Исследователь творчества Булгакова Андрей Левин приводит и другие неточности.
Помните такой эпизод?
«Тяжело дыша после бега по раскалённой дороге, Левий овладел собой, очень степенно вошёл в лавчонку, приветствовал хозяйку, стоявшую за прилавком, попросил её снять с полки верхний каравай, который почему-то понравился ему больше других и, когда она повернулась, молча и быстро взял с прилавка то, чего лучше и быть не может, — отточенный, как бритва, длинный хлебный нож, и тотчас кинулся вон».
— Кажется, в этот отрывок попало описание московской булочной времён гражданской войны, — говорит исследователь, — когда хлеб «отпускался» по карточкам и талонам очень скромными пайками. В древнем Иерусалиме продавал хлеб тот, кто его пёк — пекарь, никакого прилавка в такой пекарне не было. Продавать хлеб ни в коем случае не могла женщина-иудейка. Это был бы или сам пекарь, или его сын, может быть, работник, но обязательно мужчина. Хлеб на Востоке, как в древности, так и сейчас не режется, а продаётся целыми хлебами или лепёшками.
И самая существенная неточность: после полудня 14 нисана никаких караваев на полке в хлебной лавке быть не могло. После захода солнца в доме иудея по Закону в течение следующих семи дней не должно было находиться ничего квасного, то есть испечённого на дрожжевой закваске.
Булгаков не до конца изучил историю древнего Иерусалима, потому и пекарская лавка I века у него один в один как советская булочная
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |