Тихая гавань

Нам жизнь на гетманской Украине показалась бы беспокойной и тревожной. Уже весной начались крестьянские волнения, забастовки были обычным делом. Но по сравнению с остальной территорией бывшей Российской империи на Украине был настоящий курорт или нечто вроде тихой гавани, где корабли могут укрыться от жестокого шторма.

В то время даже в Финляндии шла гражданская война, разыгрывались сражения, невиданные в истории Скандинавии Нового времени. Начались бессудные расстрелы политических противников. По большевистским данным, «белофинны» расстреливали «целые отряды красногвардейцев». В Лахти за один день было убито 158 женщин¹. «Подозрительных» сгоняли в концентрационные лагеря. Помимо социального, был в той войне и национальный аспект. Поскольку русские ассоциировались одновременно со старой царской властью и с большевиками, именно на них обрушилась ненависть финнов. Русских людей ловили на улицах, «как собак»², насильно сажали на пароход и отправляли в Петроград.

На Урале и в Поволжье шли широкомасштабные военные действия. В Екатеринбурге расстреляли царскую семью вместе с прислугой и семейным врачом. В Средней Азии война приняла характер не только межэтнический, но даже межцивилизационный. Председатель совнаркома Туркестана Ф.И. Колесов «при поддержке 100 бывших военнопленных» взял Бухару, выгнал эмира, расстрелял несколько мулл и правительственных чиновников. Но террор не удалось удержать в сколько-нибудь разумных границах: красногвардейцы грабили кишлаки, насиловали женщин, «из простого любопытства» стреляли даже в местных крестьян-бедняков, чтобы посмотреть, как выглядит агония. Делегация аксакалов просила Колесова прекратить убийства, насилия и грабежи — аксакалов избили и расстреляли. Тогда в Бухаре начались массовые убийства русских и вообще всех европейцев; не пощадили даже татар и лезгин, которых жители Бухары своими не считали (этот город был населен преимущественно таджиками, хотя встречались и сарты — оседлые узбеки). Погибло 1500—1600 человек³. Местные мусульмане нападали на железнодорожные станции, где служили в основном русские, жестоко убивали их: «Только на станции Каракуль было обнаружено 43 изуродованных трупа местных русских жителей»⁴. В Коканде сражались большевики (в основном не местные, а «европейцы») и сарты-узбеки, причем и те, и другие в качестве баррикад использовали «колоссальные запасы хлопка». В марте 1918-го обе стороны потеряли убитыми и ранеными от 2000 до 5000 человек⁵.

На Северном Кавказе казаки воевали с «иногородними», белые казаки — с красными, ингуши и чеченцы — с терскими казаками. В полиэтничном тогда городе Грозном жили как в осажденной крепости: «...его охраняли русские солдаты, пропускавшие в город и выпускавшие из него чеченцев только по специальным пропускам»⁶. Власть там принадлежала большевикам, причем председателем местного совнаркома был грузин Буачидзе, военным комиссаром — русский Сафонов, комиссаром торговли и промышленности — русский Рогожин, председателем ревкома — грузин Иоаннисиани, секретарем — русский Бабков. Много было и армян, не только большевиков, но и националистов из партии Дашнакцутюн⁷.

В Закавказье развернулась страшная война между армянами, азербайджанцами (русские называли их «татарами») и русскими. В Муганской степи со времен Александра I было множество поселений русских сектантов, главным образом молокан и баптистов. После революции их селения страдали от набегов местных мусульман. Наконец, русские крестьяне объединились с украинцами (переселенцами с Кубани) и отправились громить мусульман: «...началось уничтожение "всего живого" — прокалывались штыками беременные женщины, разбивались прикладами детские головы», сжигались целые аулы. Офицеров, пытавшихся сдержать погромщиков, крестьяне называли предателями, спрашивая при этом: «А где вы были, когда наших жен и детей татары на кол сажали?»⁸

Армяне русским и «татарам», по всей видимости, ни в чем не уступали. Они мстили за геноцид 1915 года. Город Шемаха был окружен с юга армянами, с севера — русскими молоканами⁹. Город переходил из рук в руки. По азербайджанским данным, было убито несколько тысяч человек, причем победители так надругались над трупами, что я не решаюсь ни цитировать, ни даже пересказывать это¹⁰. В начале июня инициатива снова перешла к мусульманам. Азербайджанцы будто бы под руководством турецких офицеров развернули настоящие боевые действия, разгромлены были 14 армянских и два русских села¹¹.

А совсем близко к Украине — на Дону, на Кубани, на Северном Кавказе — шли ожесточенные бои между большевиками и Добровольческой армией. Обе стороны соревновались в беспощадности, отвечали на зверство зверством. Во время второго кубанского похода Добровольческой армии 3-я дивизия (Михаила Гордеевича Дроздовского) разбила большевиков под селом Белая Глина: «Когда батальоны дроздовцев входили в село, глазам их представилось тяжелое зрелище: перед пустыми окопами лежали раненые, умирающие и обезображенные большевиками трупы их товарищей. <...> Когда узнали, что все трупы добровольцев обезображены издевавшимися над ними (заживо) большевиками, озлобление оставшихся в живых стало еще больше...» Дроздовский велел расстрелять «много пленных красноармейцев»¹².

Если не обо всех, то об очень многих событиях на Украине знали. Знали из газет, русских и украинских, преимущественно либеральных. Знали из рассказов тысяч беженцев. Но обыватель ценил свое благополучие и радовался. Михаил Булгаков в «Белой гвардии» лучше своих современников передал это чувство, так понятное всякому мирному человеку: «Гетман воцарился — и прекрасно. Лишь бы только на рынках было мясо и хлеб, а на улицах не было стрельбы, чтобы, ради самого господа, не было большевиков и чтобы простой народ не грабил. Ну что ж, все это более или менее осуществилось при гетмане, пожалуй, даже в значительной степени. По крайней мере, прибегающие москвичи и петербуржцы и большинство горожан, хоть и смеялись над странной гетманской страной, которую они, подобно капитану Тальбергу, называли опереткой, невсамделишным царством, гетмана славословили искренне... и... "Дай бог, чтобы это продолжалось вечно"»¹³.

Примечания

1. Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 795.

2. Там же. С. 734; см. также: Мусаев В.А. Первые русские общественные и политические организации в независимой Финляндии (1918 — начало 1919 гг.) // Россия и Финляндия: проблемы взаимовосприятия. XVII—XX вв. М., 2006. С. 295, 296.

3. Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 678.

4. Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 678.

5. Там же. С. 681.

6. Там же. С. 749.

7. Там же.

8. Там же. С. 732.

9. Это тем более удивительно, что молокане были убежденными пацифистами, отказывались служить в армии и вообще брать в руки оружие. Прежде даже под угрозой царской каторги они не изменяли своей вере. Но революционная «весна народов» заставила воевать даже пацифистов-молокан.

10. Желающие могут заглянуть в монографию московского историка, главного научного сотрудника Института российской истории РАН Владимира Булдакова. См.: Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 683, 690.

11. Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 79.

12. Деникин А.И. Очерки русской смуты. Кн. 2. Т. 3. С. 577—578.

13. Булгаков М.А. Белая гвардия. С. 52.