«Смерть поэта». Стихотворение Владимира Ленского

Как часто юные поэты,
Плетя на твой узор стихи,
Кончают рифмами твоими,
И рады б знать твои грехи,
Чтоб исповедоваться ими.

З.П. Перцов, «П<ушкину>» (1831)

В московском музее А.С. Пушкина среди множества разнообразных редкостей можно увидеть и портрет Емельяна Ивановича Пугачёва. Он написан неизвестным художником поверх портрета Екатерины II. Реставраторы отмыли участок верхнего живописного слоя, и сквозь изображение высокой меховой шапки предводителя казацко-крестьянской вольницы стали видны проницательные глаза императрицы — самого успешного в истории, если верить В.О. Ключевскому, верховного правителя России.

Я вспомнил этот портрет, раскрыв нечаянно томик Лермонтова на стихотворении, которое помнил очень хорошо, потому что когда-то должен был знать его наизусть, как и всякий доучившийся до восьмого класса советской средней школы. Это было «Смерть поэта» (далее СП)¹. Сквозь знакомые строки проглядывали, как мне показалось, слова, рифмы, ритмы и настроение другого не менее знакомого текста. Ниже приводятся начальные 56 строк стихотворения Лермонтова и выписки из «Евгения Онегина»² (далее ЕО). После каждой цитаты из романа Пушкина указаны арабской цифрой — номер главы, римской — номер строфы, арабской цифрой — номер строки в строфе.

Первые четыре выделенные фрагмента (α, β, γ, δ) содержат десять слов безошибочно отсылающих читателя к стихам Пушкина. Отметим, как Лермонтов с первых строк романтизирует обстоятельства. Разумеется, он хорошо знал, что Пушкин был тяжело ранен в живот. Пуля раздробила крестец и застряла в нём⁴. «Свинец в груди» — не более, чем требование поэтичности. И Ленский ранен «под грудь навылет» (6, XXXII, 3), и Онегин сетует «Зачем я пулей в грудь не ранен?»⁵, наконец, и в письме М.А. Лопухиной восемнадцатилетний Лермонтов накликивал себе: «умереть с пулею в груди — это лучше медленной агонии старика», наконец, герой одного из лучших его стихотворений «Сон» лежит «с свинцом в груди». Впрочем, об этом стихотворении речь ещё впереди. Метафора свинец в груди не изжила себя и за полтора века. Например, у Высоцкого встречаем:

И если не поймаешь в грудь свинец,
Медаль на грудь поймаешь «За отвагу»⁶.

В фрагменте δ собраны три варианта использования в шестой главе ЕО рифмы поэта — света, в одном из случаев употреблено словосочетание душе поэта буквально совпадающее с лермонтовским душа поэта — света.

Фрагмент ζ содержит совпадающее в ЕО и СП повторение слова убит в соседних строках.

В фрагменте η следует отметить не только буквально совпадающее судьбы, но и родственные понятия приговор и закон.

В следующем фрагменте (θ) совпадения также почти буквальны: угас — потух и увял венок — увял венец.

Рифма хладнокровно — ровно (ι) повторена Лермонтовым за Пушкиным. По поводу строк (6, XXX, 1—4) В.В. Набоков пишет: «Ритм зловещего сближения участников дуэли, подчёркнутый эпитетами, напоминающими глухой звук шагов, любопытно предвосхищен в конце первой части ранней поэмы Пушкина «Кавказский пленник» (1820—27), где главный герой вспоминает своих прежних противников (строки 349—52) <см. выше фрагмент β, А.Л.>. Выражение «невольник чести» будет впоследствии в 1837 г. заимствовано Лермонтовым в его знаменитом стихотворении на смерть Пушкина»⁷. Странно, но комментатор не отметил заимствования рифмы.

В характерном фрагменте κ отметим кроме выделенных буквальных совпадений в трёх последовательных строках ещё и совпадение смысловое ревности — измены.

Очень близко к буквальному совпадению шепотом насмешливых невежд — шёпот, хохотня глупцов (ο). Остальные отмеченные совпадения не требуют, по-видимому, пояснений.

В первой части СП приходится по одному буквальному совпадению на каждую пару строк и множество совпадений по смыслу и чувству. В том же 1837 году Лермонтовым написано неозаглавленное стихотворение «Не смейся над моей пророческой тоскою». В нем поэт примеряет на себя судьбу Пушкина, предсказывая и свой «довременный конец». В пятнадцати строках стихотворения использовано, не считая местоимений, союзов и предлогов, всего 46 слов, из которых 17 употреблено и в СП. Более того, 14 из них (чаще, чем каждое четвёртое!) совпадает с выделенными выше словами общими для СП и ЕО.

Непредвзятый читатель готов уже, я думаю, признать, что первая часть СП написана под сильным влиянием ЕО, главным образом под влиянием нескольких пророческих строф главы шестой, в которых повествуется о дуэли Онегина и Ленского и гибели юного поэта. Это и не удивительно, с самого дня смерти Пушкина для сменяющихся одно за другим поколений читателей остаётся неизменно сильным ощущение, что «Для нашего поэта описание дуэли Онегина и Ленского является по части различных подробностей — личным воспоминанием, а в отношении её исхода — предсказанием собственной судьбы»⁸.

Но такое признание влияния ЕО на Лермонтова вообще и на СП в частности справедливо лишь отчасти. Как раз отмеченные выше строфы написаны Пушкиным в утрированно-поэтической манере с использованием и даже нагромождением элегических штампов. Именно эти строфы в ЕО написаны чуть иронически, в них явно заметно, как пишет В.В. Набоков, «намеренное сочетание поэтических условностей, посредством которых Пушкин воссоздаёт стиль бедного Ленского»⁹. Другой не менее авторитетный комментатор считает, что написанные в этом стиле «стихи представляют демонстративное сгущение элегических штампов»¹⁰. И сам Пушкин признаётся: Ужель и вправду наконец Увял, увял её венец?

Ужель и впрям и в самом деле
Без элегических затей
Весна моих промчалась дней
(Что я шутя твердил доселе)?
И ей ужель возврата нет?
Ужель мне скоро тридцать лет?

(6, XLIV, 7—14)

В 1825 году незадолго до начала работы над «зимними» пятой и шестой главами романа Пушкин написал о подобном стиле более зло и даже с раздражением:

В лесах, во мраке ночи праздной
Певец весны разнообразный
Урчит и свищет, и гремит;
Но бестолковая кукушка,
Самолюбивая болтушка,
Одно куку своё твердит,
И эхо вслед за нею то же.
Накуковали на тоску!
Хоть убежать. Избавь нас, боже,
От элегических куку!

(«Соловей и кукушка», 1825)¹¹

В строфах, написанных от лица Ленского или посвящённых ему, легко находятся переклички с другими современными Пушкину поэтами. Описание могилы Ленского содержит множество совпадений со стихами В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова и совсем уж забытого М.В. Милонова. Подробно это обсуждается В.В. Набоковым¹², указавшим на первоисточник — элегию «Падение листьев» Мильвуа, подобно многим поэтам, не исключая Пушкина и Лермонтова, предсказавшего собственную безвременную смерть. <Мильвуа умер в возрасте 34 года, А.Л.> Кроме обычно называемых можно указать и другие не менее впечатляющие совпадения. Приведём только один характерный пример.

В поэзии первых десятилетий XIX века, в отличие от более поздней, не осуждалось использование готовых образов. Чтобы позволить себе отказаться от поэтических штампов, сказать не так, как принято, а по-своему требовалась особая смелость и незаурядный дар. Кроме Пушкина на такое отваживались, пожалуй, только Пётр Андреевич Вяземский, Денис Васильевич Давыдов да стоящий совсем на особицу Иван Андреевич Крылов. (Следовало бы упомянуть ещё одного поэта, предшественника вышеупомянутых, но его специфическая смелость и через 200 лет пока всё ещё превосходит пределы приемлемости). Поэты начала позапрошлого века в каком-то смысле походили на поэтов средневекового Востока с их неизменными розами, шипами, рубинами уст, пери и гуриями. У Пушкина, Жуковского, Милонова и Мильвуа одинокая могила под ветвями деревьев, на ветвях венок, колеблемый ветром, ручей или ключ едва слышный, слёзы «подруги» и т. д. Пушкин даже две строфы начинает так, как у Жуковского¹⁴ кончается каждая строфа: «Мой бедный Ленский!» (7, X, 1 и XI, 1).

В нескольких строках В.И. Козлова находим сразу множество образов, предвосхищающих и Пушкина, и Лермонтова:

Увял прекрасный мой венец
Разрушились волшебны зданья,
Разбита лира, спит певец
Упал покров очарованья...
...Сокрылась дева-красота.
Предмет и душ и песнопенья!

«Мечтатель» (1819)¹⁵

То же можно сказать и о стихах В.Ф. Раевского:

Увы! То юноша предвременно угас!
Неумолимая невинного сразила зарёю юных дней
И кров таинственный, неведомый открыла
Для горести отца, родных его, друзей.
Как тучей омрачен свет раннея денницы
Дни юные мои средь горестей текут,
Покой и счастие в преддверии гробницы
Меня к ничтожеству таинственно ведут...

«Элегия» (1819)¹⁶

Но «для ума внимательного»¹⁷ очевидно одно существенное различие. Пушкин не вполне серьёзен и перебивает элегические строки то прозаизмом пересказанной в нарочито бытовой манере эпитафии, то упоминанием о плетении лаптей. Жуковский же и уж тем более Милонов абсолютно не сомневаются в выбранном стиле. Впрочем, и Пушкину случалось в эти годы «исповедоваться чужими грехами» и писать в стиле своего героя. В известнейшем благодаря Михаилу Ивановичу Глинке и нескольким поколениям знаменитых русских теноров стихотворении «К ***» (1825) мы встречаем видение, мечты, бурь порыв мятежный, божество, мрак заточенья etc. Довольно широко известно и за пределами профессиональной среды, что ключевой образ этого стихотворения «гений чистой красоты» вполне в духе времени беззастенчиво заимствован, как и общий план всей миниатюры, у того же Василия Андреевича из стихотворения «Я музу юную бывало...» (1824). Очень советую перечитать подряд оба стихотворения и убедиться, что адресат стихотворения, Анна Петровна Керн, преувеличила в своих поздних воспоминаниях воодушевлённое увлечение поэта, и что он сам гиперболизировал чистоту этого гения красоты. Последующие события вполне это подтвердили. Уж кто-кто, а Александр Сергеевич знал, как произвести впечатление на красивую молодую женщину и профессионально использовал это знание.

В стихотворении Пушкина размером в 30 строк использовано всего 52 слова. Приведём этот список полностью: помнить, чудный (37, 53), мгновенье (49), являться, мимолётный, виденье, гений (19, 62), чистый, красота, томленье, грусть, безнадёжный, суета, звучать, долго, голос, нежный, сниться, милый (35), черта, идти, год, буря, порыв, мятежный, рассеивать, прежний (45), мечта, забыть, небесный, глушь, мрак, заточенье, тянуться, тихо, день, божество, вдохновенье, слеза, жизнь, любовь, душа (5), наставать, пробужденье, сердце (23, 41), биться (23), опять(54), упоенье, воскресать, вновь (70).

Слова из этого недлинного списка тринадцать (!) раз использованы и в СП (цифры после выделенных слов означают номер строки). Кроме буквальных совпадений есть и другие очень близкие по смыслу: мгновенье — миг (34), божество — божий (65), звучать — звуки (53), годы — лет (44), слёзы — рыданья (9). Даже странно, как можно написать стихотворения со столь различным содержанием практически одними и теми же словами. По формальному признаку совпадения словаря СП гораздо ближе к пушкинскому любовному посланию, чем к поздним стихам самого Лермонтова. В стихотворении «Сон» (1841) в 20 строках использовано 59 слов. Из них в СП употреблено только 6: свинец (3), грудь (3), кровь (72), один (8), вступать (40), душа (5). А ведь фабула обоих стихотворений одна — смерть, наступившая в результате пулевого ранения, говоря языком, к которому хочешь, не хочешь, а приходится постепенно приучаться. В 26 строках «Родины» (1841) использовано 86 слов, а совпадений с СП всего три. Полагаю, что только зрелые стихи последних лет жизни и есть собственно стихи Лермонтова, тогда как СП в значительной мере стихи Ленского.

Более того, все русские поэты первой трети XIX века — немножечко Ленские, как все мы, по слову знаменитого поэта первой трети следующего XX века, немножечко лошади.

Поэтому для любой строки СП без труда можно отыскать более или менее точные соответствия в стихах поэтов начала века. Чтобы не утомлять читателя приведём их только для строк, завершающих первую часть СП.

И тихий гений размышленья
Ему поставил от рожденья
Печать молчанья на уста.

Д.В. Веневитинов, «Поэт» (1826)¹⁸

Она без песен путь свершала,
Без песен в путь текла опять,
И на устах её лежала
Молчанья строгая печать.

А.С. Хомяков, «Поэт» (1827)¹⁹

Отметим названия обоих стихотворений, а также перекличку слов молчание и замолкли.

К сожалению, плоскость бумажного листа и экрана монитора не позволяет наглядно представить взаимодействия более сложные, чем парные. Автору так и не удалось найти убедительную форму демонстрации перетекания образов из стихотворений А.С. Хомякова «Клинок» (1830) и В.Г. Бенедиктова «Прощание с саблею» (1831) в лермонтовские «Кинжал» и «Поэт» (оба 1837—38). Остаётся опять-таки настоятельно рекомендовать читателю найти упомянутые тексты и прочитать их один за другим.

Примеры повторяющихся образов в стихах разных авторов приведены, чтобы показать, что Лермонтов подражал не Пушкину и заимствовал не у Пушкина. Он писал свои стихи о гибели поэта так, «как принято». Исследователи находят в СП переклички со многими поэтами, но принято считать, что более всего чувствуется наполненность «отзвуками пушкинских тем и образов»²⁰. Уместно подчеркнуть, что это не собственно пушкинские темы и образы, а пушкинское представление расхожих тем и образов. Особенность Пушкина в том, что ему удаётся балансировать на грани искреннего и серьёзного отношения к поэтическому слову и иронии по отношению к нему. В формулировке И.А. Бродского — «поистине непостижимое свойство соединять лёгкость с захватывающей дух глубиной»²¹. Лермонтов же чужд иронии. Он серьёзен, как и почти всегда, что так высоко ценил В.В. Розанов. Ирония и тем более самоирония, вообще не самые сильные свойства его гения. И потом, он всё-таки очень молод. В начале 1837 года Михаил Юрьевич всего на пару лет старше Ленского. Без тени сомнения юный поэт повторяет «элегические штампы», рифмы и даже знаки препинания. Так после слова убит, которым начинается девятая строка СП, стоит такой же восклицательный знак с многоточием, что и в начале шестой строки XXXV строфы, главы 6 ЕО после этого слова.

«Поэт, задумчивый мечтатель» (6, XL, 3) только так и мог оплакать гибель своего автора. Рукой Лермонтова записаны известные каждому грамотному русскому 56 строк, которые могли принадлежать перу Ленского. Но только эти 56 строк. Не всё стихотворение.

Существуют вполне достоверные свидетельства, что под впечатлением резкого спора с двоюродным дядей и ровесником камер-юнкером Николаем Аркадьевичем Столыпиным, утверждавшим, что «дипломаты свободны от влияния законов» и защищавшим Дантеса, как человека поступившего в соответствии с кодексом чести, Лермонтов дописал к СП ещё 16 строк, обычно отделяемых при печати стихотворения звёздочкой. И это, повторю за многими другими много раз уже сказанное, стихи другого поэта. По поводу этих шестнадцати строк и их отличия от начала стихотворения написано более чем достаточно. Для нас же в этих заметках важно, что в них нет ни единого повода для сопоставлений с ЕО, которыми прямо-таки дышат первые 56 строк. С этого дня в русской поэзии стиль, система образов и словарь Ленского становятся невозможными. СП — последнее и, надо сказать, лучшее «стихотворение Владимира Ленского». Михаил Юрьевич Лермонтов в отмеренные ему судьбой неполные четыре года писал уже иначе. Но «Пушкин умер не без наследника»²².

Благоговение перед Пушкиным и любовь к ЕО²³ остались с Лермонтовым до его гибели, и явные следы этого постоянно встречаются в его стихах. Приведём только несколько характерных примеров отзвуков ЕО в известнейших его стихотворениях. Для стихов Лермонтова указаны названия и год создания, для отрывков из ЕО, как и ранее, указаны глава, строфа и номер строки в строфе.

Напомним, что слово заветный имеет и значение задушевный, тайный, свято хранимый²⁴. Что же до кипящей в груди крови, то вот отрывок из А.В. Кольцова:

Милый друг, погаси
Поцелуи твои!
И без них при тебе
Огнь пылает в крови.
И без них при тебе
Жжёт румянцем лицо
И волнуется грудь
И кипит горячо!

(«Русская песня», 1841)²⁵

Семейство образов — жар/кипение в крови/груди неистребимо присутствовало в русской поэзии, пока, наконец, не закипел разум, со всеми неизбежно вытекающими из этого печального обстоятельства последствиями.

Но продолжим параллельное чтение.

Заметим, что в XIX веке слова стройный и согласный, особенно по отношению к звукам, выражали одно понятие²⁶. В этом конкретном случае, впрочем, можно предложить ещё одну параллель — стихи В.А. Жуковского, в которых против воли читателя слышится мелодия из «Демона» А.Г. Рубинштейна:

Вихрем бедствия гонимый
Без кормила и весла
В океан неисходимый
Буря челн мой занесла.

(«Пловец», 1812)²⁷

Не думаю, что приведенные выше совпадения, или лучше сказать, созвучия можно считать заимствованиями. Быть может, Лермонтов настолько проникся образами и языком пушкинского романа в стихах, что в его сознании эти образы и этот язык не отличались от созданий собственного воображения или его личных впечатлений — этого никому никогда не узнать. Хотелось бы пофилософствовать в связи с этим на тему о том, что и литературные и «жизненные» впечатления, в сущности, одно и то же. И те, и другие суть порождения нашего сознания и отличаются от действительной реальности, которая, по-видимому, всё-таки существует, так же, как отличается топографический план, изображающий парк, от какого-нибудь парка во время цветения сирени, да и в любое другое время, хоть бы и в январскую ночь. Но спекуляции в духе дзэн-физиков, пожалуй, «не формат» для этих заметок.

В поражающем пророческом стихотворении «Сон», написанном Лермонтовым за пару месяцев до того, как он сам пал с свинцом в груди на дуэли по пустяковому, или точнее, кажущемуся пустяковым через полтора века, поводу, отчётливо чувствуется эта неразделимость литературных и реальных источников вдохновения.

Образ героя стихотворения видящего в состоянии усыпления убитого недвижимого юношу, в свою очередь, как бы спящего, собрание молодых красавиц и отстранённую неназванную молодую женщину находим в ЕО:

И постепенно в усыпленье
И чувств, и дум впадает он,
А перед ним воображенье
Свой пёстрый мечет фараон.
То видит он на талом снеге,
Как будто спящий на ночлеге,
Недвижим юноша лежит,
И слышит голос: что ж? убит.
То видит он врагов забвенных,
Клеветников, и трусов злых,
И рой изменниц молодых,
И круг товарищей презренных,
То сельский дом — и у окна
Сидит она... и всё она!

(8, XXXVII, 1—14)

И ещё одно литературное впечатление, с которым Лермонтов не мог расстаться до конца жизни:

Недвижим он лежал, и странен
Был томный мир его чела.
Под грудь он был навылет ранен;
Дымясь из раны кровь текла.

(6, XXXII, 1—4)

Это впечатление было столь сильным, что Лермонтов перенёс образ дымящейся раны из январской российской стужи в полдневный жар в долине Дагестана. Физически это абсолютно невозможно²⁸. Пар может сконденсироваться и сделаться поэтому видимым для человеческого глаза только в воздухе, имеющем температуру значительно более низкую, чем температура испаряющейся жидкости. Вопреки очевидности Лермонтов видел (прошу извинить невольный каламбур) кровь дымящейся. В стихотворении, описывающем кровопролитное сражение, состоявшееся в разгар жаркого кавказского летнего дня 11 июля 1840 г. в Чечне, читаем:

Уже затихло всё; тела
Стащили в кучу; кровь текла
Струёю дымной по каменьям...

(«Валерик», 1840)

Как тут не повторить вслед за Пушкиным: «Плохая физика, но зато, какая смелая поэзия»²⁹. Не могу отказать себе в удовольствии напомнить читателю по этому поводу великолепное, но редко цитируемое стихотворение Ф.И. Тютчева, написанное им как раз в том возрасте, в котором Лермонтов писал СП. Стихотворение несколько последних десятилетий признавалось политически некорректным, но на самом деле оно безупречно с любой точки зрения, в том числе и с точки зрения термодинамики влажного воздуха. Стихотворный размер, настроение непримиримого осуждения тех, кому адресовано это совершенное произведение, и упоминание вашей крови позволяет сопоставить его с заключительными 16 строками СП.

О жертвы мысли безрассудной,
Вы уповали, может быть,
Что станет вашей крови скудной
Чтоб вечный полюс растопить!
Едва, дымясь, она сверкнула
На вековой громаде льдов,
Зима железная дохнула —
И не осталось и следов.

(«14 декабря 1825 года», 1826)³⁰

«Слова сами по себе незначительны, но, оказавшись вместе, они оживают. Когда мы начинаем дробить фразу или стихотворную строку на составные элементы, банальности то и дело бросаются в глаза, а неувязки зачастую производят комический эффект; но, в конечном счёте, всё решает целостное впечатление, в случае же с Лермонтовым это общее впечатление возникает благодаря чудесной гармонии всех частей и частностей...»³¹ Сказано В.В. Набоковым по поводу «Героя нашего времени», но как нельзя лучше подходит и для характеристики стихотворений Лермонтова, не исключая и «Смерти поэта».

Примечания

1. Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений в 4-х томах. Том 1. — М.: Изд-во Академии наук СССР, 1961. Стихи М.Ю. Лермонтова даются по этому изданию с указанием названия и года написания.

2. Пушкин А.С. Собрание сочинений в 10-и томах (далее — Пушкин 62). Том 5. — М.: М.: Изд-во Академии наук СССР, 1964. — С. 5—213. Цитаты из «Евгения Онегина» приводятся по этому изданию с указанием номера главы, строфы и строки в строфе.

3. Пушкин 62. Т. 4. — С. 117—118.

4. Шубин Б.М. Дополнение к портретам (Скорбный лист, или История болезни Александра Пушкина. Изд. 2-е; Доктор Чехов. Изд. 4-е, доп.). — М.: Знание, 1985. — С. 52.

5. Пушкин 62. Т. 5. — С. 201.

6. Высоцкий В.С. Стихотворения и поэмы. — М.: Профиздат, 2001. — С. 117.

7. Набоков В.В. Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина. — М.: НПК «Интелвак», 1999 (далее Набоков 99). — С. 616.

8. Набоков 99. — С. 608.

9. Набоков 99. — С. 618.

10. Лотман Ю.М. Роман Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя. — Л.: Просвещение, 1983. — С. 305.

11. Пушкин 62. Т. 2. — С. 280.

12. Набоков 99. — С. 626.

13. Русская поэзия. 1801—1812 / Вступ. Статья А. Немзера; Сост. и примеч. А. Архангельского и А. Немзера. — М.: Худож. лит., 1989 (далее РП 89). — С. 71.

14. Русская поэзия XIX века. Т. 1. Библиотека всемирной литературы. Серия вторая, т. 105. — М.: Худож. лит., 1974 (далее РП 74). — С. 25—26.

15. Русская поэзия. 1813—1826 / Вступ. Статья А. Немзера; Сост. и примеч. А. Архангельского и А. Немзера. — М.: Худож. лит., 1990 (далее РП 90). — С. 171.

16. РП 90. — С. 181.

17. Набоков В.В. Собрание сочинений в 5-ти т. Русский период / Сост. Н. Артеменко-Толстой. Предисл. А. Долинина. Прим. О. Сконечной, А. Долинина. Ю. Левинга, Г. Глушанок. — СПб.: «Симпозиум», 2000. — С. 541.

18. Русская поэзия. 1826—1836 / Вступ. статья и коммент. А. Немзера. — М.: Худож. лит., 1991 (далее РП 91). — С. 49.

19. РП 91. — С. 71.

20. Лермонтовская энциклопедия. Гл. ред. В.А. Мануйлов. — М.: «Советская энциклопедия», 1981. — С. 512.

21. Бродский И. Сочинения Иосифа Бродского. Т. VII. — СПб.: Пушкинский фонд, 2001. — С. 103.

22. Белинский В.Г. Собрание сочинений. В 9-ти т. Т. 9. Письма 1829—1848 годов. — М.: Худож. лит., 1982 (далее Белинский 82). — С. 305.

23. Белинский 82. — С. 364.

24. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. — М.—СПб.: Изд-во, М.О. Вольфа, 1880 (далее Даль). Т. I. — С. 565.

25. Кольцов А.В. Полное собрание стихотворений / Библиотека поэта. Большая серия. — М.: Советский писатель, 1958. — С. 198.

26. Даль. Т. IV. — С. 258, 341.

27. РП 89. — С. 292.

28. Семёнов Ю.П., Левин А.Б. Техническая термодинамика. — М.: Изд-во МГУЛ, 2000. — С. 6268.

29. Пушкин 62. Т. 2. — С. 214.

30. РП 91. — С. 26.

31. Набоков В.В. Собрание сочинений в 5-ти т. Американский период. Т. 1 / Сост. С.Б. Ильина и А.К. Кононова. — СПб.: «Симпозиум», 2000. — С. 537.