Луна и Солнце

Всё благо: бдения и сна
Приходит час определённый;
Благословен и день забот,
Благословен и тьмы приход!

А.С. Пушкин. «Евгений Онегин» (6:XXI)

Солнце и Луна, свет и тень, день и ночь — это все те необходимые в природе элементы, которые служат для ее равновесия, как Добро и Зло в человеческой судьбе. Но и на Солнце бывает трудно смотреть с земли (жест Иешуа, который с мольбой хочет посмотреть на солнце, но вынужден заслоняться от его ослепительного света рукой). Голым светом наслаждаться задача иногда непосильная: «Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него ...все живое... и наслаждаться голым светом?» (гл. 29) — отстаивает в «Мастере и Маргарите» Воланд, Дух Тьмы, право на существование теней в мире.

В древних языческих верованиях существовал как культ Солнца, так и культ Луны. Солнце и Луна — два божества, которые беспрестанно оспаривают свое первенство: Солнце как олицетворение божества из царства Света, Луна как олицетворение божества из царства Тьмы. Интересно, что древние обряды, связанные с этими культами, очень схожи по своей поэтике. Славя Солнечного Бога, люди встречали восход солнца кострами, плясками, пением гимнов и жертвоприношениями, как и ночные шабаши, которые они проводили в честь духов Тьмы. Солнечную и лунную символику можно видеть, например, в древнем ирландском обычае надевать на голову венки с подвешенными на них двумя шарами (колокольчиками), символизирующими Солнце и Луну.

Большую роль в языческих празднованиях играли дни весеннего и осеннего равноденствия. Ночью накануне дня весеннего равноденствия устраивались праздники на природе — в лесу, на горе, на лугу и на реке, где разжигались костры. В эту ночь и по сей день природа демонстрирует в некоторых — особенно южных странах — свою магическую силу плодородия: за одну ночь зеленеют все полянки, раскрываются все бутоны, и наутро земля преображается настолько неузнаваемо, что оставляет неизгладимое впечатление, будто кто-то действительно поработал этой ночью волшебной палочкой.

На основе мифов существует немало легенд о балах цветов, на которые в эту ночь слетаются феи цветов. Немало легенд связано с этой поистине волшебной ночью: о цветении папоротника, мандрагоры и других растений, которые вообще не цветут, но несут в себе целебную и другую силу, которая именно в эту ночь возрастает с еще большей мощью. Некоторым растениям и деревьям легенды приписывают даже силу в эту ночь оживлять мертвых. В стихотворении Пушкина «Тени Фонвизина» (1815) мы встречаем метафору — «полнощный лавр» («полнощный лавр отцвел, Прошла весна, прошло и лето»), упомянутую в стихотворении в связи с процессом творчества (в данном случае с охлаждением творчества поэта):

«Итак, стигийския долины
Еще не видел он?» — «Увы!»
«Увы? скажи, что значит это?»
«Денис! полнощный лавр отцвел,
Прошла весна, прошло и лето,
Огонь поэта охладел...»

«Тень Фонвизина» (1813)

В день весеннего равноденствия мы попадаем вдруг в пространство отражений. Пространство и время ведут себя при этом просто неадекватно. Случаются необычайные грозы, после которых происходит что-то необыкновенное в природе. Какие-то складки пространства открываются, и невидимое вдруг становится видимым. В мифах именно в эту волшебную ночь духи становятся видимыми и слышимыми, и именно в эту ночь можно получить от них как поддержку, так и стать жертвой их «шабашей».

Для художника этот момент в загадочной природе открывает богатый материал для фантазий: примером здесь могут служить и «Майская ночь, или Утопленница» Гоголя, и «Сон в летнюю ночь, или Золотой рог Оберона» Шекспира, герои которых именно в эту ночь попадают в фантастический мир фей и русалок. Может быть, об этом же и повесть Джона Пристли «31 июня», в которой герои по мостику некой лунной дороги выстроившихся звезд попадают из эпохи Средневековья в наше время в тот самый момент, когда открывается невидимая складка пространства и времени, и люди получают дополнительно еще один — несуществующий день в июне — 31 июня. Никогда не знаешь, проснешься 1 июля или же 31 июня.

Булгаков называет мистическое пространство, где действуют потусторонние силы, и куда попадает у него Маргарита, — «пятым измерением» (образ, который, как заметил Ильев, возможно, заимствован им из «Второй симфонии драматической» Андрея Белого (Ильев, 1991). Встреча героини Булгакова «Мастер и Маргарита» с лесными духами во время ее полета на Лысую гору по своему характеру очень напоминает встречу героев пьесы Шекспира «Сон в летнюю ночь» с лесными магическими существами в лесу.

Образ Луны несет для Булгакова особую нагрузку, чрезвычайно важную для осмысления поэтики всего романа в целом. Именно с лунным светом связано у него появление Воланда в Москве. Основное действие романа разворачивается в полнолуние — мистическое, тревожное, завораживающее время, когда «духи тьмы» высвобождаются из складок пространства и становятся видимыми, верша свой шабаш.

Для Булгакова полнолуние еще важно и как символ гармонии, покоя, умиротворения и возрождения. Луна у него есть как в «московских», так и в «ершалаимских» главах. Луна одинаково наблюдает за жизнью людей как в 33 году по рождеству Христову, так и в XX веке, осуществляя связь времен. Именно Луна преображает булгаковских героев.

Но Луна у Булгакова с первых же страниц романа выступает также и как символ Воланда. Когда исчезает Воланд, исчезают и лунные лучи — лунная дорога. Истинный облик князя Тьмы оказывается сотканным из лунного света: «Воланд летел... в своем настоящем обличье. Маргарита не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и думала, что возможно, что это лунные цепочки, и самый конь — только глыба мрака, и грива этого коня — туча, а шпоры всадника — белые пятна звезд» (гл. 32).

«Лунное» путешествие Мастера и Маргариты. Солнце и Луна в романе Булгакова являются немыми космическими свидетелями двух катастроф, одна из которых разразилась в древнем Ершалаиме, а другая — в современной Булгакову Москве. Фантастическое путешествие его героев Мастера и Маргариты, с которого мы начали первую главу нашей книги, описано у Булгакова так, как если бы оно тоже происходило в день весеннего равноденствия. Как известно, именно в это время года день равен ночи на всей планете, а значит, Свет и Тьма уравниваются в этот день в своих правах, что очень важно для Булгакова в выстраивании гармонии в поэтике его романа. Рефреном звучит на протяжении всего романа тема надвигающейся тьмы: «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город... Да, тьма...» (гл. 24). Но по истечении этого дня тьма начинает уступать место светлому времени суток.

Известно, что именно в день весеннего равноденствия заканчивается астрологический год и вступает в свои права первый знак зодиака нового астрологического года. Именно в этот день лучи Солнца светят под прямым углом к экватору. Знаки зодиака, которые хаотично плавают в течение всего года вокруг планеты, в этот день выстраиваются стройным рядом в одну линию, и в космосе устанавливается порядок и гармония. В северном полушарии — весеннее равноденствие, в Южном — осеннее. Со стороны Бога это очень красиво. В этот день оба светила — Луна и Солнце — вместе появляются на небосклоне. Когда над горами горит розовый закат еще не зашедшего Солнца, над морем поднимается огромная Луна — такая огромная и так низко над морем, что можно разглядеть лунные горы, вулканы и каналы...

Луна и Солнце, которые не могут появиться в другое время года вместе на небосклоне, в романе Булгакова словно тоже ведут в этот день свой долгожданный диалог (особенно это важно для Понтия Пилата, которого в конце романа мы видим на лунной дорожке). Это очень долгожданный диалог, который дал ему возможность сказать важное своему бывшему пленнику, а сам эпизод на лунной дорожке очень важен в романе для завершения гармонии в его человеческой судьбе (и одновременно установление равновесия в борьбе сил Добра и Зла). Булгаков осознает этот диалог как диалог примирения и возможности существовать вместе и одновременно того и другого начала (как Луна и Солнце существуют одновременно на небосклоне в день весеннего равноденствия).

Свет и Тьма как Солнце и Луна играют большую символическую роль в храмовой культуре. До сих пор в христианской церкви Солнце является литургической метафорой-символом Христа («Солнце Праведное»).

В романе Булгакова мессианское учение Иешуа представляет все мироздание Храмом. В фундаменте этого мироздания (Храма) заложена Истина: «все люди добры». Храм, освященный Солнцем (Богом-творцом), — это Храм, освященный Истиной.

К моменту пришествия Иешуа в Ершалаим Дьявол настроил в Иерусалиме уже своих храмов, в которых впустил торговцев, торгующих всем, в том числе, и человеческой совестью (свободой совести), которую можно купить за 33 драхма (так за эту сумму Первосвященник храма Каифа покупает совесть Иуды — мелкого менялы из лавки). Но Иешуа даже Иуду считает «добрым человеком» будучи противником всякой мести.

Следуя жанру евангелия от противного, многое в романе Булгакова мы видим глазами дьявола Воланда. Поэтому создается впечатление, что образ Солнца в романе наделен пейоративными коннотациями, в частности, в главах, посвященных суду и казни Иешуа, которые дьявол Воланд излагает своим собеседникам литераторам.

Дьявол не создает ничего нового в природе («И ничего во всей природе // Благословить он не хотел»; А.С. Пушкин). Он проповедует свой храм, меняя лишь культ солярных символов на противоположные — Луны и Тьмы. Стихией, олицетворяющей мир истины у Воланда, является Луна и лунный свет. В финале романа, например, все бесовские тени предстают в своем истинном обличье. В христианской же традиции Лунный свет символизирует неполноту, ущербность. Лунатизм, которому подвержены у Булгакова и Мастер и Иван Бездомный (Иван Николаевич Понырев), устойчиво соотносятся с миром дьявола и с одержимостью. В русском символизме лунный свет также ассоциируется с обманчивым дьявольским миром. Только раз в год — в праздничное полнолуние — чудесным образом открывается и Пилату часть истины Мастера, которую он потом вновь забывает, пробуждаясь.

В масонском обряде инициации повязка на глазах посвящаемого символизировала, что «желающий света должен прежде узреть тьму, окружающую его, и, отличив ее от истинного света, обратить к нему все внимание». Левий Матвей, обуреваемый жаждой убийства Иуды и проклявший Бога, тот Левий Матвей, которого Иешуа сначала не признавал своим учеником, проходит свой путь, обретая «свет», и становится небесным посланником Господа.

Человек показан при этом у Булгакова как часть всеобщей гармонии Вселенной. Эта гармония предполагает теснейшую связь событий, людей и планет, в том числе, и главных светил — Луны и Солнца.

«Все пройдет..., а звезды останутся», — этим своеобразным манифестом заканчивает Булгаков свой роман «Мастер и Маргарита», который звучит как назидание нам, будущим потомкам.