Известно, что у Михаила Булгакова была мечта хотя бы раз в жизни побывать за границей, увидеть мир. Но советская власть, считая писателя врагом системы, не выпускала его: Булгаков обращался лично к Сталину, к правительству, просил, требовал, обещал, что вернется, но ни разу не пересек границы СССР. Хотя, если читать его произведения, складывается совершенно иное впечатление: он описывает Рим, Париж, Константинополь, Испанию, Иерусалим, и его образы настолько художественно убедительны, что в Иерусалиме, например, сегодня проводят экскурсии по древним главам романа «Мастер и Маргарита».
Грузия — единственная страна, в которой Михаил Булгаков бывал и о которой писал. С Кавказа, с Грузии начинается литературная жизнь М. Булгакова, и Грузией она завершается. Впервые он попадает туда во время гражданской войны, служит фронтовым врачом в рядах добровольческой армии во Владикавказе, Грозном, Беслане. Кавказ — не только мост между Киевом и Москвой: именно здесь Булгаков окончательно оставляет профессию врача, выходит его первая газетная публикация, он начинает работать с местными театрами как режиссер, артист, постановщик, ведущий. Когда Кавказ становится «красным», Булгаков переезжает в Тифлис, где надеется поправить свое положение. Но и там его ожидают нищета и голод. С первой женой Татьяной Николаевной Лаппа они продают все свои вещи, и даже обручальные кольца, купленные в Киеве у лучшего ювелирного мастера Маршака, с выгравированными именами и датой венчания. Об этом очень тяжелом периоде Булгаков написал в произведениях «Необыкновенные приключения доктора», «Записки на манжетах», «Богема». «В один год я перевидал столько, что хватило бы Майн Риду на десять томов. Но я не Майн Рид и не Буссенар. Я сыт по горло и совершенно загрызен вшами. Быть интеллигентом вовсе не значит быть идиотом... Проклятие войнам отныне и вовеки!» (Булгаков 1990: 48.). А в «Записках на манжетах» читаем: «Цихидзири. Махинджаури. Зеленый мыс! Магнолии цветут. Белые цветы величиной с тарелку. Бананы. Пальмы! Клянусь, сам видел: пальма из земли растет. И море непрерывно поет у гранитной глыбы. Не лгали в книгах: солнце в море погружается. Краса морская. Высота поднебесная». (Булгаков 1990: 79). До этого 30-летний Булгаков наблюдал только пейзажи поселка Буча под Киевом, и впервые увидел море, гранаты, словно елочные шары, висящие на деревьях, мандариновые и лимонные сады, камелии и эвкалипты — красоту, вызывающую восхищение.
Следующий раз Булгаков приехал в Грузию в 1928 году, посетил Тбилиси, Батуми, Зеленый Мыс. Как писала в воспоминаниях его вторая жена Любовь Евгеньевна: «Стоит посмотреть на фотографию М.А., снятую на Зеленом Мысе, и сразу станет ясно, что был он тогда спокоен и весел» (https://day.kyiv.ua/ru/article/kultura/uvidet-i-uslyshat-mir). На снимке (оригинал хранится в Тбилисском Музее Михаила Булгакова) Булгаков в белом костюме на фоне южной природы. Он уверен в себе, его произведения печатают, его имя уже известно в литературных кругах, во МХАТе с успехом идут «Дни Турбиных», а в Тбилиси предполагаются переговоры с директором театра о постановке «Зойкиной квартиры». И в самом начале пьесы Михаила Булгакова «Адам и Ева», в которой описан техногенный конец света в результате газовой войны, звучит по радио любимая опера писателя «Фауст», а Адам и Ева собираются ехать на Зеленый Мыс.
Однако вскоре наступили черные дни, ужасное положение, которое писатель характеризует словами «ныне я уничтожен», «вещи мои безнадежны», «невозможность писать равносильна для меня погребению заживо». Эти слова приведены в письме правительству СССР, которое 28 марта 1930 года Булгаков отправил правительству СССР. Цитируя многочисленные разгромные отзывы на свои произведения, он, в частности, пишет: «Я доказываю с документами в руках, что вся пресса СССР, а с нею вместе и все учреждения, которым получен контроль репертуара, в течение всех лет моей литературной работы единодушно и С НЕОБЫКНОВЕННОЙ ЯРОСТЬЮ доказывали, что произведения Михаила Булгакова в СССР не могут существовать, / И я заявляю, что пресса СССР СОВЕРШЕННО ПРАВА... / Борьба с цензурой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала, мой писательский долг... / И, наконец, последние мои черты в погубленных пьесах «Дни Турбиных», «Бег» и в романе «Белая гвардия»: упорное изображение русской интеллигенции, как лучшего слоя в нашей стране... Такое изображение вполне естественно для писателя, кровно связанного с интеллигенцией / Но такого рода изображения приводят к тому, что автор их в СССР, наравне со своими героями, получает — несмотря на свои великие усилия СТАТЬ БЕССТРАСТНО НАД КРАСНЫМИ И БЕЛЫМИ — аттестат белогвардейца, врага, а, получив его, как всякий понимает, может считать себя конченным человеком в СССР... / Я ПРОШУ ПРАВИТЕЛЬСТВО СССР ПРИКАЗАТЬ МНЕ В СРОЧНОМ ПОРЯДКЕ ПОКИНУТЬ ПРЕДЕЛЫ СССР В СОПРОВОЖДЕНИИ МОЕЙ ЖЕНЫ ЛЮБОВИ ЕВГЕНЬЕВНЫ БУЛГАКОВОЙ / Я обращаюсь к гуманности Советской власти и прошу меня, писателя, который не может быть полезен у себя, в отечестве, великодушно отпустить на свободу...» (http://grachev62.narod.ru/stalin/t17/t17_400.htm).
24 мая 1930 года состоялся разговор И. Сталина с писателем. Как пишет третья жена писателя, Е.С. Булгакова, «18 апреля часов в 6—7 вечера он прибежал, взволнованный, в нашу квартиру (с Шиловским) на Бол. Ржевском и рассказал следующее. Он лег после обеда, как всегда, спать, но тут же раздался телефонный звонок, и Люба (Л.Е. Белозерская, вторая жена писателя) его подозвала, сказав, что это из ЦК спрашивают. М.А. не поверил, решив, что это розыгрыш (тогда это проделывалось), и взъерошенный, раздраженный взялся за трубку и услышал: — Михаил Афанасьевич Булгаков? — Да, да. — Сейчас с Вами товарищ Сталин будет говорить. — Что? Сталин? Сталин? И тут же услышал голос с явно грузинским акцентом. — Да, с Вами Сталин говорит. Здравствуйте, товарищ Булгаков (или — Михаил Афанасьевич — не помню точно). — Здравствуйте, Иосиф Виссарионович. — Мы Ваше письмо получили. Читали с товарищами. Вы будете по нему благоприятный ответ иметь... А, может быть, правда — Вы проситесь за границу? Что, мы Вам очень надоели? (М.А. сказал, что он настолько не ожидал подобного вопроса — да они звонка вообще не ожидал — что растеряйся и не сразу ответил): — Я очень много думал в последнее время — может ли русский писатель жить вне родины. И мне кажется, что не может. — Вы правы. Я тоже так думаю. Вы где хотите работать? В Художественном театре? — Да, я хотел бы. Но я говорил об этом, и мне отказали. — А Вы подайте заявление туда. Мне кажется, что они согласятся. Нам бы нужно встретиться, поговорить с Вами. — Да, да! Иосиф Виссарионович, мне очень нужно с Вами поговорить. — Да, нужно найти время и встретиться, обязательно. А теперь желаю Вам всего хорошего» (Булгаков 2000: с. 260—261). 19 апреля 1930 года Булгаков был зачислен ассистентом-режиссером во МХАТ. Встреча его со Сталиным, о которой они договорились, не состоялась. Об отношении последнего к писателю свидетельствуют и такие эпизоды. По словам артиста-вахтанговца О. Леонидова, «Сталин раза два был на «Зойкиной квартире». Говорил с акцентом: хорошая пьеса! Не понимаю, совсем не понимаю, за что ее то разрешают, то запрещают. Хорошая пьеса, ничего дурного не вижу». В феврале 1932 года Сталин смотрел постановку пьесы А.Н. Афиногенова «Страх», которая ему не понравилась. «...В разговоре с представителями театра он заметил: «Вот у вас хорошая пьеса «Дни Турбиных» — почему она не идет?» Ему смущенно ответили, что она запрещена. «Вздор, — возразил он, — хорошая пьеса, ее нужно ставить, ставьте». И в десятидневный срок было дано распоряжение восстановить постановку...» (Стариков 2013: с. 11). Пьесы Булгакова генсек смотрел по восемнадцать раз.
