Детство

1891 год. Весна. В Киеве на Госпитальной улице, которая, подобно большинству киевских улиц, шла в гору, в доме № 4 у магистра Киевской Духовной Академии, доцента по кафедре древней гражданской истории родился первенец (М.А.Булгаков родился в доме № 10 по ул. Воздвиженской. — сост.). Отца звали Афанасий Иванович. Мальчик рос, окруженный заботой. Отец был внимателен, заботлив, а мать — жизнерадостная и очень веселая женщина... И вот в этой обстановке начинает расти смышленый, очень способный мальчик.

Н.А. Булгакова-Земская с. 44 (15)

* * *

Михаил рос не одиноко. Появились братья и сестры. Всего в семье было семеро детей: четыре сестры и три брата. Родители сумели сдружить и сплотить эту большую и разнохарактерную компанию. По характерам дети были разные. Конечно, были общие черты, но дети были интересны именно каждый своими индивидуальными способностями. Вывозить такую ораву на наемные дачи было невозможно, и решили купить дачу. В девятисотом году они купили участок в поселке Буча в 30 километрах от Киева — две десятины леса, парк, можно сказать. И на этом участке под наблюдением отца была выстроена добротная дача в пять комнат и две большие веранды. Это была целая эпоха в семье Булгаковых. Действительно, дача дала нам простор, прежде всего простор, зелень, природу. Отец (он был хорошим семьянином) старался дать жене и детям полноценный летний отдых. Роскоши никакой не было. Было все очень просто. Ребята спали на так называемых дачках (знаете, теперь раскладушки). Но роскошь была: роскошь была в природе. В зелени. Роскошь была в цветнике, который развела мать, очень любившая цветы.

Н.А. Булгакова-Земская с. 46 (15)

* * *

Родители, между прочим, как-то умело нас воспитывали, нас не смущали: «Ах, что ты читаешь? Ах, что ты взял?» У нас были разные книги. И классики русской литературы, которых мы жадно читали. Были детские книги... И была иностранная литература. И вот эта свобода, которую нам давали родители, тоже способствовала нашему развитию, она не повлияла на нас плохо.

Н.А. Булгакова-Земская с. 47—48 (15)

* * *

Если сравнить отношения в семье Булгаковых с вашей семьей... Отличалась обстановка?

— Очень даже отличалась. У них очень хорошая обстановка была. Они дружно жили. Потом... Ну, совсем другая обстановка была. Мы были очень противные. Дрались всегда. Как-то ни о чем не думали... там же, вообще, совсем другая была обстановка. У них была очень хорошая обстановка. Это я знаю. Все вместе что-то делали... Соберутся, устроят оркестр или разыгрывают что-нибудь.

Т.Н. Кисельгоф с. 35 (51)

* * *

Этот наш дружный детский, а потом юношеский коллектив, эта кипучая, деятельная жизнь семьи, наша семейная спайка не могли не наложить свой отпечаток на наши характеры, не могли не оставить след на всю жизнь. Семья воспитала в нас чувство дружбы и долга, научила работать, научила сочувствию, научила ценить человека.

Н.А. Булгаков-Земская с. 60 (15)

* * *

Посреди Андреевского спуска стоит небольшой дом, из окон постоянно слышится музыка. То ли кто-то играет гаммы, то ли разучивает легкую детскую пьесу. Часто слышно было пение — дуэт детских голосов: «Ванька Таньку полюбил, ей колечко подарил», — это поют дети Афанасия Ивановича и Варвары Михайловны Булгаковых.

Л.Н. Сынгаевская-Васнецова. Рукопись

...Все дети в семье Булгаковых отличались музыкальностью. Михаил играл на рояле, учился играть на скрипке, пел, даже мечтал стать оперным певцом. Сестра Варя училась в Киевской консерватории (рояль), сестра Вера тоже мечтала о профессии певицы, до старости пела в хоре. Любили музыку, увлекались игрой на разных инструментах и младшие братья. Ваня хорошо пел, у него был нежный тенор.

Е.А. Земская с. 42 (66)

* * *

Когда мы жили в Буче, то Миша собирал компанию и постоянно рассказывал интересные и страшные истории.

Он сочинял, что где-то находится какой-то клад, и в записке написано, как найти этот клад. У него была огромная фантазия. Он учил нас, как можно поджечь сухие ветки и деревья, которых там было очень много. Он внушал другим детям, что они убивают разбойников. Мы как будто ловили драконов, а драконами были сухие ветки которые валялись во рву на дне...

В.Н. Сынгаевская-Немировская. Рукопись

Михаил Булгаков был человеком яркой индивидуальности, разносторонне одаренным, очень сложным и своеобразным. Это знают многие. Но мало кто знает, какую роль в формировании его личности сыграла наша большая семья... Мы все были очень дружны... Мы много работали: хорошо учились; все старшие рано начали «давать уроки» (репетиторствовать), чтобы облегчить мамины материальные тяготы; мы много помогали по хозяйству, особенно летом; старшие помогали младшим и отвечали за них. Мы знали трудности (ведь отец умер рано), но жили мы радостно. Это сделала наша мать — энергичная, жизнерадостная незаурядная женщина. В доме у нас все время звучали музыка и пение и — смех, смех, смех. Много танцевали. Ставили шарады и спектакли. Михаил Афанасьевич был режиссером шарадных постановок и блистал как актер в шарадах и любительских спектаклях. Весной и летом ездили на лодках по Днепру. А зимой — каток. Гимназист Булгаков, в кругу зрителей, демонстрировал «пистолет» и «испанскую звезду». Летом у нас на даче процветал крокет: играли со страшным азартом, играли, бывало, до темноты, кончая при лампах. Мама принимала участие в этих крокетных турнирах наравне с нами; играла она хорошо. Затем крокет отошел на задний план, пришло общее увлечение теннисом. Это была дорогая игра. Ракетки и мячи покупали мы, старшие дети, на заработанные нами деньги. Стали постарше, не бросая крокета и тенниса, увлеклись игрой в винт. Играли и в шахматы, и в шашки; в доме процветали «блошки» — настольная игра.

В старших классах гимназии Михаил Афанасьевич увлекся горячо, как он умел, новой игрой — футболом, тогда впервые появившимся в Киеве; а вслед за ним и младшие братья стали отчаянными футболистами. А мы, сестры и наши подруги, «болельщицами».

Но преобладали интеллектуальные интересы. Мы увлекались литературой и поэзией.

Н.А. Булгакова-Земская с. 56—57 (15)

* * *

Мы увлекались оперой, серьезной музыкой и пением. С детства мы привыкли засыпать под музыку Шопена: уложив детей спать, мама садилась за пианино. Отец играл на скрипке и пел (у отца был мягкий красивый бас). Часто он пел «Нелюдимо наше море» — эту вещь мы все полюбили. В старших классах гимназии мы стали постоянными посетителями симфонических концертов зимой и летом; с нетерпением ждали открытия летнего сезона в Купеческом саду. В доме все играли на пианино. Сестра Варя училась в Киевской консерватории (рояль), сестра Вера пела; кончив гимназию, она стала участницей известного киевского хора Кошица. Да и вся семья пела; у нас образовался свой домашний хор с участием близких друзей...

У Михаила Афанасьевича был мягкий красивый баритон. Брат мечтал стать оперным артистом. На столе у него, гимназиста, стояла фотографическая карточка артиста Киевской оперы Льва Сибирякова — с надписью, которую брат с гордостью дал мне прочесть: «Мечты иногда претворяются в действительность».

Михаил Афанасьевич взял у преподавательницы музыки, которая ходила к сестрам, всего несколько уроков, научился читать ноты; потом он уже играл самостоятельно самые сложные вещи — конечно, любительски... Играл на пианино увертюры и сцены из всех своих любимых опер: «Фауст», «Кармен», «Руслан и Людмила», «Севильский цирюльник», «Травиата», «Тангейзер», «Аида». Пел арии из опер. Особенно часто он пел все мужские арии из «Севильского цирюльника» и арию Валентина из «Фауста», эпиталаму из «Нерона».

Н.А. Булгакова-Земская с. 58—59 (15)

* * *

Мы любили шутить друг над другом (тон задавал старший брат), а шутки бывали острые и задевающие.

Н.А. Булгакова-Земская с. 59 (15)

* * *

Миша привык играть особую роль в семье. Он был старший брат и главенствовал в играх. То в сумерках он отведет своих сестричек в темный угол сада и рассказав какую-нибудь страшную историю вскрикнет и бросится бежать, а за ним бегут, не поспевая друг за другом, с плачем и криком, его маленькие перепуганные сестры. То, когда уже подрос, получив на третье блюдо сладкое, уговаривал своих маленьких братьев Колю и Ваню, съесть всем вместе все порции, а когда порции Коли и Вани бывали сообща съедены, Миша восклицал: «А теперь каждый ест свою!». Коля и Ваня в слезы.

Л.С. Карум. Рукопись

В доме Булгаковых также постоянно ставились «туманные картины». Постоянная игра в шарады давала возможность для проявления его (Михаила Булгакова. — сост.) актерского и режиссерского таланта. Осталась в памяти одна: нужно узнать слово «селедка» — заставили найти девицу, худую, тощую с длинным шлейфом вместо хвоста. Зрители разгадали, а девица обиделась.

В.Н. Сынгаевская-Немировская. Рукопись

В семье все очень много читали. Все, начиная с матери, прекрасно знали русскую литературу.

Н.А. Булгакова-Земская с. 57 (15)

* * *

Читатель он был страстный, с младенческих же лет. Читал очень много, и при его совершенно исключительной памяти он многое помнил из прочитанного и все впитывал в себя. Это становилось его жизненным опытом — то, что он читал.

Н.А. Булгакова-Земская с. 47 (15)

* * *

Девяти лет Булгаков зачитывается Гоголем, — писателем, которого он неизменно ставил себе за образец и наряду с Салтыковым-Щедриным любил наибольше из всех классиков русской литературы. Мальчиком Михаил Афанасьевич особенно увлекался «Мертвыми душами», эту поэму он впоследствии инсценировал для Художественного театра. Гимназистом Михаил Афанасьевич читал самых разнообразных авторов: интерес к Салтыкову-Щедрину сочетался с увлечением Купером.

П.С. Попов с. 535 (5)

* * *

«Босявка» — южнорусское и излюбленное булгаковское словечко. У них в семье вообще бытовало немало своих словечек и поговорок. Когда кому-нибудь (а их было семь человек детей) доводилось выйти из-за стола, а на столе было что-нибудь вкусное, выходящий обращался к соседу с просьбой: «Постереги».

Вся эта команда (дружная, надо сказать) росла, училась, выдумывала, ссорилась, мирилась, смеялась...

Взрослела команда, менялось и озорство, «расширялась» тематика. В юношеском возрасте они добрались и до подражания поэту Никитину:

Помоляся Богу, улеглася мать.
Дети понемногу сели в винт играть...

* * *

Юмор, остроумие, умение поддержать, стойкость — все это закваска крепкой семьи. Закваска в период особенно острой травли оказала писателю Булгакову немалую поддержку...

Л.Е. Белозерская с. 121 (4)