Вернуться к А.А. Азатова. Поэтика иррационального в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»

2.1. Мотив безумия в романе «Мастер и Маргарита» в контексте исканий русской литературы

Мотив безумия в творчестве Булгакова является сквозным, автор не раз обращается к нему в своих произведениях. Исключением не стал и роман «Мастер и Маргарита». Важно понимать, что безумие и мотив безумия в литературном произведении не является особенностью творчества одного лишь Булгакова или творцов XX века в целом, хотя начало века и часто характеризуется всплеском писательского интереса к данной теме. Например, Хазова Маргарита Александровна в своей работе «Тема безумия в русской прозе XX века» пишет: «В русской литературе XX века тема безумия занимает заметное место. Ее развитие в большей степени объясняется катастрофичностью XX столетия, желанием человека противостоять мировым катаклизмам, обесцениванием личности в эпоху тоталитаризма и стремлением сохранить свою индивидуальность. Возросший интерес к теме обусловливается также стремлением приблизиться к раскрытию тайны пограничного состояния человека»1.

Однако и авторы XIX века не обходили стороной мотив безумия в своем творчестве. В русской литературе нам явлена галерея образов безумцев, сюжетов с безумием, которые встречаются в художественных произведениях различных авторов, таких как А.С. Пушкин, В.Ф. Одоевский, Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, В.М. Гаршин, А.П. Чехов и т. д.

К теме безумия также обращается А.С. Грибоедов в своей знаменитой комедии «Горе от ума». В амплуа безумца здесь выступает главный герой — Чацкий, но стоит отметить, что безумство его фальшиво, как и, например, безумство Дон Кихота и Гамлета. Все эти персонажи олицетворяют просвещенных людей своего времени. Суть их безумия заключена в том, что им открыты истины, которые недоступны посредственностям.

Существенное влияние на прочтение мотива безумия в русской литературе оказывает европейский романтизм. Для него характерно акцентирование внимания на теме сумасшедшего-страдальца, измученного насмешками окружающих, столкнувшегося с проблемой неоцененного человека-гения.

В творчестве В.Ф. Одоевского можно обнаружить развитие романтической концепции безумия: «безумие, конечно, мать рода человеческого и кормилица»2.

В стихотворении А.С. Пушкина «Не дай мне Бог сойти с ума...», а также в поэме «Медный всадник» и повести «Пиковая дама» мотив безумия лишается романтического возвышенного ореола:

Не дай мне бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад.
Не то, чтоб разумом моим
Я дорожил; не то, чтоб с ним
Расстаться был не рад!3

В повести Н.В. Гоголя «Записки сумасшедшего» (1834) безумие становится инструментом демонстрации гротесково-искаженного характера человеческого мира, что напрямую ведет нас к использованию этого мотива у Булгакова.

Этапным в истории художественного изучения проблемы безумия в русской литературе стало творчество Достоевского, в котором «безумие во всех выявленных формах (номинативное, поведенческого типа и клиническое) является средой самораскрытия героев и обнажения сущности мира («реальности» — ключевой категории для реализма во всех вариантах его понимания), служит человеку методом познания»4.

Все эти вариации феномена безумия собраны в шедевре Булгакова: и романтический вариант безумия как тайного знания избранных, и деромантизированный гротеск, отображающий чудовищность, бесчеловечность нашего бытия, и средство для иррационального усложнения картины реальности, и использование пространства сумасшедшего дома как места духовного противостояния миру (как в «Красном цветке» В.М. Гаршина) и встречи отчужденных от остального мира одиноких людей духовного склада (в духе «Палаты № 6» А.П. Чехова).

Особенно важно для нашей темы художественное использование мотива безумия в творчестве Н.В. Гоголя, как главного художественного ориентира Булгакова: «Любимым писателем Михаила Афанасьевича был Гоголь», — писала Н.А. Земская к К.Г. Паустовскому5.

О влиянии на творчество Булгакова Н.В. Гоголя написано немало работ, одной из самых подробных является статья Ю.В. Кондаковой «Гоголь и Булгаков: мистика творчества». В ней автор статьи приводит слова, как самого автора «Мастера и Маргариты», так и множества его современников: «Многие близко знающие Булгакова люди отмечали, что его любимым писателем являлся Гоголь. По воспоминаниям С. Ермолинского, Булгаков «особой любовью любил Гоголя»6. «Однажды он признался мне, что всегда мыслил себя писателем вроде Гоголя», — вспоминал о своем общении с Булгаковым В. Катаев7. По признанию В. Левшина, он удивился, «когда узнал, что писатель номер один для Булгакова — не Достоевский, не Шекспир, а Гоголь»8. Более близкие Булгакову люди осознавали, что для него имя автора «Мертвых душ» значит очень многое: «...жизнелюбивый и обуреваемый припадками глубокой меланхолии при мысли о предстоящей кончине, он, уже лишенный зрения, бесстрашно просил ему читать о последних жутких днях и часах Гоголя»»9.

Одним из важнейших аспектов гоголевского видения безумия является его социальность. Герой «Записок сумасшедшего» находится в бедственном положении, его роль в социуме не позволяет ему добиться большего, воплотить свои желания, находясь в своем «нормальном» состоянии. Но безумие позволяет герою выйти за эти рамки, разорвать социальную скорлупу, окружающую его, и увидеть мир с другой стороны. Безумие здесь созвучно с прозрением. Если социум не позволяет человеку обрести того, что он хочет, то безумная асоциальная личность способна на большее.

Данный мотив присутствует и у Булгакова, его герой — Иван Бездомный — также является заложником социума. Бездомный — социальный писатель, отрицающий существование бога. Но после встречи с Воландом и его свитой он постепенно меняется. Осознает свое положение в мире только после того, как оказывается в палате лечебницы и знакомится с Мастером. Цитата «Я больше стихов писать не буду» подчеркивает осознание героем ложности своего «нормального» прошлого, воспарить над которым получилось у него только лишь благодаря безумию.

Об этом же пишет Е.В. Шабалдина в статье «Н.В. Гоголь и М.А. Булгаков: «мотив безумия в повестях «Записки сумасшедшего», «Портрет» и романе «Мастер и Маргарита»: «психическое заболевание героя акцентирует внимание на социальном аспекте темы безумия, что является чертой реализма. Следуя примеру Гоголя, Булгаков акцентирует внимание на социальной мотивировке безумия, изображая пороки московского общества своего времени, в котором сумасшествие воспринимается как нормальное состояние»10.

Кроме того, в повести Гоголя «Записки сумасшедшего» актуализируется понимание безумия как перехода героя в иное пространство. Безумие Поприщина уносит его из реальности, с которой он больше не в состоянии мириться, в другое пространство. С одной стороны, он изгнан из реальности, но с другой, он в своем собственном пространстве, доступном только ему — безумцу. «Сегодняшний день — есть день величайшего торжества! В Испании есть король. Он отыскался. Этот король я. Именно только сегодня об этом узнал я. Признаюсь, меня вдруг как будто молнией осветило. Я не понимаю, как я мог думать и воображать себе, что я титулярный советник. Как могла взойти мне в голову эта сумасбродная мысль? Хорошо, что еще не догадался никто посадить меня тогда в сумасшедший дом. Теперь передо мною все открыто. Теперь я вижу все как на ладони. А прежде, я не понимаю, прежде все было передо мною в каком-то тумане»11. О переходе главного героя в другую реальность в дополнение ко всему вышесказанному свидетельствует и дата данного сообщения «Год 2000 апреля 43 числа».

Подобный переход в другое пространство есть и в Романе «Мастер и Маргарита» Булгакова. «Будит же ученого и доводит его до жалкого крика в ночь полнолуния всегда одно и то же. Он видит неестественного безносого палача, который, подпрыгнув и как-то ухнув голосом, колет копьем в сердце привязанного к столбу и потерявшего разум Гестаса. Но не столько страшен палач, сколько неестественное освещение во сне, происходящее от какой-то тучи, которая кипит и наваливается на землю, как это бывает только во время мировых катастроф»12. Безумие продолжает посещать персонажа во сне, перенося его в другую реальность, где есть все то, что было написано в романе мастера. «После укола все меняется перед спящим. От постели к окну протягивается широкая лунная дорога, и на эту дорогу поднимается человек в белом плаще с кровавым подбоем и начинает идти к луне. Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обезображенным лицом. Идущие о чем-то разговаривают с жаром, спорят, хотят о чем-то договориться»13.

В этом ирреальном мире продолжается постоянный спор, о котором известно теперь лишь Бездомному, способному благодаря безумию пройти за грянь окружающей его реальности. Здесь, как и в «Записках сумасшедшего», герой не теряет полной связи с реальностью, но если у Гоголя герой лишь в последней части своего дневника показывает, что осознание окружающего мира к нему возвращается на какое-то время, то у Булгакова соприкосновение с миром за гранью безумия у Ивана Бездомного происходит в полнолуние: «Каждый год, лишь только наступает весеннее праздничное полнолуние, под вечер появляется под липами на Патриарших прудах человек лет тридцати или тридцати с лишним. Рыжеватый, зеленоглазый, скромно одетый человек. Это — сотрудник Института истории и философии, профессор Иван Николаевич Понырев»14.

Тонкое слияние реализма и мистики объединяет Булгакова и Гоголя. Как и Гоголь, рассказывающий о социальных низах общества, героях реалистического периода литературы, но в дополнение к этому связывающий их судьбу с дьявольскими силами (как в повести «Портрет»), Булгаков использует мистику и «дьявольскую силу» в романе «Мастер и Маргарита» для того, чтобы заставить героя переступить порог «нормальности» и принять безумие. Через безумие же герои начинают понимать реальность, не доступную им прежде. У Гоголя в повести «Портрет» художника мучает страшный взгляд дьявольских глаз с портрета, насылая видения и кошмары и вводя его в мир мистического. Главный герой — художник Чартков, только дойдя до безумия, осознает истинный смысл искусства и понимает, что растратил свой талант из-за жажды легких денег. Также у Булгакова — Бездомный соприкасается с миром мистического после встречи с Воландом, что в итоге и приводит его к безумию, осознанию своего прошлого творчества и фразе «Я больше стихов писать не буду».

В романе «Мастер и Маргарита» Булгаков подхватывает и мотив «ложного искусства» из гоголевского «Портрета». Ведь именно таким «искусством» за деньги занимаются и Чартков у Гоголя, и Бездомный у Булгакова. Ю.В. Кондакова пишет об этом в своей монографии «Гоголь и Булгаков: Мистика творчества»: «В произведении Булгакова чиновники уже не пытаются пристраиваться сбоку к художникам. Пригодные только для канцелярской работы люди сами изображают из себя писателей и поэтов. Их произведения бездуховны и неэстетичны, а стремления и мечты сводятся к обладанию «членским массолитским билетом, коричневым, пахнущим дорогой кожей, с золотой широкой каймой, — известным всей Москве билетом», сулящим ощутимые материальные блага»15.

В XX веке обращение к мотиву безумия тесно связано с социальными и политическими потрясениями. Булгаков тесно связывал в своем творчестве безумное и дьявольское с дикими и античеловеческими порядками советского режима. Один из наиболее ярких примеров — это повесть «Дьяволиада», в которой в роли дьявольской силы представлена советская бюрократическая машина. Необходимость главного героя соприкасаться с этим и работать внутри этого кошмара сводит его с ума, доводит до безумства, превращая мир вокруг него в ирреальный, иррациональный. Есть этот мотив и в романе «Мастер и Маргарита».

Примечания

1. Хазова М.А. Тема безумия в русской прозе XX века (1900—1970-е гг.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. филол. наук. — Орел, 2017 [Электронный ресурс]. URL: http://oreluniver.ru/public/file/defence/a_Hazova_Margarita_Aleksandrovna_13.04.2017.pdf

2. Одоевский В.Ф. Русские ночи. — Ленинград.: Наука, 1975. — С. 19.

3. Пушкин А.С. Собрание сочинений: В 10 т. Том 2. — М., 1959. — С. 38.

4. Казаков А.А., Медведева Д.А. Проблема безумия в романах Ф.М. Достоевского 1865—1880-х гг. // Вестник Томского государственного университета. — 2011. — № 351. — С. 33—38.

5. Воспоминания о Михаиле Булгакове: Сборник. — М.: Советский писатель, 1988. — С. 57.

6. Ермолинский С. Из записок разных лет. — М., 1990. — С. 68.

7. Катаев В. Алмазный мой венец // Новый мир. — 1978. — № 6. — С. 43.

8. Воспоминания о Михаиле Булгакове: Сборник. — М.: Советский писатель, 1988. — С. 173.

9. Кондакова Ю.В. Гоголь и Булгаков: мистика творчества // Известия Уральского госуниверситета. № 24 (2002). Гуманитарные науки. Вып. 5.

10. Шабалдина Е.В. Н.В. Гоголь и М.А. Булгаков: мотив безумия в повестях «Записки сумасшедшего», «Портрет» и романе «Мастер и Маргарита» // Вестник красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева. — 2016. — № 2 (36). — С. 186—189.

11. Гоголь Н.В. Записки сумасшедшего [Электронный ресурс]. URL: https://ilibrary.ru/text/14/p.1/index.html

12. Булгаков М.А. Собрание сочинений в 10 т. Т. 9. Мастер и Маргарита. — М.: ГОЛОС, 1999. — С. 521.

13. Булгаков М.А. Собрание сочинений в 10 т. Т. 9. Мастер и Маргарита. — М.: ГОЛОС, 1999. — С. 521.

14. Там же. — С. 519.

15. Кондакова Ю.В. Гоголь и Булгаков: мистика творчества // Известия Уральского госуниверситета. Гуманитарные науки. Вып. 5. — 2002. № 24.