Последняя страница судьбы Булгакова, связанная с Грузией, оказалась самой трагической: В 1938 году Булгаков уже оставил главный театр своей жизни — МХАТ, назвав его «кладбищем всех своих пьес», и перешел в Большой театр. А МХАТу нужна современная пьеса современного драматурга, и все знают, что это может сделать только Булгаков, у которого уже есть наброски пьесы о Сталине. По некоторым архивным данным, идея создания пьесы о Сталине возникла у Булгакова еще в 1927 году, в год «великого перелома», который был переломным не только для страны в целом, но и лично для писателя. Именно с 1929 года начинается травля писателя: его пьесы изымаются из репертуаров театров, произведения не публикуются, печатается шквал критических статей, ругающих не только сами произведения Михаила Афанасьевича, но и оскорбляющие его самого. Тем не менее, Булгаков очень долго колебался, не решаясь взяться за написание пьесы о вожде народов. В сознании Булгакова сформировался образ Сталина, как жесткого правителя, вечно ведущего борьбу с различными группировками. Совершенно естественно, показать Сталина таким, каким его видел писатель, в пьесе не было никакой возможности. Именно поэтому Булгаков не брался за работу над пьесой: показывать Сталина в пьесе как тирана было невозможно, но и льстить власти ради того, чтобы завоевать её расположение, Михаил Афанасьевич тоже не мог. Он решил написать пьесу «Батум» («Пастырь»), о молодых годах Сталина. Писатель так излагал историю создания пьесы сестре Наде: «1. «Солнечная жизнь». 2. Образ вождя. Романтический и живой... Юноша...» http://chtobypomnili.com/page.php?id=1033
Сталин говорил, что в его жизни было три периода: ученичества, подмастерья и мастерства. Булгаков решил быть искренним и рассмотрел период ученичества, непосредственно связанный с Грузией. Показав Сталина молодым, можно было не изменять кодексу чести и в то же время не вызвать гнева вождя народов. Булгаков написал о молодом революционере, который выступает против Российской империи, против Российской церкви, которая поддерживает империю, против жестокого обращения с заключенными в тюрьме — абсолютно романтический герой. Работа над пьесой «Батум» была начата в 1936 году, но протекала вяло, то и дело прерываясь. Интенсивная работа была начата 16 января 1939 года, уже на исходе жизни Булгакова. Пьесу должны были поставить к шестидесятилетию Сталина. Первая редакция под названием «Пастырь» закончена в середине июля 1939 года. Вторая редакция, возникшая в результате перепечатки набело текста первой, создана 17—27 июля того же года. МХАТ официально обращается к писателю, он, после долгих размышлений, соглашается и пишет пьесу «Батум», которая проходит все официальные инстанции. Собирается бригада во главе с Булгаковым для поездки по «местам боевой славы» Сталина, чтобы изучать материал. Они садятся в поезд, и Булгаков очень рад, понимая, что если пьеса пойдет, появится возможность возобновить его предыдущие пьесы, снова печататься — возникнуть из небытия. Но буквально через два часа в купе входит проводник с телеграммой, в которой говорится о том, что пьеса запрещена, и необходимость поездки в Грузию отпадает. Булгаков с женой Еленой Сергеевной сходят с поезда и возвращаются в Москву. Оказывается, Сталин во время посещения МХАТа сказал режиссеру Немировичу-Данченко, что пьесу «Батум» он считает очень хорошей, но «ставить ее нельзя» (Стариков 2013: с. 11).
Немного оправившись от несостоявшейся поездки в Грузию, 10 сентября 1939 года Булгаковы поехали отдохнуть в Ленинград. Здесь писатель вновь почувствовал внезапную потерю зрения. Он вернулся в Москву, где врачи установили острый гипертонический нефросклероз. Булгаков, вспомнив смертельную болезнь отца, сразу осознал безнадежность своего положения.
Добавим, что тема «Булгаков и Грузия» включает в себя и освещение вопроса о переводах великого романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» на грузинский язык. Данному вопросу посвящена статья М.Г. Микадзе «К вопросу о стиле грузинского перевода романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»», в которой анализируются два перевода романа — выполненном в 1968 году Гиви Кикилашвили, а затем, в 2011 году — Мзией Гелашвили. М.Г. Микадзе ставит перед собой задачу — «выяснить, в какой степени совершенен перевод романа Булгакова «Мастер и Маргарита», определить модификацию методов перевода, а также соответствие использованных в переводном тексте поэтических средств языку оригинала, выявить, насколько верно передана суть романа» (Микадзе 2012: с. 340). В результате рассмотрения и сопоставления двух переводов романа «Мастер и Маргарита» на грузинский язык исследователь приходит к выводу. Что «...переводчикам, благодаря мастерскому использованию богатых возможностей грузинского языка, удалось в полной мере воссоздать на языке перевода «Мастера и Маргариту» — это сложнейшее литературно-религиозное, психолого-философское произведение» (Микадзе 2012: с. 345).
Литература
1. Булгаков М. Необыкновенные приключения доктора. М.: Современник, 1990. / http://lib.ru/BULGAKOW/doctor.txt
2. Булгаков Михаил. Записки на манжетах. М.: Современник, 1990.
3. Из воспоминаний Л.Е. Булгаковой / https://day.kyiv.ua/ru/article/kultura/uvidet-i-uslyshat-mir
4. Булгаков М. Письмо правительству СССР / http://grachev62.narod.ru/stalin/t17/t17_400.htm
5. Из воспоминаний Е.С. Булгаковой /Булгаков М. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 10. М., 2000.
6. Стариков Н. Сталин. Вспоминаем вместе. — СПб.: Издательство «Питер», 2013.
7. Микадзе М.Г. К вопросу о стиле грузинского перевода романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». 2012 / cyberleninka.ru/.../k-voprosu-o-stile-gruzinskogo-perevoda-romana-m-a-bulgakova-master-i-margarita
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |