, комедию». Е.С. Булгакова 27 марта 1934 г. также вскользь упомянула, что «...Михаил Афанасьевич работал над новой комедией». Эта запись фиксировала окончание работы над первой редакцией. Отражено в дневнике и завершение второй редакции комедии. В апреле Е.С. Булгакова записала: «Вчера М.А. закончил комедию «Блаженство», на которую заключил договор с Сатирой. Вчера же была у нас читка, не для театра еще, а для своих. Были: Коля Лямин, Патя Попов, который приехал на три дня из Ясной Поляны, Сергей Ермолинский [все — близкие друзья Булгакова — В.Л.] и Барнет [Барнет Б.В. — кинорежиссер и актер — В.Л.]. Комедия им понравилась. На следующий день Е.С. Булгакова пометила: «М.А. правит «Блаженство», диктует мне». 25 апреля, по завершении работы над третьей редакцией, состоялось представление комедии руководству театра Сатиры. Это событие также нашло отражение в дневнике Е.С. Булгаковой: «М.А. Читал в Сатире «Блаженство». Чтение прошло вяло. Просят переделок. Картины «в будущем» никому не понравились. Вчера у нас ужинали Горчаков, Никитин, Вас. Мих., Калинкин (директор), Поль, Кара-Дмитриев и Милютина [Горчаков Н.М. в то время директор театра Сатиры, В.М. Никитин — администратор МХАТа, остальные — актеры театра Сатиры — В.Л.]. Встретил их М.А. лежа в постели, у него была дикая головная боль. Но потом он ожил и встал к ужину. Вечер прошел приятно. Все они насели на М.А. с просьбой переделок, согласны на длительный срок, скажем, на четыре месяца... Им грезится какая-то смешная пьеса с Иваном Грозным, с усечением будущего. Они считают, что это уже есть, как зерно, в пьесе, в первом появлении Ивана Грозного».

Более подробно о ситуации с комедией Булгаков написал на следующий день Вересаеву: «Все дни, за редкими исключениями, репетирую, а по вечерам и ночам, диктуя, закончил, наконец, пьесу, которую задумал давным-давно. Мечтал — допишу, сдам в театр Сатиры, с которым у меня договор, в ту же минуту о пьесе забуду и начну писать сценарий по «Мертвым душам». Но не вышло так, как я думал.

Прочитал я в Сатире пьесу, говорят, что начало и конец хорошие, но середина пьесы совершенно куда-то не туда. Таким образом, вместо того, чтобы забыть, лежу с невралгией и думаю о том, какой я, к лешему, драматург! В голове совершеннейший салат оливье: тут уже Чичиков лезет, а тут эта комедия. Бросить это дело нельзя: очень душевно отнеслись ко мне в Сатире. А поправлять все равно, что новую пьесу писать. Таким образом, не видится ни конца, ни края. А между тем и конец, и край этот надо найти».

То же самое Булгаков писал через два дня и П.С. Попову, но более свободно и размашисто. «Все единодушно вцепились и влюбились в Ивана Грозного. Очевидно, я что-то совсем не то сочинил... Я чувствую себя отвратительно в смысле здоровья. Переутомлен окончательно. К 1 августа надо во что бы то ни стало ликвидировать всякую работу и сделать антракт до конца сентября, иначе совершенно ясно, что следующий сезон я уже не в состоянии буду тянуть. Я подал прошение о разрешении мне заграничной поездки на август—сентябрь... Ах, если б осуществилось!»

Но в поездке за границу Булгакову в очередной раз отказали, что привело его в состояние, близкое к шоковому. На несколько месяцев он был выбит из колеи. К работе над комедией он вернулся лишь глубокой осенью, но это уже была новая пьеса и имела она новое название — «Иван Васильевич».

Писатель искренне жалел, что режиссеры и актеры не приняли сцены в «Блаженстве». Как вспоминала позже Е.С. Булгакова, пьесу слушали, особенно «картины в будущем», с каким-то испугом. Об этом состоянии испуга прекрасно написал Булгаков в письме к П.С. Попову (10 июля того же года) после прочтения комедии директору Ленинградского Красного театра В.Е. Вольфу. «С «Блаженством» здесь произошел случай, выпадающий за грани реального, — иронизировал писатель... — Я читаю. Директор театра, он же и постановщик, слушает, выражает полное и, по-видимому, неподдельное восхищение, собирается ставить, сулит деньги и говорит, что через 40 минут придет ужинать со мной. Приходит через 40 минут, ужинает, о пьесе не говорит ни единого слова, а затем проваливается сквозь землю и более его нет. Есть предположение, что он ушел в четвертое измерение. Вот какие чудеса происходят на свете!»

Что же так пугало постановщиков и режиссеров? Ответ на этот вопрос легко найти, читая «сцены в Блаженстве». Вот как, например, отзывается о пришельцах из XX века директор Института Гармонии Земли Блаженной: «Они пришли из тех времен, которые вызывают в здравом человеке ужас и ничего более. Они лишние здесь!.. Я не допущу... разрушения Блаженной Земли... Они анархичны! Они неорганизованны, они больны и заразительны. На их мутные зовы последуют отзвуки, они увлекут за собой... Они вызовут брожение... Вы прочитайте про их браки! Это хаос! Болезни, вырождение... Вся эта компания немыслима здесь...»

Так говорит человек, живущий в 2222-м году, и у него вроде бы есть на это основания. Но вот что говорит в комедии о пришельцах из Московии их соотечественница, жена Рейна — Мария:

«РАДАМАНОВ. Разве у тогдашних людей были иные лица?

МАРИЯ. Ах, что вы... Они отличаются от ваших так резко... Ужасные глаза. Представьте, в каждых глазах — или недоверие, или страх, или лукавство, или злоба, и никогда смех.

РАДАМАНОВ. Этого я вообразить не могу».

После этого можно понять слушателей пьесы, почему они вдруг уходили в «четвертое измерение» — так писать о современниках не смел в то время никто. К тому же сами жители Земли Блаженной, как выясняется по ходу пьесы, также далеки от идеала. И сам председатель Совета Народных Комиссаров (!) товарищ (!) Радаманов со своим окружением оказываются весьма ограниченными людьми. Намек на бесперспективность существующей системы был весьма прозрачен. Поэтому-то руководители театра Сатиры «не поняли» сцены «из будущего» и так «единодушно вцепились и влюбились в Ивана Грозного». Но, как показали дальнейшие события, и здесь их ждали сюрпризы: Иван Грозный, перемещенный из прошлого в настоящее (в Москву), реагировал на увиденное совсем не так, как появившиеся в Земле Блаженной москвичи. Это видно из диалога Тимофеева с Иоанном:

«ТИМОФЕЕВ. Я умоляю вас не кричать. Я же говорил вам, что я не демон.

ИОАНН. Но где я? Где я? В аду?

ТИМОФЕЕВ. Убедительно прошу вас без таких слов. Вы — в Москве».

Результат известен. Комедия к постановке не была принята и, разумеется, не напечатана.

Впервые комедия «Блаженство» (третья редакция) была опубликована лишь в 1966 г., в журнале «Звезда Востока» (№ 7). Первая и вторая редакции не публиковались.

Текст комедии печатается по черновому автографу (1-я редакция), хранящемуся в ОР РГБ (ф. 562, к. 13, ед. хр. 2).

В.И. Лосев