Противоположность персонажей в романе «Белая гвардия» можно рассматривать в нескольких аспектах. В том числе и социально-политической точки зрения. Революцию 1917 года Булгаков воспринял, как переломный момент не только в истории России, но и в судьбе русской интеллигенции. Поэтому, как и в других романах, затрагивающих события революции и гражданской войны, в романе «Белая гвардия» автор уделяет особое внимание сравнению и противопоставлению двух враждующих сторон, выказывая свое отношение к этим сторонам и происходящим событиям. Справедливо причисляя себя к интеллигентным кругам русского общества, Булгаков не мог быть в полной мере объективным в его политической позиции. Как уже было сказано выше, белой гвардией он именовал тех, кто ставил своей целью спасение России, революцию же он не принял совсем.
Главным противником «белых» почти на протяжении всего романа становятся не «красная» армия большевиков, а Симон Васильевич Петлюра, который в романе ни разу не появляется, но при этом является одним из центральных действующих лиц. Уже в первом упоминании этого имени в романе слышится враждебный настрой, который можно расценивать и как своеобразный призыв к читателю. «Бей Петлюру» — написано на белой печи турбинского дома рукой Николки. Далее на печи читаем следующие «исторические записи», оставленные тем же Николкой в разное время восемнадцатого года:
Если тебе скажут, что союзники спешат к нам на выручку, — не верь. Союзники — сволочи.
Слухи грозные, ужасные.
Наступают банды красные!Да здравствует Россия!
Да здравствует самодержавие!1
Последний призыв дает четкое представление о политических убеждениях жителей турбинской квартиры. Остальные лозунги, относящиеся к Петлюре, большевикам и немцам отвечают на вопрос, кто же все-таки стоит на вражеской стороне.
Таким образом, печь квартиры Турбиных превращается в своего рода программу военных действий. Не случайно именно туда обращаются взгляды обоих братьев, стоило им услышать вопрос Елены: «И почему же нет хваленых союзников? Обещали, обещали...».
«Братья невольно посмотрели на печку. Ответ — вот он. Пожалуйста: Союзники — сволочи».
Примечательно, что надписи на печи сделаны именно Николкой. Многие критики и литературоведы склоняются к мнению, что именно Николка Турбин — главный рассказчик в романе. Павел Маслак приводит в свидетельство междометие в конце первой части 1-й главы, не вложенное в уста конкретного персонажа («И маму закопали. Эх... эх...»), однако позднее произносимое несколько раз Николкой: «Эх, эх, а дров до черта мало»2. И далее мы снова слышит его то от Николки, то от самого рассказчика романа. Из этого следует, что Петлюра не рассматривается в романе, как существовавший в действительности политический деятель, а только как изначально выступающий в роли противника человек, угрожающий Дому и мирной счастливой жизни. Ненависть к большевикам и немцам отступает перед ненавистью к этой «третей силе», так как она приближается гораздо быстрее. Но кто же такой этот самый Петлюра, вдохновляющий и ведущий за собой толпы народа? В первом сне Алексея Турбина автор задается именно этим вопросом. Петлюра не имеет внешности, так как все описывают его по-разному, не имеет рода занятий («Говорили, что он будто бы бухгалтер. — Нет, счетовод. — Нет, студент), не имеет даже имени, так как в романе его часто называют на немецкий манер Пэтурра. После долгих попыток понять, кто же это такой, автор приходит к выводу, что Петлюра просто «миф»: «Турок, земгусар, Симон. Да не было его. Не было. Так, чепуха, легенда, мираж»3.
Личность его, в самом деле, была в то время окружена весьма таинственным ореолом. Юлия Вишневская, редактор проекта «Булгаковская энциклопедия» ссылается в своей статье «Петлюра» очерк П. Павловича с тем же названием, напечатанным в апреле 1919 года в журнале «Донская волна», где автор подчеркивает неясность прошлого Петлюры (на что было указано и в «Белой гвардии»), а так же приводит противоречащие друг другу слухи о его деятельность и местонахождении: «Петлюра поднял восстание против гетмана!» — «Петлюра мятежник! Петлюра — большевик!» — «Петлюра в Полтаве, Петлюра в Киеве, Петлюра в Фастове. Везде он воодушевляет войска, везде он произносит речи. И между тем никто не видит и не знает Петлюру... Петлюра нечто мифическое»4. В третьей части своего романа Булгаков, очевидно хорошо знакомый с очерком Павловича, тоже приводит различные не согласовывающиеся друг с другом мнения о действиях этого мифического существа: «Петлюра сейчас на площади принимает народ... Петлюра в Берлине президенту представляется по случаю заключения союза... Петлюра мае резиденцию в Билой Церкви. Он в Виннице... Петлюра в Харькове».
Итак, Петлюра для героев романа — несуществующий миф, который пока не стал реальностью. В романе ему можно противопоставить образ другого политического и государственного деятеля — уже погибшего и тоже больше не существующего, однако до сих пор являющегося мифом для преданных ему людей — образ русского царя. Что именно на это указывает? Собравшиеся в квартире Турбиных офицеры слушают рассказ Шервинского о том, как Николая II видели во дворце императора Вильгельма и как он обещал возглавлять формирующиеся на Украине войсковые части белогвардейцев. После чего старший Турбин произносит: «Слушай... это легенда. Я уже слышал эту историю». Как было процитировано выше, существование Петлюры тоже было для героев романа какой-то неправдоподобной «легендой». Известно, что некоторое время расстрел Романовых многие считали вымыслом и слухами, распространяемыми большевиками с целью ослабления боевого духа своих противников. Точно так же, как и Петлюре, о царской себе ходили самые разные кривотолки. Михаил Дитерихс, русский генерал и общественный деятель, приводит в пример заметку из газеты «Майничи Хроникл», в которой говорится: «Друг одного из корреспондентов английской газеты «Морнинг пост», только что прибывший из Петербурга, рассказывает, что Великий Князь Кирилл получил 18-го ноября письмо от Великой Княжны Татьяны, в котором говорится, что Царица и Великие Княжны находятся в безопасности и что Царь расстрелян не был5.
Далее рассказывается, как вместо Государя на Урале был расстрелян один из его приближенных, а самому монарху удалось скрыться. Подобные известия периодически всплывали в том или ином издании, а часто появлялись и в устном виде, подхваченные желающими поверить в чудесное спасение самодержца и Наследника. Возвращаясь к роману «Белая гвардия», мы слышим, как далее Леонид Шервинский произносит, что известие о смерти императорского величества «вымышлено самими же большевиками». И далее: «Государю удалось спастись при помощи его верного гувернера... то есть, виноват, гувернера наследника, мосье Жиляра и нескольких офицеров, которые вывезли его... э... в Азию. Оттуда они проехали в Сингапур и морем в Европу. И вот государь ныне находится в гостях у императора Вильгельма». Неуверенность в словах Шервинского лишний раз убеждают в том, что он сам почти не верит в свои слова, в которых присутствует даже какая-то комичность — настолько невероятно то, что он говорит. Однако вслед за его повествованием автор пишет: «Николкина душа стонала, полная смятения. Ему хотелось верить». Николка вскакивает из-за стола и произносит тост «за здоровье его императорского величества», своим порывом призывая и остальных сидящих за столом встать. «Пусть даже убит! — кричит Елена. — Все равно. Я пью». Турбин восклицает: «Мы теперь научены горьким опытом и знаем, что спасти Россию может только монархия. Поэтому, если император мертв, да здравствует император!»6 Все исполняют гимн Российской Империи «Боже, царя храни» в честь здравия Государя, которого больше нет.
Данным эпизодом и далее словами Турбина, называющего себя монархистом, Булгаков еще раз доказывает, что настоящей Белой гвардии не за что бороться — это борьба за миф, за вымысел, за то, что уже никогда не станет реальностью. Важно и то, что и сражались белогвардейцы не только по примитивной схеме «красные против белых». Поначалу их противники вообще не были определены однозначно. «Тут немцы, а там, за далеким кордоном, где сизые леса, большевики. Только две силы», — пишет автор. Но появляется и третья сила на «громадной шахматной доске»7. Булгаков не зря сравнивает гражданскую войну в России с шахматной игрой: известно, что в шахматы играют только два игрока, поэтому сколько бы «сил» там не участвовало, бой идет только между двумя сторонами, между белыми и черными. Таким образом, всех, кто играет против белых, автоматически можно отнести к черным. И получается, что герои Булгакова оказываются против всех. В первоначальном журнальном варианте «Белой гвардии» Алексей Турбин в своем кошмаре видит среди пришедших за ним чекистов бывшего гетманского офицера Шполянского и убитого им петлюровца в серой папахе: «Ведь они же враги?.. Неужели же теперь они соединились? О, если так, Турбин пропал!.. Все мешается. В кольце событий, сменяющих друг друга, одно ясно — Турбин всегда при пиковом интересе, Турбин всегда и всем враг»8.
Необходимо сказать, что противопоставляя образ Петлюры образу царя, я ни в коем случае не хочу сказать, что и с исторической точки зрения существовало такое противостояние. В романе оно лишь символизирует борьбу двух сил, идейными вдохновителями которых как раз и являются вышеуказанные образы.
Заключение второй главы
В результате сравнения двух этих характеров, можно сделать вывод, что автор противопоставляет их друг другу только с идейно-политической позиции, так как в других аспектах эти персонажи не характеризованы, более того — на сцене романа ни один из них не присутствует лично. О противоположности данных действующих лиц можно судить по контексту употребления их имен и политических движений, ими возглавляемых: «Бей Петлюру!» против «Спасти Россию может только монархия!»; боевые действия в «Белой гвардии» происходят между петлюровцами и главными героями, определяющими себя, как монархисты. Следующей точкой соприкосновения данных портретов может служить как раз тот факт, что оба они находятся «за кулисами» романа, невидимо руководя происходящим. Мы слышим о них только из уст других героев, причем любые разговоры о них не подтверждены ничем, кроме как домыслами, слухами.
Личное отношение Булгакова в революции и гражданской войне выражено именно характерами данных персонажей. Самые несимпатичные герои оказываются на стороне Петлюры, тогда как монархисты-Турбины показаны автором с самой благородной и лучшей стороны.
Примечания
1. «Белая гвардия», стр. 12, 13.
2. Павел Маслак — «Образ рассказчика в «Белой гвардии», как основное композиционное средство романа».
3. «Белая гвардия», сон Алексея Турбина, стр. 67—69.
4. Юлия Вишневская — «Петлюра», интернет-проект «Булгаковская энциклопедия», http://www.bulgakov.ru/
5. М.К. Дитерихс — «Убийство царской семьи и членов Дома Романовых на Урале. Причины, цели и следствия», 1922.
6. «Белая гвардия», стр. 48.
7. «Белая гвардия», стр. 63.
8. Юлия Вишневская, материалы Интернет-проекта «Булгаковская энциклопедия», http://www.bulgakov.ru/
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |