3.5. Речевая партия Елены. Язык и поведение

Почти вся партия Елены в пьесе написана Булгаковым заново. В пьесу не только не вошли те эпизоды из романа, где речевые особенности героини проявились наиболее полно и отчетливо (это ее несобственно-прямая речь после отъезда Тальберга, реплики при томительном ожидании Алексея и молитва), но и в ряде параллельных ситуаций редко встречаются «заимствованные» из романа реплики. В этом сказалась невыделенность женского образа из общей повествовательной ткани романа: для драматургического жанра общего числа ее реплик, выдержанных в прямой речи, оказалось недостаточным. К тому же Булгаков подробно развил любовную линию, в романе данную лишь слабым намеком. Однако, несмотря на небольшое число буквальных совпадений, речь не может идти о создании писателем нового женского образа: комплексный анализ языковых особенностей речевой партии героини в романе и в пьесе позволил сделать вывод о сохранении в драме основных черт речи Елены. К ним могут быть отнесены следующие:

1) в речи Елены Булгаков отразил одну из особенностей женского мышления — мышление образными картинами и отсутствие аналитизма. Средствами создания такой специфической черты следует признать

а) безглагольные предложения, чаще всего «обстоятельство места, времени + существительное» или номинативные предложения;

б) незавершенные предложения, то есть предложения, не заканчивающие мысль до конца, типа «Уехал... Как уехал...». Подобные синтаксические конструкции способствуют повышенной эмоциональности высказываний героини и обладают к тому же потенциальной неисчерпаемостью смысла, что создает глубину образа;

в) парцеллированные конструкции, в изобильном количестве представленные в репликах Елены. Основной их функцией, по нашему мнению, следует признать не актуализацию какой-либо части сообщения, а создание эффекта спонтанной речи, когда мысль рождается и эксплицируется практически одновременно. Но это и средство создания индивидуального речевого портрета персонажа: парцелляция как средство передачи «заминки» мысли (мысль движется «толчками»).

«Нет, нет, мой сон вещий. Будто мы все ехали на корабле в Америку и сидим в трюме. И вот шторм. Ветер воет. Холодно-холодно. Волны. А мы в трюме. Вода поднимается к самым ногам... Влезаем на какие-то нары. И вдруг крысы. Такие омерзительные, такие огромные. Так страшно, что я проснулась» (С. 72)

Так же как и для ее старшего брата, Алексея Турбина, для речи Елены типичны короткие предложения — двух-трехчленные. В этом отношении речевые партии брата и сестры сильно сближаются, что связано с некоторым сходством их характеров — немногословностью. Однако в пьесе в целом наблюдается удлинение высказываний героини, что, вероятнее всего, связано с особенностями диалога в драме: его дополнительной сюжетоорганизующей функцией);

2) повышенная эмоциональность и экспрессивность высказываний как константа речевой партии героини. К средствам создания этого эффекта в первую очередь относятся повторы (буквальные и вариативные), встречающиеся, без преувеличения, почти в каждой реплике Елены. В пьесе присутствуют повторы двух видов: повторы как характеристика речевой индивидуальности персонажа и повторы, которые могут быть причислены к практически устоявшимся клише в устной разговорной речи. Это такие выражения как, например, «постойте, постойте», «очень, очень красиво», «ничего, ничего», «ах, нет, нет», «Куда? Куда?» и др.

Итак, анализ речи героини неизбежно приводит к выводу о наличии в образе Елены (как в романе, так и в пьесе) эмоциональной доминанты и об использовании в пьесе части из тех средств ее создания, которые были представлены в романе. Иным стало количественное соотношение этих средств, вызванное содержательными изменениями в женском образе Турбиных и невключением в пьесу наиболее протяженных фрагментов речи героини. Характер и масштаб изменений содержательного характера, а также их причины оговаривались самим Булгаковым: речь идет об изъятии некоторых отрицательных черт Елены из романа, и связана необходимость этой процедуры с требованиями жанра драмы.

Во второй главе настоящего диссертационного исследования уже было высказано утверждение о тесной связи женского образа романа с фоном. По сути дела, Булгакову пришлось выводить образ Елены из описательного фона, несобственно-прямой речи героини и фрагментов, выдержанных в форме несобственно-авторского повествования, эксплицировать его в речи и, поскольку образ Елены никогда не сопровождается повествовательными ремарками, искать другие способы дать читателю/артисту/режиссеру представление о неречевом поведении героини, и способы чисто языковые. Следует принять во внимание, что такое возможное средство, как характеристика героини в соседних репликах других персонажей Булгаковым используется редко (реплики Николки в первой картине первого действия, реплика Мышлаевского во второй картине первого действия). Возникает вопрос, каким образом за речами стоит тональность, жест и внешний вид? Не соотносятся ли в нашем сознании речевые жанры / речевые акты с определенным, им сопутствующим поведением, мимикой, жестом, даже с внешним видом?

К особенностям речевой партии Елены в пьесе относится то, что она совершенно лишена монологов. Есть только более протяженные и менее протяженные реплики. Это тот персонаж, который всегда заинтересован в ответе, реакции собеседника.

Наблюдения за изменениями речи Елены в пьесе заставили поставить под вопрос некоторые уже более или менее устоявшиеся выводы в лингвистической науке. Речь идет о достаточно распространенной в настоящее время позиции, когда диалог в прозе считается в большей степени отражающим структурные черты устной разговорной речи, чем диалог в драме. Материал пьесы и романа Булгакова не позволяет сделать подобное однозначное заключение. В ряде случаев высказывания в пьесе отличаются большей разговорностью, чем их аналоги в романе. Выявить со всей очевидностью условия, в которых успешно функционируют варианты с большей степенью разговорности, чем в прозаическом тексте, не удалось. Но реплики, выполняющие роль восполнителей фона (видимо, реплики, продвигающие вперед сюжет, в терминологии Т.Г. Винокур) типа «Иди скорей к огню» и реплики персонажей в официальной ситуации общения всегда строятся по нормативным моделям русского литературного языка. Однако, действительно, речевая партия Елены в целом более сглажена и нормативна, чем реплики и монологи героини романа. Видимо, там они передавали наиболее характерные черты ее речи, а в пьесе оказались «разбавленными» более спокойными и нормативными фразами, несущими не характерологическую, а в большей степени сюжетную функцию. Протяженность фраз в среднем тоже стала больше. Индивидуальные и наиболее яркие особенности речи героини в пьесе оказываются сосредоточенными внутри наиболее протяженных реплик, склонных развиться в монолог (рассказы героини).

Наблюдения за поведением Елены в пьесе и в романе позволили опровергнуть принятую в литературоведении точку зрения, что в пьесе Алексей Турбин стал главой семьи (считается, что этого нет в романе, ибо врач Турбин слишком слабохарактерен для исполнения подобной роли). Оказалось, что в романе Алексей проявляет даже больше хозяйских черт, чем в пьесе, где домашним бытом и отдачей соответствующих указаний занимается, действительно, только Елена. Для этих целей Елена обычно использует следующую конструкцию для привлечения внимания слушающего: «(вы) вот что:» и далее само сообщение (обычно — директива или просьба) (С. 56 в пьесе и С. 173 в романе).

Коммуникативных событий с участием Елены, имеющих текстовые параллели в романе, немного (ожидание Тальберга, приход Мышлаевского, приезд Лариосика, отъезд Тальберга, последний ужин дивизиона), а собственно реплик — и того меньше: в романе на целое коммуникативное событие в пьесе может приходиться одна-две или, самое большее, несколько реплик героини. Образ Елены заключен либо в авторскую речь, либо в точку зрения какого-либо персонажа, чаще всего — Николки.

1. ожидание Тальберга.

2. Приход Мышлаевского

3. Приезд Лариосика

4. Отъезд Тальберга

5. «Последний ужин дивизиона»

Собственно поведенческие особенности героини сохранены в пьесе, за исключением злой экспрессии и мстительности (см. С. 98—99 диссертации). Однако некоторые изменения характер Елены все же претерпел. Образ Елены стал жестче, характернее, что особенно проявляется в сценах прощания с Тальбергом и в серии эпизодов с Шервинским. У героини проявился внутренний стержень, больше выражено чувство внутреннего достоинства. Таким образом, в пьесе переданы собственно авторские характеристики: «ни звука не ответила Елена, потому что была горда» (С. 33), «и всплакнула, но тихо, тихо, — женщина она была сильная, недаром дочь Анны Владимировны» (С. 36).

Елена более активно отстаивает свою позицию. В пьесе это женщина, которая может настоять на своем. Так, показательна в этом отношении одна короткая реплика Елены из разговора за столом в сцене «Последний ужин дивизиона». Эта реплика имеет прямое соответствие с репликой героини в романе и демонстрирует одно из речевых средств, «работающих» на изменение ее характера, в данном случае это — порядок слов:

Если в первом случае слова героини — лишь женская просьба, которая может быть и не услышана, то во втором — это уже раздраженное требование, граничащее с упреком и выговором.