1.5. Речевая ситуация и речевое поведение

Дискурс не может быть интерпретирован без учета соответствующей прагматической ситуации, ибо она диктует речевое поведение¹ участников коммуникативного акта.

Герой художественного произведения проявляет себя различного рода действиями (в том числе и речевыми) в рамках определенной ситуации. Под ситуацией погашается некоторый фрагмент мира, то есть единство предметов и людей, их свойств и отношений, событий и действий [ван Дейк 1989:15, 19—21, 23, 25, 54, 84]. Ситуация всегда проблемна. Как проблема она вызывает поступок, выражающийся в отношении субъекта к рассогласованию системы взаимоотношений между индивидуумом и средой. «Ситуация есть то, что породило задачу для меня именно в данный момент, в данных условиях» [Пассов 1991:170].

Необходимый признак любой ситуации — ее пространственно-временная локализация, и вытекающая отсюда статичность и динамичность [Сахарова 1991:182]. Статичные (типовые) модели «жизненного контекста» дискурса называются «фреймами», а если акцент сделан на развитии ситуации — «сценариями» [Арутюнова 1990:137]. Временная смена, переход в другое место дадут нам качественно новую ситуацию. В драме этот переход маркируется ремарками, в прозе эту задачу выполняет фон, то есть значимые элементы описываемой ситуации.

Любая ситуация может спровоцировать (вызвать) ту или иную реакцию, как речевую, так и неречевого характера. Ситуацию, которая вызывает речевую реакцию, называют речевой ситуацией [Скалкин, Рубинштейн 1991:154].

Ядро ситуации составляют описания существенных отношений

а) между людьми,

б) различными объектами,

в) объектами и людьми.

Отношения участников диалога друг к другу и окружающим их обстоятельствам суть основа всякой ситуации.

Взаимодействие субъекта и ситуации находит свое выражение в определенном поведении (в том числе и речевом), по отношению к которому ситуация носит принудительный характер, то есть сообщает поведению «качество связанности», но не однозначности реакции на ситуацию [Сахарова 1991:183]. К тому же, поведение человека обусловлено не только внешней ситуацией, но и его личностью (так называемый «внутренний фактор», влияющий на поведение) [Сахарова 1991:185].

Речевое поведение представляет собой последовательность речевых актов, в рамках которых отмечается особое функционирование слова (дискурсное значение + коннотации).

Вторая половина 20-го века ознаменовалась обращением от преимущественного изучения языковой системы к изучению речевой деятельности и ее продукта — связного текста, дискурса. Трудами Дж. Остина, П.Ф. Стросона и Дж.Р. Серля была разработана стандартная теория речевых актов (ТРА), подвергнутая в настоящее время разнообразным модификациям (подробнее об этом см. [НЗЛ 1986]).

Сопоставительный анализ речевых партий персонажей романа и пьесы предполагает использование ситуативного подхода при анализе языкового материала. Такой подход в полной мере реализуется в современных теориях речевых жанров и речевых актов, имеющих особенно большое значение при изучении диалогической речи (а в жанре драматургии именно она является доминирующей). Категориальный аппарат, разработанный в рамках данных теорий, позволит более полно описать речевое поведение говорящих, предоставит основные единицы для сопоставительного анализа речевых партий персонажей и поможет вскрыть механизм речевого взаимодействия коммуникантов.

«ТРА — это логико-философское по исходным интересам и лингвистическое по результатам учение о строении элементарной единицы речевого общения — речевого акта (РА), понимаемого как актуализация предложения, причем речевое общение рассматривается как форма преимущественно межличностных отношений» [Кобозева 1986:12]. ТРА внесла изменения в традиционную модель коммуникативной ситуации; она ввела понятие РА как «способа достижения человеком определенной цели» и анализирует используемые речевые средства именно под этим углом зрения [Кобозева 1986:13]. Модель коммуникативной ситуации представлена в следующем виде:

Таким образом, основными характеристиками речевого акта являются интенциональность, целеустремленность, конвенциональность [Арутюнова 1991:142], и он (речевой акт) может быть определен как «целенаправленное речевое действие, совершаемое в соответствии с правилами речевого поведения, принятыми в данном обществе». В состав речевого акта входит обстановка речи и тот фрагмент действительности, которого касается его содержание. Последовательность речевых актов создает дискурс [Арутюнова 1991:412].

Область факторов, участвующих в передаче (говорящим) и восприятии (слушающим) актуального смысла высказывания существенно расширил Дж.Р. Серль, введя такой фактор, как отношение речевого акта к предшествующему дискурсу. Он же ввел в обиход понятие «косвенный речевой акт» (КРА). КРА — это речевое действие, иллокутивная цель которого не имеет прямого выражения в языковой структуре высказывания. В косвенном речевом акте иллокутивная цель присутствует имплицитно и вводится адресатом благодаря его коммуникативной компетенции» [Арутюнова 1991:413].

Открытие Дж.Р. Серля имело очень большое значение для ответа на многие вопросы теории общения, ибо число «прямых» речевых актов — то есть, речевых актов, имеющих тот или иной языковой показатель коммуникативности намерения (лексический, грамматический или просодический), употребленный в буквальном смысле, — невелико [Кобозева 1986:17].

ТРА имеет особенно большое значение при изучении диалога, так как «иллокутивные цели играют важную роль в построении диалогической речи». Ее связность обеспечивается их согласованностью («вопрос требует ответа, упрек — оправдания или извинения и т. п.») [Арутюнова 1991:413].

В отечественной науке, в одно и то же время с появлением теории речевых жанров и независимо от нее, М.М. Бахтиным разрабатывалась теория речевых жанров (ТРЖ). Под речевым жанром (РЖ) Бахтин понимал «относительно устойчивые тематические, композиционные и стилистические типы высказываний» [Бахтин 1986:255]².

Поскольку возникли две теории, очень близкие по характеру решаемых проблем, возникла необходимость соотнести между собой категориальный аппарат ТРА и ТРЖ (подробнее об этом см. [Федосюк 1997; Дементьев 1997]).

Одним из важнейших понятий ТРА является понятие «иллокутивной силы» высказывания. В ТРЖ ей соответствует «речевой замысел, или речевая воля говорящего», которая

1) обусловливает завершенность любого высказывания и возможность занять по отношению к нему ответную позицию;

2) определяет выбор жанровой формы [Федосюк 1997:106].

Как известно, «иллокутивная сила» высказывания представляет собой комплексное образование, наиболее важной составной частью которой является иллокутивная цель высказывания. В теории М. Бахтина ей соответствует установка на определенную реакцию адресата.

Понятие «иллокутивная сила», т. е. весь «комплекс признаков, который характеризует предназначенные для распознавания коммуникативные намерения говорящего» [Федосюк 1997:108] включает в себя:

1) иллокутивную цель — то есть, информацию о том, «какое воздействие на слушающего стремится оказать говорящий».

2) концепцию автора — «представление говорящего о том, каково его отношение к адресату и к передаваемому событийному содержанию [Федосюк 1997:107]. Концепция автора включает в себя следующие характеристики (они даются по отношению к адресату): «свой/чужой; старший/равный/подчиненный; имеющий/не имеющий полномочий; более или менее осведомленный; заинтересованный/незаинтересованный» [Шмелева 1995:61].

3) концепция адресата (В.В. Виноградов — «образ адресата» [Виноградов 1980:333], Н.Д. Арутюнова — «фактор адресата» [Арутюнова 1981:356]) — признаки, по которым характеризуется адресат, аналогичны основным характеристикам «концепции автора» [Шмелева 1995:62].

4) событийное содержание (М.М. Бахтин — «концепция жанрового события» (цит. по [Шмелева 1995:62]). Характеризуется по следующим параметрам: «отнесенность/неотнесенность к личной сфере автора или адресата; временная перспектива события; оценка события; количество событий (эпизодов, поступков)» [Шмелева 1995:62].

5) фактор коммуникативного прошлого

6) фактор коммуникативного будущего

(то есть, «как данное высказывание соотносится с предшествующим и последующим текстом») [Федосюк 1997:107].

Таким образом, принципиально важным оказывается «ориентированность всех признаков речевого жанра на говорящего» [Федосюк 1997:107].

Т.В. Шмелева в предложенной ею анкете речевого жанра (модель описания речевого жанра) относит вышеперечисленные составляющие к содержательным признакам РЖ и добавляет седьмой, формальный, признак:

7) «языковое воплощение» высказывания: на основании особенностей языкового воплощения мы определяем, к какому речевому жанру принадлежит то или иное высказывание. [Федосюк 1997:107].

Цель любого РА состоит в оказании того или иного воздействия на поведение, эмоциональное состояние или знания слушающего, то есть в вызывании определенного перлокутивного эффекта. Для нас особенно важен тот факт, что перлокутивный эффект не всегда проявляется в форме непосредственной вербальной реакции, без промедления следующей вслед за речевым актом говорящего. «...Активное ответное понимание услышанного... может реализоваться в действии... (ср. с параречевыми актами [Павиленис 1986:381]), может остаться до поры до времени молчаливым ответным пониманием..., но это ответное понимание замедленного действия: рано или поздно услышанное и активно понятое откликнется в последующих речах или в поведении слышавшего» [Бахтин 1986:260] (курсив наш. — Е.М.).

Как справедливо заметил М.Ю. Федосюк, в последнее время бахтинское определение речевого жанра было переосмыслено: речевыми жанрами нередко именуют типы диалогических текстов. Этому имеется ряд объективных причин:

1) Два конститутивных признака высказывания (по М. Бахтину) не всегда совпадают. Смена речевых субъектов — это признак абсолютный и строго формальный; завершенность — признак содержательный, имеющий относительный характер. «Этот признак, с позиций современной лингвистики присущ не высказыванию, а... тексту» [Федосюк 1997:104]: такие типы диалогов, как беседа, дискуссия, спор и ссора, и такие типы монологов, как сообщение, рассказ, просьба, вопрос, обладают и тематическими, и композиционными, и стилистическими особенностями (ср. определение речевого жанра по М. Бахтину). Таким образом, учитывая все приведенные выше соображения, представляется более целесообразным считать, что «речевые жанры — это устойчивые тематические, композиционные и стилистические типы не высказываний, а текстов» [Федосюк 1997:104]³.

Комплекс средств выражения каждого РЖ имеет структуру языкового поля (центр и периферия). Центральные компоненты жанрового поля (к ним следует отнести иллокутивную цель высказывания) четко противопоставляют данный РЖ другим; на периферии эти различия нейтрализуются, то есть при отсутствии контекста дают основания для самых различных интерпретаций [Федосюк 1997:108—109]. Использование «нейтрализованных» высказываний возможно лишь в том случае, когда их принадлежность к определенному речевому жанру однозначно определяется ситуацией общения, или когда говорящий сознательно избегает давать информацию о жанровой принадлежности своего высказывания (в том случае, если это противоречит его коммуникативным намерениям).

Однако, контекст должен привлекаться для интерпретации всех без исключения речевых актов, а не так, как практикуется в ТРА, где контекст рассматривается как нечто второстепенное, необходимое лишь для определения косвенных речевых актов (КРА) [Франк Д. 1986:363]. По утверждению Д. Франк, роль контекста (зависимость от него) во всех случаях одинаково значительна, и лишь более очевидна в примерах с КРА или неполными предложениями [Франк Д. 1986:368].

Для проведения корректного лингвистического анализа необходимо различать и оперировать одновременно двумя видами контекста:

1) «независимо задаваемый контекст» и

2) «аспекты контекста, которые становятся релевантными и начинают учитываться только благодаря имплицитным и эксплицитным показателям» в данном высказывании. В противоположность подобным аспектам контекста, независимо задаваемый контекст «присутствует в сознании коммуникантов и может не иметь словесного выражения (например, «локальный» контекст в диалогах) [Франк Д. 1986:365].

Любое высказывание строится всегда с учетом и ближайшего, и дальнего контекста, и не может быть правильно интерпретировано без их учета. По Т.А. ван Дейку речевой акт оценивается с точки зрения уместности «относительно некоторых предшествующих ему или следующих за ним речевых актов» [Павиленис 1986:381].

В настоящее время остается дискуссионным вопрос о базовой единице речи (речевой жанр или речевой акт?) (подробнее об этом см. [Федосюк 1997, 1998; Дементьев 1998]). Плодотворной представляется попытка соединения ТРЖ и ТРА, предпринятая, в частности, А. Вежбицкой: она предлагает считать РА единицей более мелкой, чем РЖ. В РА, в свою очередь, можно выделить еще более мелкие единицы — компоненты речевого акта.

Следует, однако, заметить, что понятие «речевой акт» может использоваться для более широкого круга понятий, чем речевой жанр, так как:

1) некоторые РА не находят своего воплощения в характеристиках РЖ (например, повтор, напоминание, переспрос, оговорка, проговор и т. п.),

2) РА могут использоваться для противопоставления одноактных и многоактных жанров (например, беседа или спор). Причем один и тот же РЖ может иметь как одноактную, так и многоактную реализацию (например, просьба) [Шмелева 1995:59]⁴.

Таким образом, РЖ предстает как система особым образом организованных (в соответствии с определенной целью) речевых актов, которые соотносятся с действительностью через речевой жанр в целом [Дементьев 1997]. РЖ — это «типовая модель построения речевого целого» [Бахтин 1986:324].

В ряде работ была предложена «вертикальная модель» порождения текста (Th. Ballmer, W. Brennenstuhl, Т.А. ван Дейк, М.Л. Макаров, Н.Н. Гастева, С.Н. Черемисина [Дементьев 1997:113]). Согласно этой модели говорящий сначала выбирает речевой жанр, а он уже предопределяет отбор определенных речевых актов и их последовательность. При этом структура РЖ понимается как динамическая. Обязательными составляющими РЖ признаются:

1) набор речевых актов, который задается (и хранится) «в виде особых параметров фрейм-модели речевого жанра» [Дементьев 1997:114] и объединены единой ролью при организации дискурса этого речевого жанра. Соответственно, в структуре РЖ могут быть выделены обязательные и факультативные РА; порождающие и непорождающие и т. п.

2) порядок следования этих речевых актов.

Модель речевого общения, таким образом, представляет собой последовательность речевых ходов: «порождение → нарастание до высшей точки → спад до завершения речевого жанра победой, поражением, сотрудничеством или началом другого речевого жанра» [Дементьев 1997:114].

Разработка типологии речевых жанров является в настоящее время одной из главных проблем коллоквиалистики. Однако, при всех отличиях имеющихся на сегодняшний день классификаций речевых жанров (Кв. Кожевникова, Е.А. Земская, Т.В. Шмелева, Н.Д. Арутюнова, [Дементьев 1997:114—115]) повсюду наблюдается отчетливое противопоставление жанров информативной и фатической речи (ИЖР и ФЖР)⁵.

Деление речевых жанров на жанры информативной и фатической речи способствует более точному описанию стратегии речевого поведения коммуникантов и выявлению их скрытых намерений (интенций) [Винокур Т.Г. 1993:18].

Основой для разделения речевых жанров на типы является интенция (коммуникативная цель, намерение) говорящего. Четыре класса РЖ выделяет Т.В. Шмелева [Шмелева 1992, 12—13]: информативные, оценочные, перформативные, императивные.

1) информативные жанры ориентированы на «мир информации» — то есть на ее запрос или обмен ею между коммуникантами. Виды информативных РЖ:

сообщение,

подтверждение,

запрос, опровержение, согласие, оспаривание и др.

2) этикетные (перформативные) — действуют в «мире ритуальной действительности» (то есть, в мире организованных социальных отношений и обычаев). Виды перформативных РЖ:

приветствие

извинение

назначение и др.

3) императивные — направленные на «мир реальных событий». Виды императивных РЖ:

приказ

просьба

запрет

мольба

совет

рекомендация инструкция обещание и т. д.

4) оценочные (по М.Ю. Федосюку — «эмотивные» [Федосюк 1998:78]) — выделяются по принципу «от противного».

Второй пункт этой классификации (этикетные РЖ) вызвал наибольшее число возражений (подробнее об этом см. [Федосюк 1996:78]). Для нашего исследования этот тип речевых жанров представляет наименьший интерес, поэтому мы не будем подробно останавливаться на этой проблеме. Но для нас важно замечание М.Ю. Федосюка о том, что «в ходе речевого общения говорящий может оказывать только три вида воздействия на адресата: посредством эмотивных (Т.В. Шмелева — «оценочных»), информативных и императивных РЖ» [Федосюк 1996:78].

В значительной мере пересекается с классификацией Т.В. Шмелевой и, со своей точки зрения, дополняет ее типология Н.Д. Арутюновой [Арутюнова 1998:649—653]:

д-1 — информативный диалог ИРЖ

д-2 — прескриптивный диалог

д-3 — обмен репликами (цель — принятие решения/выяснение истины)

д-4 — диалог с целью установления/регулирования отношений между ФРЖ коммуникантами

д-5 — «праздноречевые жанры»

Приведенные выше теоретические положения позволили выработать пути анализа речевых партий героев «Белой гвардии». Такой анализ предполагает выделение в пределах каждой речевой партии речевых жанров и речевых актов. Следует отметить, что даже по мнению ряда исследователей, скептически относящихся к возможностям изучения лексических и грамматических особенностей разговорной речи на базе художественных текстов, такой текст достаточно адекватно отражает «жанровые (то есть, тематические, композиционные и стилистические) особенности разговорной речи» [Федосюк 1996:79].

Анализ конкретных речевых актов предполагает, в первую очередь, рассмотрение их по трем параметрам:

1) отношение говорящего к теме высказывания,

2) состояние говорящего в данный момент речи,

3) отношение к собеседнику/собеседникам.

Одним из сложных вопросов современной лингвистики является вопрос о членении дискурса на речевые жанры [Дементьев 1997:117] и речевые акты. Как справедливо заметила Д. Франк, понимание РА как актуализации предложения при столкновении с реальным речевым потоком оказывается нерабочим: более значимые речевые акты очень часто осуществляются с помощью или нескольких предложений, или отдельных его частей [Франк Д. 1986:363] (курсив наш. — Е.М.).

Возможно, понятие «высказывание» (в понимании М. Бахтина) подскажет выход из создавшегося положения. Высказывание — не речевой эквивалент предложения, а основная единица общения. Один из его конститутивных признаков — возможность занять по отношению к нему ответную позицию. Опираясь на этот критерий, можно представить себе существование РА, состоящего как из отдельного предложения, так и представляющего собой целостную реплику или сложное синтаксическое целое (ССЦ), и даже состоящего из одного слова.

Необходимо также учесть упреки в статичности, адресуемые некоторыми исследователями теории речевых актов. Традиционная ТРА выделяет речевой акт на основе перспективы, «задаваемой постфактум». На самом деле точки зрения коммуникантов «подвижны», «направлены на развертывание коммуникативных структур». Причем учитывать необходимо столько перспектив развития диалога, сколько имеется коммуникантов [Франк Д. 1986:366—367].

При постановке акцента на «динамическом» характере речевых актов («высказывании в действии» [Франк Д. 1986:367]) необходим постоянный учет контекстов их употребления: отношение данного конкретного высказывания к предыдущим и последующим.

Таким образом, интерпретация высказывания предполагает учет самого субъекта речи (говорящего), используемых им языковых выражений и контекстов их употребления.

В рамках ТРА утверждается, что не интециональность является производной от языка, а «язык является логически производным от интенциональности» [Павиленис 1986:384]. При таком понимании язык оказывается выражением внутренней сути человека и ключом к его внутреннему миру. Человек раскрывает себя в речи.

Владение языком предполагает кодирование и символическую фиксацию концептов, умение манипулировать ими и создавать новые структуры и, в конечном итоге, те или иные «картины мира» [Павиленис 1986:386].

С такой точки зрения концептуальная система может быть определена как «система взаимосвязанной информации, отражающая познавательный опыт индивида на самых разных уровнях (включая довербальный и невербальный) и в самых разных аспектах познания, осмысления мира...» [Павиленис 1986:387]. Концептуальная система включает в себя соответственно две подсистемы, из которых вторая подчинена первой: «систему мнений» и «субъективную систему знания»⁶.

Систему мнений образуют релевантные для индивидуума тексты и смысловые структуры, которые он полагает истинными. «Ее наличие реконструируется из любого утверждения о мире посредством воссоздания имплицитно содержащегося в любом утверждении соответствующего иллокутивного потенциала...» Она как «субъективная картина мира является базисной для любых других потенциальных состояний и выражающих эти состояния речевых актов». Только опора на эту систему позволяет распознать иллокутивное намерение говорящего и «иллокутивное содержание употребляемых им выражений» [Павиленис 1986:388].

«Субъективная система знания» — часть системы мнения, «репрезентирующая индивидуальное знание человека о мире...». Учитывая трехуровневую организацию концептуальной системы, понимание языкового текста (и речевого акта) можно определить как интерпретацию этого РА на том или ином ее уровне [Павиленис 1986:388].

Задачу второй главы данного диссертационного исследования составляют:

1) реконструкция речевых партий героев романа «Белая гвардия» и их интерпретация на основе личной концептуальной системы каждого персонажа,

2) анализ особенностей их речи и способов выражения концептуальных смыслов в романе.

В третьей главе полученные результаты сравниваются с системой средств, присущей драматургическому роду, и выявляются изменения в речи персонажей, вызванные сменой жанра.

Примечания

1. Ср. с определением Т.Г. Винокур: «Речевое поведение — это речевые поступки индивидуумов в предлагаемых обстоятельствах...» [Винокур Т.Г. 1993:5].

2. Определение высказывания по М.М. Бахтину см. на с. 8.

3. Ср. у Т.В. Шмелевой: «Речевой жанр не текст, хотя и реализуется в тексте. Текст — одна из возможных его репрезентаций. Один жанр может быть воплощен во множестве текстов или частично — в тексте, частично — паралингвистическими средствами» [Шмелева 1995:60].

4. М.Ю. Федосюк выступил против объединения двух теорий. Он избегает оперировать понятием «РА», так как это предполагает рассмотрение параметров, не имеющих языкового выражения (например, условий успешности речевого акта). То же самое явление, которое Т.В. Шмелева обозначает как одноактные и многоактные РЖ, он называет элементарными и комплексными РЖ (Н.А. Формановская оперирует понятиями простой и сложный РА)[Формановская 1998]. Разница, кажется, только терминологическая. Внутри комплексных жанров М.Ю. Федосюк выделяет монологические (когда составляющие их компоненты принадлежат одному говорящему) и диалогические (состоящие из реплик разных коммуникантов)[Федосюк 1996:76—77].

5. «Говоря о речевом поведении людей, выполняющем информативную задачу высказывания, мы подразумеваем РА, интенция осуществить который нацелена на сообщение...». «Говоря о речевом поведении людей, выполняющем фатическую задачу высказывания, мы подразумеваем РА, интенция осуществить который нацелена на сам этот акт как на предположительный способ вступить в общение... Фатическая речь максимально приближает нас к личности говорящего...» [Винокур Т.Г. 1993:8].

6. Ср. со структурой языковой личности у Ю.Н. Караулова (тоже трехуровневой) [Караулов Ю.Н. 1987].