«Ревизор»

Ненавидимая Булгаковым должность состояла в том, чтобы быть наместником кесаря в мире Литературы.

А если бы на эту должность был назначен сам Булгаков?

«Этого не может быть!..» — подумает читатель и будет почти прав. Потому что тот, кому суждено разделить участь Иешуа, не может быть назначен на должность Пилата.

И все-таки: в 1923 году Булгаков чуть было не стал редактором — если бы положительно решился вопрос об издании сатирического журнала «Ревизор».

Вспоминает В.П. Катаев:

«Когда мы выбирали для него название, синеглазый вдруг как бы сделал стойку, понюхал воздух, в его глазах вспыхнули синие огоньки горящей серы, и он торжественно, но вместе с тем и восхищаясь собственной находкой, с ядовитой улыбкой на лице сказал:

— Наш журнал будет называться «Ревизор»!» (АМВ, с. 44).

«Корабль» (1923, № 1):

«Журнал согласно проекта не будет иметь ничего общего с желто-бульварными юмористическими изданиями. Редактировать журнал будет М. Булгаков» (ЖМБ, с. 249).

Валентин Катаев вспоминает, как, наскоро написав программу будущего журнала, он и Булгаков отправились в Главполитпросвет, где работал его одесский знакомый Сергей Ингулов.

«Мы стояли перед Ингуловым — оба в пальто — и мяли в руках шапки, а Ингулов, наклонивши к письменному столу свое красное лицо здоровяка-сангвиника, пробегал глазами нашу программу. По мере того как он читал, лицо синеглазого делалось все озабоченнее. Несколько раз он поправлял свой аккуратный пробор прилежного блондина, искоса посматривая на меня, и я заметил, что его глаза все более и более угасают, а на губах появляется чуть заметная ироническая улыбочка — нижняя губа немного вперед кувшинчиком, как у его сестренки-синеглазки.

— Ну, Сергей Борисович, как вам нравится название «Ревизор?» Не правда ли, гениально? — воскликнул я, как бы желая поощрить Ингулова.

— Гениально-то оно, конечно, гениально, — сказал Сергей Борисович, — но что-то я не совсем понимаю, кого это вы собираетесь ревизовать? И потом, где вы возьмете деньги на издание?

Я оживленно объяснил, кого мы хотим ревизовать и кто нам обещал деньги на издание.

Ингулов расстегнул ворот своей вышитой рубахи под пиджаком, почесал такую же красную, как лицо, будто распаренную в бане грудь и тяжело вздохнул.

— Идите домой, — сказал он совсем по-родственному и махнул рукой.

— А журнал? — спросил я.

— Журнала не будет, — сказал Ингулов.

— Да, но ведь какое название! — воскликнул я.

— Вот именно, — сказал Ингулов.

— Странно, — сказал я, когда мы спускались по мраморной зашарканной лестнице.

Синеглазый нежно, но грустно назвал меня моим уменьшительным именем, укоризненно покачал головой и заметил:

— Ай-яй-яй! Я не думал, что вы такой наивный. Да и я тоже хорош. Поддался иллюзии. И не будем больше вспоминать о покойнике «Ревизоре», а лучше пойдем к нам есть борщ. Вы, наверное, голодный? — участливо спросил он» (АМВ, с. 44—45).

Конечно, ничего из этих затей не вышло. Да и не могло выйти. Не роговые очки Берлиоза, а черная шапочка Мастера должна была стать знаком его избранности и посвященности.