Роман Михаила Булгакова «Белая гвардия» уже прочно утвердился в сознании миллиона читателей и литературоведов, как одно из самых ярких произведений русской и мировой литературы 20-ого века.
В 1925—27 гг. Булгаков работает над романом «Белая гвардия». Это период расцвета творческих сил писателя, поэтому и произведение получилось зрелое и тщательно продуманное. Роман повествует о семье Турбиных, вовлеченных в грозные события революции и гражданской войны в Киеве 1918—19 гг.
Несмотря на восторженные отклики о романе после его полной публикации, судьба этого произведения оказалась сложной и трудной. В этом плане примечательна статья Игоря Владимирова «Алый мак», всадника из Апокалипсиса», в которой проанализирована вся история «Белой гвардии» от замысла, написания и до последней публикации.
В 1991 годы в судьбе этого романа произошел поворотный случай — обнаружена последняя глава, завершение «Белой гвардии», что дало возможность реконструировать текст в том виде, в котором он был представлен автором в редакцию журнала «Россия».
Роман во многом автобиографичен — Булгаков изображал то общество, к которому принадлежал сам, белая армия была его армией. Личность в «Белой гвардии» рассматривается не с классовых, а с этических позиций, автора в первую очередь интересует человеческое в героях, их морально — психологический состояние в переломный момент истории.
Булгаков не писал о героях, которые воюют против какой-нибудь власти. Персонажи «Белой гвардии» существуют вне социальных законов конкретной эпохи. Художественное пространство романа начинает всечеловеческий, космический масштаб: «Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции Второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская вечерняя Венера и красный дрожащий Марс (1; 11).
К божественному свету, к глазам... автор помещает всех убиенных и так высоко, что для взора сливается красное и белое. Звезды — как символ вечности — воспринимаются у Булгакова как призыв сопоставить человеческую жизнь и нравственные законы. Е.А. Яблоков отмечает: «Звезды в финале булгаковского романа должны восприниматься не столько как вечный, неуничтожаемый идеал, к которому следует стремиться, сколько как вечная проблема, стоящая перед людьми; ...некий сложный вопрос, задаваемый человечеству самим бытием (5; 235).
Трактование романа Булгакова «Белая гвардия» находим у О.А. Орловой, которая цитирует Библию: «И увидел я ...небо, и вот конь белый и сидящий на нем называется Верный и Истинный. Который правдиво судит и воинствует. Очи у Него как пламень огненный... Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы» (Откр. 19, 11, 12, 15). Образ сияющей на небе звезды можно соотнести и с символикой Христа, который говорил:»Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя» (Откр. 22, 26) и с символикой сатаны: «Сам сатана принимает вид Ангела света» (2 Кор. 11, 14), (3; 18). В романе звучит нота усталости от войны и крови, от ужасов братоубийственной схватки — гражданская война навсегда отвратила Булгакова от любого насилия, укрепила его пацифизм и любовь к свободе.
Булгаков поставил перед своими героями, пожалуй, самый великий страшный человеческий выбор: между убивать и не убивать. С особой душераздирающей печалью к Алексею Турбину приходит чувство, что надо «устраивать обыкновенную человеческую жизнь (1; 43), а не заливать кровью землю. Сможет ли это сделать человек, находясь в центре «проклятого бассейна войны», вот тот основной социально-психологический вопрос, который ставит Булгаков в своем романе.
Холодный и бесстрашный образ 1918 года настораживает и даже пугает читателя, и поэтому, когда на его фоне вдруг появляются Турбины (Елена, Алексей, Николка), к ним сразу испытываешь чувство близости и доверия. Мы скорбим вместе с ними, когда они прощаются с матерью, волнуемся за их будущее. Этот контраст в самом начале романа не случаен, т. к. Булгаков резко противопоставляет эту семью всему образу 1918 года, который песет в себе ужас, смерть и боль. Здесь отчетливо прослеживается авторская позиция по отношению к этой семье и происходящем в романе событиям.
Булгаков на первый взгляд описывает вполне обыкновенную русскую семью, живущую при самодержавии и почитающую монархизм, но через некоторое время понимаешь, что это не так. Писатель с необыкновенной точностью описывает тот мир вещей, который окружает Турбиных. Но вещи для них нематериальная ценность. Это примеры их старой жизни. Именно с помощью этих символов Булгаков хочет показать «атмосферу десятилетиями складывавшегося быта, прочно основанного на православном мировосприятии, которое формировало питало лучшие качества национального сознания, лучшие свойства души русского человека» (2, 228). Здесь среди мира своих вещей (бронзовая лампа под абажуром, кремовые шторки на окнах, лучшие на свете шкапы с книгами) и предметов — их тыл, надежный и прочный здесь им ничто не грозит. Они знают, что внешний мир грязен, кровав и бессмысленен, поэтому всеми силами стараются уберечь то, что у них есть, то, что объединяет их всех — семью.
Что такое семья по-булгаковски? Это круг людей бесконечно преданных и любящих друг друга. Это люди, объединенные кровными узами, для которых их союз — самое важное. Турбины — это идеал булгаковской семьи. В них все лучшее, что может быть у по-настоящему крепкой семьи: доброта, простота, честность, взаимопонимание и, конечно же любовь. Но Булгакову важно не только это. Ему дороги его герои, потому что они — люди дома. Свой дом, теплый и уютный, Турбины готовы защищать. Дом можно трактовать в самом широком смысле — Город, Россию.
Именно поэтому карьерист Тальберг и Василиса, убежавшие и спрятавшиеся от всех забот в своей конуре, не могут быть членами этой семьи. Дом Турбиных — крепость, которую они оберегают и защищают сообща. И, конечно, не случайно обращение Булгакова к деталям церковной обрядности — отпевания их матери, обращение Алексея к образу Богоматери, молитва Николки, который чудом спасается от гибели... Все в доме Турбиных проникнуто верой и любовью к Богу и к ближайшему своему. Это заложено в них еще с детства. И это дает им силы противостоять насилию внешнего мира. Таковы социально-исторические реалии 1917 года (немецкая оккупация Украины, гетмановское бездарное правление, установление диктатуры Петлюры) автор уверен «что ни одна семья, ни один человек не смогли избежать страданий и крови (1; 13). Не минует сия чаша и семью Турбиных.
Булгаков в романе намечает разные выходы из сложившейся ситуации. Так Тальберг оставляет жену и пускается в бегство; Шервинский переходит на сторону зла — сотрудничать с новой властью. Семья Турбиных выбирает свой путь: она еще более сплачивается перед нависшей угрозой, противопоставляя ей веру и любовь.
Таким образом, Булгаков доводит до читателей мысль, что православие — неотъемлемая черта идеальной русской семьи, отсюда и столь частое обращение писателя к церковной лексике и эпиграф романа приобретает глубокий смысл: «и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими (1; 11).
Жизнь по Булгакову — это любовь и ненависть, отвага и азарт, умение ценить доброту и красоту, но на самом первом месте именно любовь. Отсюда и символическое противопоставление Венеры Марсу, ибо любовь в книге создает неповторимую ауру очарования.
Она настигает едва ли не каждого героя булгаковского романа: и Алексея, и Николку, и Елену, и Мышлаевского с Лариосиком. Они получают эту любовь в качестве дара Божьего, и она помогает им выжить и победить. Любовь не умирает никогда, иначе умерла бы жизнь. А жизнь по Булгакову, будет всегда, она вечна. И, чтобы доказать это, автор обращается к Богу в первом сне Алексея, где ему привиделся рай Господний. «Для него Бог — вечные истины: справедливость, милосердие, мир» (1; 212).
Булгаковские герои любят очень естественно, сами не осознавая того, что это чувство настигло их. Но, несмотря на искренность чувства, практически все любовные истории героев «Белой гвардии» должны закончиться трагедией — время такое, но в то же время могут и не закончиться. Мы никогда об этом не узнаем, ибо так задуман роман.
Итак можно констатировать, что любовь — центральный образ «Белой гвардии», и как любой другой образ, любовь многогранна и у каждого героя она своя.
Гуманистическое начало романа Булгакова «Белая гвардия» совершенно не вписывается в концепцию сегодняшних киевских властей с их контрреволюционной сущностью — Майданом, развязыванием братоубийственной войны на юго-западе Украины — Донбассе, антирусской истерией.
Запрет «Белой гвардии» Булгакова, ее экранизация еще раз подтверждает социально-историческую значимость произведения, где есть пародия на власть и над шовинистическим настроением. Роман можно запретить, но его нельзя убить — в этом масштабность и историческая значимость истинной литературы.
Такие романы как «Белая гвардия», «Мастер и Маргарита», полные трагизма, могли быть написаны лишь в предчувствии «перелома» эпохи, под влиянием ощущения зыбкости бытия — эта тема принесенная в мир задолго до Булгакова и ставшая бессменным героем всей мировой литературы. Еще А.И. Солженицын заметил: «В сегодняшнем заблудшем человечестве мы не слышим вразумительного ответа на этот неуклонимый вопрос, цель — затуманилась, люди все более живут лишь бы жить, а где и: лишь бы существовать (4; 162).
Художественный эффект решения общечеловеческих философских проблем достигается у Булгакова и мифологизацией, и символизацией, и лиризмом, и сатирой, и эсхаталогизмом, может быть, и потому «Белая гвардия» была названа автором «самым любимым произведением».
Литература
1. Булгаков М.А. Романы «Белая гвардия», «Жизнь господина де Мольера», «Театральный роман», «Мастер и Маргарита» Ереван «Луйс», 1988. С. 11—229.
2. Владимирова И.Ф. Послесловие статья «Алый мак» всадника из Апокалипсиса». / М: Наш дом — L'age D'homme, 1998. — 288 с.
3. Орлова О.А. Небесные образы-символы в романе М.А. Булгакова «Белая гвардия» // Литература в школе 2007. № 8. С. 17—19.
4. Солженицын А.И. Россия в обвале. — М., 1998. С. 162
5. Яблоков О.А. Художественный мир Михаила Булгакова. М., 2001. С. 235
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |