Вскоре я оказался в полиции. Дежурный капитан с сединой на висках, умудренный опытом, сунул мне бумагу и ручку. Немного поерзав на стуле, собственноручно накатал заявление, подробно описав, в чем был одет, а также приметы придуманного подонка, нагло позарившегося на мою собственность. Сочиняя детали-небылицы, даже слегка вспотел, и это несмотря на то, что опыта по маранию бумаги мне не занимать.
Итак, дойдя до логического конца и поставив жирную точку, передал писанину дежурному. Тот в свою очередь, придвинув лист, бегло пробежал глазами текст. Удостоверившись в правильности заполнения, пожилой служака удовлетворенно кивнул головой, затем пригладил рыжие усы, гордо распушившиеся под носом.
— Так-с, с этим порядочек... а вот что с вами делать? — прищуриваясь, он посмотрел на меня.
— А что? В чем проблема? — удивился я.
— Ну, как же... как домой попадете? — почесав затылок, добавил: — Может, позвоните знакомым — пусть заберут.
— Да что Вы... — встрепенулся я, ненароком взглянув на большие настенные часы. — На дворе ночь... может, лучше здесь переночую? В отличной, так сказать, компании. И вам веселей, и мне спокойней.
— Здесь? — одновременно удивился и возмутился дежурный. — Не положено. Вы не задержанный, а потерпевший. Значит, должны отчалить домой. Восвояси. Не забывайте, что здесь отделение, а не гостиница. Ясно?
— Ясно... — разочарованно вздохнув, промычал я, мысленно осыпая трехэтажным матом зануду.
За окном послышался гул мотора, потом какой-то шум за дверью, которая вскоре отворилась. На пороге появился знакомый белобрысый сержант, тащивший какого-то упыря в наручниках.
— Это кого ты нам приволок? — полюбопытствовал капитан, рассматривая новоприбывшего.
— Не поверишь, Степаныч. Взяли по наводке, явно подходит под описание грабителя. Ишь, языком еле ворочает. Скотина!
Предчувствуя, что разговор сейчас коснется именно меня, я весь сжался и притих. Сержант, завидев воочию мою физиономию, прямо-таки расцвел.
— Во здорово! И потерпевший еще здесь. Еще не уехал. Вот подфартило! Давай приглядись, да повнимательней. Он?
Как вы сами понимаете, этого алкаша я видел, разумеется, впервые. Правда, как ни странно, он полностью подходит под выданное мной описание. И представьте, даже шрам на левой щеке тоже присутствовал. Одежда на нем явно не по размеру, словно снятая с чужого плеча. Вы скажете: такого не может быть! Но вот, оказывается, бывает.
— Ну, как, признал? Давай не стесняйся! Подойди поближе, присмотрись. Понятно... на улице темно было... — торопит меня сержант. — В общем, мое мнение — тебе повезло. Взяли по горячим следам. — Глазки у него так и горели: весь преисполнен чувством гордости и собственной значимости. Будь он не ладен своей оперативностью! Ну, так как?
Возникла напряженная пауза. Я ощущал на себе тяжелые пронизывающие взгляды, нетерпеливо ожидавшие от меня последнего слова. В полном смятении стараюсь как можно более логично оценить создавшуюся нелепую ситуацию. С одной стороны, если признаю в этом недотепе ночного грабителя, все останутся, наконец, удовлетворены. С другой стороны, зачем брать грех на душу, ведь и я мог оказаться в такой же идиотской ситуации — не дай Бог! «Нет, это свинство...» — забормотал я беззвучно, шлепая одними губами и, нарушив затянувшуюся паузу, наконец, разродился вслух:
— Нет, это не он... — отрицательно замотал я головой. — Точно, не он...
— Как не он? — рассердился сержант, ожидавший совсем другого ответа. — Да ты посмотри: все сходится. Высокий, худой, на левой щеке шрам, мало того — одежда с чужого плеча. Все, в точности, как ты и описал. И к тому же, в кармане часы: марка, браслет — все сходится... так что не валяй дурака...
— Не он! — упрямо повторил я. — Жаль, конечно, но не он. Что ж мне на невинного человека клеветать прикажете.
— Да не может быть... ну, что ты будешь делать с этим упертым интеллигентом. Заладил как попугай: не он, не он! Никак не пойму, что ты виляешь... ты ближе подойди, не бойся, он не кусается. А хочешь, мы ему намордник оденем? Ведь одежонка-то на нем явно не его.
— Цыц! — прогремел голос капитана, которому, видно, надоела эта пустая болтовня. — Что ты к нему пристал? Не видишь, потерпевший не в себе. Устал, бедняга, намаялся. Стресс! Не каждый день тебя грабят... утро вечера мудренее. Завтра и проведем опознание. Давай, заводи мотор — и его домой в постельку. И чтоб до самой квартиры доставил, а то еще — не дай Бог — что случится. Отвечай потом — корреспондент все же!
— Не... домой не поеду! — запротестовал я, ужаснувшись такой перспективы. — Мне туда нельзя.
— Не понял, как это не поеду! — фыркнул удивленно сержант. — Не юли, и так — сколько времени на тебя одного угрохали!
Я забился в дальний угол комнаты и оттуда, как затравленный заяц, испуганно стрелял глазами.
— Да он, по-моему, того, ненормальный, — подытожил свое наблюдение сержант. — Смотри, Степаныч, как глаза бегают.
Но даже это заключение «эксперта» не заставило меня двинуться ни на шаг. Вспотевший от волнения, я намертво прижался спиной к холодной стене, выкрашенной масляной зеленой краской. Кажется, сейчас хана. Думай! Думай! Дурья башка! Должен же быть какой-нибудь выход. И тут я действительно разродился мыслью: разумеется, не так, как Архимед, когда ему по голове стукнуло яблоко, но все же:
— Вы, говорили, что, если б я был задержанным, остался б в этих стенах, верно? — с энтузиазмом выпалил я, покинув угол.
Оппоненты напряглись, ожидая чего-нибудь эдакого.
— Допустим, — сделав небольшую паузу, осторожно фыркнул капитан, не понимая, к чему это я клоню. — И что из этого?
— Ничего, — заверил я. — Сейчас мы это исправим... — И, находясь в трансе, подскочил к сержанту, как пить дать считающим меня слюнтяем. Бедняга даже и предположить не мог, что за этим последует! А произошло нечто из ряда вон выходящее: короткий взмах — и мой крепко сжатый кулак врезался в его волевой подбородок. На лице стража ясно прочитал полное недоумение. Через миг — обласканный залпом отменной брани, я стоял с гордым видом, закованный в браслеты, да в придачу отхватив пару увесистых затрещин и тумаков. В общем, все как полагается, но зато теперь под надежной охраной!
— Ну, не поймешь наш народ: для него же стараешься, а он тебе еще свинью подкинуть норовит. Псих, точно псих?! — надрывался служивый, взвинченный моим неадекватным поведением.
— Паша, ты это... не горячись! — не на шутку забеспокоился капитан. — Давай обоих претендентов за решетку... утром разберемся. Ну, и ночка выпала, черт бы ее побрал! Одни идиоты собрались... Пора вывеску менять.
Меня с плешивым затолкали в полутемную камеру, освещенную лишь тусклой лампочкой, одиноко свисающей с потолка, затем наглухо заперли металлическую дверь. Прощально мелькнули контуры сержанта, удалявшиеся шаги стихли, наступила тишина. Вот теперь я в полной безопасности, под надежной вооруженной охраной, и если хорошенько разобраться — это последняя инстанция. Поглядим, как темные силы сюда сунутся!
«Вероятно, посадят суток на пятнадцать за хулиганство», — подсчитал я, примостившись уютней на свободной лавке. Мельком взглянул на соседа. Плешивый, как ни странно, ухмылялся. Весело ему, понимаешь.
И тут произошло нечто — силуэт плешивого вдруг начал расплываться. Я прищурился и быстро протер глаза, предчувствуя неладное. В тот же миг узрел карлика. Сердце сразу защемило. Вот пройдоха! Он и здесь до меня добрался. Караул! Ситуация — хуже не бывает, заперт с извергом, притом чуть ли не по собственной воле. Хорошо же это он меня подловил! Перевоплотился в алкоголика, в точности соответствуя описанию — и все дела. Раз, два и в дамках!
— Ну, и как апартаменты? — прошепелявил сокамерник. Я надулся как индюк и молчал. — Думали от нас спрятаться? Хи-хи! А вот и не угадали. Ну, может, все-таки подпишем договор? А? — Я не издал ни звука. — Ну, вот... кажется, кто-то проглотил язык.
— Ничего я не глотал, — брыкнулся я. — Просто не желаю разговаривать. Ясно?
— О! Какие мы гордые. Ну... ничего... Оно попустит: еще не вечер.
— Конечно не вечер. Ночь.
— Ах, так! Мы еще и умничать будем...
— Да будем! А что, Вы мне угрожаете?
Физиономия Клика преобразилась до неузнаваемости: вены на лбу вздулись, появился звериный оскал. Я понял, что перегнул палку, подскочил и забарабанил в дверь, взывая о помощи.
— Ну, что там еще? — рыкнул голос за дверью.
— Откройте... Убивают! — не унимался я. — Откройте, а то поздно будет!
Скрипнул засов, дверь отворилась.
— Ну, и кто, блин, тебя убивает? А? Может, клопы? — Я, не оборачиваясь, чтобы не встречаться взглядом с карликом, ткнул в глубину камеры. Сержант сдвинул брови. По его лицу я понял, что он считает меня сумасшедшим. Я крутанул шеей. Камера была пуста. Пуста — притом совершенно! Ни плешивого, ни Клика.
Сержант ждал объяснения.
— Исчез... — проронил я вздохнув.
— Кто, блин, исчез?
— Клик... — Тут я спохватился, что сержант не ведает, кто такой Клик, и мгновенно поправился. — Плешивый. Алкаш... ну, который меня обокрал.
— Какой еще алкаш? — теряя терпение, сквозь зубы процедил полицейский.
— Тот, что в камере со мной сидел.
— В камере? Ну, ты и впрямь придурок. Или поиздеваться решил? А? Так я тебя сейчас быстро обломаю. — Я непонимающе уставился на сержанта. — Ты чего пялишься, зараза. Отвечай.
— Я не пялюсь. Я помощи прошу! — уже почти истерично голошу я. — Я же не виноват, что он исчез.
— Да ты в камере, скотина, один сидишь. А от тебя шума, как от стада баранов.
— Правильно. Это я сейчас один, потому что он исчез. Растворился. А когда был тут — угрожал.
В проеме двери появилась ухмыляющаяся морда капитана:
— Ну, и что тут у вас? Вижу: у задержанного крыша совсем того... Поехала.
— Ничего у меня не поехало, — обиделся я. — Говорю, как было. Второй... ну, тот, что со мной в камере сидел, начал мне угрожать.
— Понятно. Бред... Галлюцинации... Утром в дурочку отправим. Там подлечат.
— Не надо в дурочку! — забеспокоился я. — Зачем?
— Чтоб подлечили. А то миражи перед глазами. Сидишь в камере один и кричишь: «Убивают!» Непорядок.
И тут до меня доходит, что о плешивом стражи порядка почему-то забыли. А может и не почему-то? Но это факт. Собираюсь с мыслями и говорю:
— А вы в журнале посмотрите. Там записано...
Капитан переглянулся с сержантом, затем покрутил пальцем у виска. Теперь понятно, в данный момент я для них безнадежный псих. Дверь, несмотря на мои причитания, захлопнулась, и я остался наедине со своими мыслями. Энтузиазм что-либо доказывать иссяк. Время тянулось и тянулось. Я так и не сомкнул глаз. Наконец за дверью послышалось движение. Значит, уже утро. Не успел я собраться с мыслями, как дверь скрипнула, в проеме показалась круглощекая голова невысокого майора лет тридцати.
— И где же наш псих? — с видом хозяина проронил он.
Майор прищурился, вытянул широкую шею, будто никак не мог решить какой-то вопрос, засевший в голове.
— Фамилия! — рявкнул он, наконец, тыча указательным пальцем прямо мне в лоб.
— Моя? — ответил я вопросом на вопрос.
— Ну, не моя же! — возмутился майор.
— Светлов... — нехотя выдавил я. — А что?
— Светлов?! Денис... Ты, что ли?
— Ну, Денис...
— Не узнаешь? Мы с тобой в восьмом классе за одной партой сидели. Во дела!
Левой рукой он приподнял фуражку, а правой пригладил совершенно светлые, можно сказать, цвета пшеницы волосы. Улыбнулся так широко, что и без того круглые щеки ринулись в атаку вверх, оставив для глаз лишь маленькие еле заметные щелочки. В первый миг я чуть не расхохотался — до того у него был уморительный вид.
— Витек? — то ли радостно, то удивленно выпалил я.
— Я! А кому еще быть... Только теперь не Витек, а Виктор Николаевич. Усек!
— Усек! — повторил я, представляя свою помятую рожу.
От нахлынувшей радости уже хотел броситься к нему с распростертыми объятиями, но вовремя приостановил пыл, решив проявить такт и соблюсти субординацию, поэтому с достоинством ответил:
— А я тут это...
— Да уж вижу... Наслышан. Ну, и чего ты здесь вытворяешь, да еще в таком виде — обхохочешься! Ты же в школе отличником слыл...
— Нелепая случайность...
— Ладно, разберемся. Не в первой.
— Хорошо бы. А то голова кругом. А тебя и не узнать: пополнел, раздался...
— Что есть, то есть. Давай, выметайся из этого бомжатника. Сейчас чайком побалуемся. Ты мне все и поведаешь! Давай, давай, смелее!
Теперь я даже не знал: радоваться мне или огорчаться, плакать или смеяться. Конечно, ночь миновала. Но что дальше? Немногочисленные сотрудники РОВД еле сдерживали смех, когда я в своем пикантном наряде в сопровождении майора проследовал в кабинет.
Апартаменты не представляли ничего особенного: полированный стол, приземистый шкаф, кресло на роликах, пара мягких стульев, в углу небольшой телевизор с ДВД — плеером. На стенах — несколько пейзажей, писанных маслом, которые хоть как-то придавали казенному помещению некоторый уют. Пока я разглядывал местные достопримечательности, Витек деловито отдавал какие-то скучные распоряжения по телефону. В приоткрывшуюся дверь просунулась голова сержанта.
— Синицын, — обратился он к вошедшему. — Ближайшие полчаса у меня срочное совещание. Никого не пускать! Все! Иди!
— Так точно! — отчеканил бравый сержант и скрылся за дверью, плотно прикрыв ее за собой.
Порывшись в шкафу, Витек сунул мне из своих личных запасов форму, затем спровадил в туалет, дабы я принял достойный вид гражданина. Не сопротивляясь, последовал его совету. Умылся и, спешно распрощавшись с лохмотьями, натянул на себя выданный мундир. Когда же глянул в зеркало, то чуть не обомлел: на меня смотрело совсем чужое лицо, напряженное и уставшее. Давненько же я не видел свое отражение, считая, что есть дела и важнее.
Когда предстал во всей красе пред ясными очами одноклассника, то на столе уже дымились две чашки кофе. Внезапно почувствовал, что страшно голоден.
— Вот теперь хоть на человека стал похож, — похвалил он. — Присаживайся, не стесняйся!
Я буквально упал на стул и взял чашку.
— Давай, колись: женат? Сколько детишек? Где работаешь? Только не скромничай. Это же надо — столько не видеться. А тут бац! — и свела судьба...
— Свела... — отхлебнув пару глотков, подтвердил я. — Только нечего особенно рассказывать: все, как у всех. Работаю корреспондентом, пока не женат, соответственно — детьми не обзавелся. Вот практически и все мои достижения на этот час...
— Ну, ты это... все уж слишком упростил. Не сгущай краски — прорвемся!
— Прорвемся... — вздохнув, повторил я. — Если честно сказать, настроение ноль. Может, как-нибудь после соберемся, посудачим, прильем встречу.
— Лады... будь по-твоему: ловлю на слове! Ну, раз так, давай ближе к делу. Что стряслось? Зачем сержанту по морде въехал?
Кашлянув для храбрости, я начал свое не укладывающееся ни в какие рамки повествование. На этот раз говорил правду и только правду, будто находился под присягой.
— Значит, ты с психушки сбежал, а затем уж к нам угодил. Так? — подытожил Витек, не спуская с меня глаз.
— Точно так, — вздохнул я.
— А сержанту врезал, чтоб здесь оставили. Так?
— Так...
— Ну, а в камере, зачем орал: «Убивают!» Ты ж там один был.
— Не один. Пусть журнал дежурного принесут. Там должно быть зафиксировано. Хотя...
— Что хотя?
— Да так, ничего.
— Нет, ты уж будь добр, продолжай, если начал.
Его широкий лоб напрягся, образовав две глубокие складки, серые в красных прожилках глаза исподлобья буравили недоверчивым изучающим взглядом. Мой импульсивный, сумбурный рассказ загрузил мозги офицера на полную катушку.
— Ну, в общем, думаю... Записи уже нет.
— Нет? И куда же она, по-твоему, делась? Хотя чего мы гадаем. Сейчас проверим. — Майор поднял трубку. — Сергеев. Ты сейчас на посту? Занеси-ка мне журнал. Жду. — Трубка легла на аппарат, и Витек продолжил. — Не скрою, ты меня, конечно, поразил. Сколько работаю, о таком не слыхал. Ты ничего не перепутал? Может, хватил лишку, вот все и почудилось. Или лекарства какие принял?
Я нахмурился.
— Ничего мне не почудилось. И ничего я не хватил... Так и знал, что ты не поверишь, зря только душу раскрыл. Лучше бы чего-нибудь нафантазировал, по крайней мере, не обидно было бы.
— Нет, ты постой! Веришь — не веришь: это субъективно. Нужны доказательства. Ну, ты, надеюсь, понимаешь? Я все-таки мент до мозга костей.
— Извини. Сейчас сбегаю на аудиенцию, возьму интервью у главаря темных сил и принесу тебе на блюдечке с голубой каемочкой, — с пафосом заявил я, демонстративно поднявшись из-за стола.
— Не язви. Садись! Никто не упрекает, что на этот момент у тебя нет доказательств. Предлагаю их добыть! Как ты на это смотришь?
— Добыть! Как это? — не на шутку испугался я, снова вскочив с места. — Уж не предлагаешь ли ты мне...
— Не горячись! Все очень просто. Мысль такова: заявимся в твою квартиру, посмотрим, что там, к чему. Нашпигуем там жучки — может, что и прояснится.
— Не... я туда ни ногой! — запаниковал я. — С меня хватит! Спасибо, сыт по горло! До сих пор колотит...
В дверь постучали.
— Да, да. Войдите!
Вошел сержант и деловито протянул раскрытый журнал майору. Витек прищурился, нетерпеливо пробежал глазами страницу. Затем, насупившись, посмотрел в мою сторону. По его откровенному взгляду я все понял. Дело табак!
Когда за сержантом дверь захлопнулось, майор выплеснул:
— Ни какой записи. Представляешь!
— Сказать правду, я так и думал. Все концы в воду. Дело — табак!
— Да ты не суетись! Прекрасно понимаю: ты сейчас весь на нервах. Поэтому предлагаю незамедлительно перейти в контратаку.
— Это как?
— Объясняю. Возьмем с собой группу захвата. Они, если что, всех и повяжут. Ну, как идея?
— Идея, прямо скажу, дрянь! Ну, ты даешь! Кого они повяжут? Темную Силу? Кишка тонка — силенок не хватит! Мало каши ели! — продолжал разоряться я. — Мне хотя бы от них скрыться, отсидеться где-нибудь...
— Отсидеться? Глупости! Нужно брать быка за рога. Инициатива — брат, прежде всего! А ты предлагаешь распустить нюни и сидеть сиднем в моем кабинете до самой пенсии. Нет, так дело не пойдет! И вообще, хватит дискуссировать — не на трибуне. Воззвав к моей гордости, добавил: — Ты же не слюнтяй! Раз сказал: едем, значит, едем — и точка. Скажу честно: я заинтригован, а это значит, что процесс пошел.
Довольно легко приподняв свои сто килограммов, он устремился к выходу. Мне, как вы понимаете, пришлось последовать его примеру...
* * *
В кабине новенькой «Ауди» нас оказалось четверо: я, майор и два здоровенных качка в штатском. Сердце мое бешено трепыхалось лишь при одной мысли, что вскоре предстоит переступить порог родимой квартиры. Хотя в хорошей компании это сделать будет куда легче. Вот и знакомый поворот, ведущий к дому. Я нервно сжал кулаки, затем напялил для маскировки темные очки. Машина притормозила, и вся наша гоп-компания вывалилась из салона.
В полном составе, пока еще без потерь, атаковали подъезд, завладели лифтом, который, тут же сдавшись, мужественно заурчал и, поднатужившись, заскользил вверх. Лицо майора излучало энергию и нетерпеливость. Вероятно, ему очень хотелось доказать обратное — мол, я чокнутый, и мне все привиделось. Лифт слегка вздрогнул, и его старенькие створки, скрипя и подергиваясь, отворились.
Майор извлек из кобуры пистолет. Его примеру тотчас последовали остальные. Их лица, словно гипсовые маски, напряженно застыли. Прислонив ухо к двери, Витек прислушался.
— Ну, как? — нетерпеливо прошептал я, чувствуя, как дикий страх снова овладел мной. В этот момент мне казалось, будто паралич сковал все тело. — Что-нибудь слышно? А?
— Тсс! — недовольно фыркнул Витек. — Ни хрена не слышно.
Скрипнула дверь напротив, откуда нарисовался сосед Шурик. Подозрительно оглядев нас, вымолвил, чуть заикаясь:
— Ну, слава Богу, дождались! Органы пожаловали! А то... развел тут бордель! Голые телки разгуливают. Стыдоба! Я лично через глазок видел! Давно пора к ответу призвать! Думал, управы на него не найдется! А вот нет, не угадал...
Терпеливо выслушав проникновенную речь, Витек нахмурил брови. С недовольством перевел взгляд с соседа на меня, а потом обратно. Я лишь в свое оправдание пожал плечами. Майор, сгорая от любопытства, попытался тут же выведать как можно больше у свидетеля небывалых происшествий:
— Так вы, значит, подтверждаете, что в этой квартире находилась гол... полураздетая девица. Я правильно понял?
— Вот те крест! — тут Шурик со знанием дела перекрестился. — Я хоть под градусом, но всегда в полном сознании и памяти. Так что не извольте сомневаться. Видел собственными глазами. Вот такие буфе... — тут он осекся, подыскивая в уме аналогичное сравнение, но так, видно, и не нашел.
— Ну, вот видите... процесс пошел. Уже появились первые свидетели, — не выдержав больше задушевного диалога, я снял очки.
Услыхав знакомый голос, бедняга крутанул своей длинной шеей. От удивления зажмурился, как от солнца, бьющего в глаза. Наконец, признав во мне соседа, ойкнул, резво прикрыв рот ладонью.
— Денис? А тебя сразу-то не признал. Надо же. А я тут... про тебя такое накуролесил. Извини, бес попутал! Так ты теперь в Органах? — Он нервно сглотнул. — Форма тебе, кстати, к лицу. Ты уж прости меня, дурака, погорячился... с кем не бывает! Ну, я это... пошел, а то чай остынет.
— Угу! — кивнул я, скосив взгляд на погоны своего мундира. Ба! Да я же майор! Вот это новость, а я и не знал! В спешке натянул форму и даже не взглянул на погоны. Вот смеху-то!
— Да... — многозначительно протянул Виктор Николаевич, — дела... Егор! — обратился он к одному из своих провожатых. — Доставай отмычку и действуй! Будем проникать внутрь.
— Так точно! — отчеканил коротко стриженый богатырь и мгновенно извлек из внутреннего кармана подобие связки ключей. Потом присел на корточки и начал колдовать над замком, действуя слаженно и умело.
— Не волноваться: сейчас все узнаем! — приободрил меня Витек и добавил: — Ну, прямо тайны бермудского треугольника. Но ничего. Не впервой! Главное: не дрейфь! — как можно убедительнее поддерживал мой боевой дух бывший соратник по школе, слегка похлопывая по плечу. Вероятно, чувствуя, что я сейчас сорвусь с места, — только меня и видали!
Сосед, кинув из-за порога прощальный взгляд, поспешил тихонько прикрыть за собой дверь, счастливый тем, что отделался легким испугом.
— Готово! — бойко отрапортовал Егор.
— Тсс! — не на параде! — напомнил майор. — Действуем тихо. Ну-с, с Богом! — прошептал он, указав кивком головы в сторону моей квартиры.
Держа оружие на изготовке, толкнув плечом дверь, в прихожую лихо ринулись двое бойцов, за ними неустрашимый майор. Завершал колонну, конечно же, я. Обшарив апартаменты дюйм за дюймом, включая ванную, кухню и балкон, все пришли к соглашению, что никаких следов присутствия кого бы то ни было нет, если не считать кота. В подтверждение этой версии Матвей, брошенный, так сказать, на произвол судьбы, громко выдал свое возмущение.
В комнате, казалось, все было в порядке, кроме неприятного приторного запаха сырости. Я подбежал к столу: так и есть! Бумага, гусиное перо и чернильница, по-прежнему терпеливо дожидавшиеся моего решения, — вот единственные доказательства, оставшиеся после непрошенных гостей.
— Ну, и где твои демоны? Слиняли? Растворились? Меня, наверное, испугались? Нет их и быть не может! — с некоторым разочарованием констатировал факт Виктор Николаевич, пыхтя носом. — Почудилось тебе, брат, как я и говорил! И я хорош: дал маху — поверил! Ты же журналист, а отсюда следует, что фантазии тебе не занимать!
— Зря ты так... сам подумай: зачем мне придумывать байки — мне что, делать больше нечего? Какие еще тебе нужны доказательства? Сосед видел? Видел. Вернее, даже два: с одним ты уже знаком, другой — которого я затопил этажом ниже. Вот погляди: бумага с пером, чернильница с кровью? — не унимался я. — Это что, не доказательства? Это что, не в счет?
Майор подошел к столу, взглянул прищуренным глазом на чернильницу. Взял гусиное перо, покрутил его в пальцах и, не спеша, обмакнул кончик в красной жидкости, затем на чистом листе оставил свой автограф.
— Видал? — с гордостью заявил он. — Смотри и учись! Ну, и что произошло? Подумаешь, канцелярские принадлежности девятнадцатого века.
Бледный как смерть, я приблизился к столу и взглянул ни лист — он был чист! Витек, узрев фокус с чернилами, немного растерялся, но так как упрямство — составная часть его натуры, незамедлительно повторил опыт. Результат тот же: не успевал он завершить свою замысловатую закорючку, как та таяла на глазах.
— Да... странно... — наконец, выдавил Витек. — Да и жидкость, действительно, похожа на кровь. Правда, не засыхает, зараза! В общем, убедил, сукин сын. На этот раз твоя взяла! Все эти вещьдоки возьмем в лабораторию для выяснения. А пока нашпигуем твою берлогу жучками. Далее — ставлю круглосуточно на прослушку и, если что, накроем банду с потрохами! Идет?
— Идет! — вяло промямлил я. — Только я здесь не останусь ни за какие коврижки — мы так не договаривались!
— Опять — двадцать пять. Говорю же тебе — у страха глаза велики. Я все хорошенько обдумал. Тебе нужно только успокоиться, выпить чего-нибудь, а лучше принять внутрь грамм сто.
— Спасибо за материнскую заботу. Я уж как-нибудь сам разберусь, чем мне желудок потчевать.
— Ну, все! Давай без обид. Кстати... — Витек взглянул на наручные часы, — мне пора, а мои гаврики... — Он кивком головы указал на сотрудников, — скоро закончат. Машина будет под твоими окнами дежурить. Советую как следует выспаться и главное — раньше времени не трепыхаться. Ну, в общем... сам понимаешь — не маленький.
— Ага... — снова промычал я, устав доказывать что-либо обратное. — Спасибо... с меня причитается... если, конечно, живым выберусь из этой передряги.
— Ладно, Денис, сочтемся, свои ведь люди... — крепко пожимая мою руку, проронил Витек, отчаливая в прихожую.
— Подожди минуточку, а форма? — встрепенулся я.
— А! Ну, да... — хлопнул майор себя по лбу, — твоя правда. Молодец! Масштабно мыслишь! Уважаю!
— Я быстро... подожди!
Метнувшись в комнату, открыл шкаф, бесцеремонно скинул форму, логично сменив ее на гражданские «кальсоны» — точнее, на темно-синий с белой полоской спортивный костюм. Упаковав офицерский мундир в широкий целлофановый пакет, поспешил передать в законные руки владельца, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу и нервно посматривающего на часовую стрелку своих часов. Похоже, Витек действительно спешил.
Когда дверь захлопнулась, я вернулся в комнату и с понурым видом плюхнулся в кресло, краем глаза наблюдая за действиями профессионалов. Минут через двадцать они со счастливыми лицами отрапортовали мне о досрочно выполненной работе. Жучки были расставлены по боевым местам, а вещдоки: перо, чернильница с кровью — упакованы для изъятия и транспортировки в отдел.
— Спасибо... — промямлил я, гладя по шерстке кота, пристроившегося на коленях, а мысленно добавил: «Родина вас не забудет».
— Да не волнуйтесь так! Все будет хорошо! Правда, правда! Уж поверьте нам. Мы и не таких выводили на чистую воду! — напоследок подбодрили меня витязи. — Теперь Вы точно в надежных руках.
— Ага! — кивнул я, совсем пав духом. — Будем надеяться... — А в мыслях пронеслось: «Скорей всего в надежных когтях нечистой силы!».
Но дабы не портить расставание, мою физиономию украсила уродливая улыбка. Те, в свою очередь, ответив той же монетой, то есть, улыбкой на пол-лица, растворились в дверном проеме, предварительно напомнив, как несведущему младенцу, чтобы я запер дверь на замок и чужим дядям и тетям не открывал. «А чего им открывать, — усмехнулся я про себя. — Они и сквозь стены пройдут».
Теперь я остался совсем один-одинешенек. Гадкий скользящий холодок пробежал по коже. Внутри все съежилось в комок. Деревянной поступью прошел в комнату и упал в кресло. Ощущение холода начало доставать: я свернулся клубком и накрылся шерстяным пледом. Затем, собравшись с мыслями, стал обдумывать свое глупое безвыходное положение, но, как оказалось, недолго. Незаметно накативший сон сморил меня, взяв в цепкие объятия...
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |