8 августа, 38 г. Днем.
Дорогая Люсенька!
Вчера ночью получил твою открытку от 6-го и в ней кой-чего не понял <...>1
Появление Дмитр<иева> внесло форменный ужас в мою жизнь. Кихот остановился, важные размышления остановились, для писем не могу собрать мыслей, в голове трезвон телефона, по двадцать раз одни и те же вопросы и одни и те же ответы. Его жаль, он совершенно раздавлен, но меня он довел до того, что даже физически стало нездоровиться!
Сегодня вечером он уезжает в Ленинград, добившись здесь, благодаря МХТ, приостановления своего дела, что, надеюсь, приведет к отмене его переселения. Уехать он должен был вчера, но его вызвали для оформления траурного зала в МХТ.
Я сделал все, что мог, чтобы помочь ему советами и участием, и теперь, признаюсь тебе, мечтаю об одном — зажечь лампу и погрузиться в тишину и ждать твоего приезда.
Кошмар был, честное слово! Спешу кончить письмо, чтобы отдать его Настасье.
Итак, ты выезжаешь 14-го? Очень хорошо. Нечего там больше сидеть. Ку, если не трудно, закажи порошки от головной боли, привези. Волнуюсь при мысли, что вам трудно будет с поездом. Сдай, что можно, в багаж!
В голове каша! Целую тебя крепко! Жду!
Твой М.
Примечания
1. Далее значительная часть текста письма тщательно закрашена Е.С. Булгаковой тушью.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |