Муравьевская армия

Трудно сказать, как правильно называть войско Муравьева. Рабоче-крестьянской Красной армии еще не было даже на бумаге. Формально существовала старая Русская армия, хотя воинские звания уже были отменены. В документах Муравьева иногда называют «бывшим подполковником», иногда просто «подполковником», иногда, по ошибке, «полковником». Себя он гордо именовал «главнокомандующим» или просто «командующим армиями».

В ходе наступления на Киев Муравьев соединил свои войска в два отряда, которые получили пафосное название «революционных армий». Первую армию возглавлял капитан Павел Егоров, кадровый русский офицер. Он привел на Украину одну из самых боеспособных частей — московских красногвардейцев. Кроме них в рядах 1-й революционной сражались отряды красногвардейцев из Петрограда, Твери, Брянска, Харькова, с Донбасса. Отрядом красногвардейцев из Макеевки командовал большевик Дмитрий Жлоба¹, будущий герой Гражданской войны, командир Стальной дивизии, соратник Ворошилова и Буденного. Вот как выглядели красногвардейцы Донбасса в самом начале украинской кампании: «Их было 500—600 человек, большей частью пожилых рабочих. В шахтерской рваной одежде, в изорванных лаптях, совершенно черные от угольной пыли, с изнуренными лицами стояли на морозе пролетарии Донбасса. Сгорбившись от холода, засунув руки в рукава, они крепко прижимали к груди винтовки, готовясь к бою с врагом»².

Иначе выглядели московские и петроградские красногвардейцы. Их происхождение и возраст были хорошо изучены еще советскими историками. Состав «экспедиционных» отрядов красной гвардии заметно отличался от состава участников октябрьского переворота и октябрьских боев в Москве. На украинский и калединский фронты отправилась почти исключительно рабочая молодежь. Так, из 710 красногвардейцев Выборгского, Василеостровского и Петроградского районов Петрограда только три человека были старше сорока лет, подавляющее же большинство (62,4%) — молодые рабочие до двадцати трех лет, пришедшие на заводы во время мировой войны³. Среди них 38—40% были членами партии большевиков. Передо мной фотография: красногвардейцы Петрограда накануне отправки на фронт, середина декабря 1917 года. Небольшой отряд. Все вооружены винтовками, у некоторых есть и шашки, револьверы, многие перепоясаны пулеметными лентами. Одеты добротно: шинели, зимние шапки, папахи. Почти все лица очень молодые. Два усатых красногвардейца постарше (лет тридцати) позируют рядом с пулеметом: «Несмотря на молодость участников красногвардейских экспедиций, члены их отличались высокой классовой сознательностью и организованностью»⁴, — писал советский историк Виталий Иванович Старцев.

Муравьев именно эту армию, три тысячи бойцов, считал своей главной ударной силой. Красногвардейцев он ставил гораздо выше солдат регулярной армии, хотя далеко не все они имели боевой опыт. Но зато это были стойкие, нередко идейные люди, которые искренне шли воевать «за власть Советов». Командующий заботился о них. Уже в конце января красногвардейцы будут одеты в новенькие шинели с военных складов. «Первая армия обута, одета и восхваляется Муравьовым, вторая наоборот», — утверждала секретарь ревкома 1-й армии Люсиль Цвангер⁵.

2-й революционной армией командовал поручик Рейнгольд Берзин (из латышских стрелков). Она состояла из полков старой Русской армии — 60-го Сибирского, 11-го Сибирского, 12-го Туркестанского, 436-го Новоладожского, 268-го Пошехонского, отряда матросов-балтийцев мичмана Яковлева, Минского революционного отряда прапорщика Афанасия Ремнёва⁶, который командовал авангардом этой армии.

Вторая армия была лучше вооружена, солдаты имели боевой опыт, но дисциплина там была куда хуже красногвардейской. «Я страшно измучился с тех пор, как ко мне присоединилась регулярная армия Берзина, — сообщал Муравьев Антонову-Овсеенко. — Начиная с командующего армией и кончая солдатом — полная распущенность»⁷. Командиры просто боялись своих солдат⁸. Всеми делами заправляли полковые комитеты. В армии командиров уже давно выбирали, но Муравьев решил и с этим покончить: «Вот вам начальник, слушайтесь его»⁹, — велел он солдатам, опешившим от столь «старорежимного» приказа. «Диктатура пролетариата во мне»¹⁰, — заявлял Муравьев, пытаясь поставить идею единоначалия на прочную большевистскую основу.

Муравьев обещал вовсе отменить выборное начало в армии, хотя такой возможности у него не было. Ликвидировать солдатские советы (комитеты) Муравьев не мог, но он старался, насколько возможно, игнорировать их, лишить авторитета и реальной власти. Для этого одних расстрелов было мало: жестокость следовало дополнить щедростью, кнут — пряником, иногда — в буквальном смысле. Бойцам помимо основного пайка начали выдавать лакомства: «Мёд, конфеты, пряники»¹¹. Даже зажиточный крестьянин сластями не был избалован, а солдат о таком дополнении к пайку и не мечтал¹². Муравьев ничего не жалел для своих бойцов. Говорил, что «разграбит всю Полтаву, а колбасы для солдат достанет»¹³.

Хотя важнее, конечно, было денежное жалованье и регулярные раздачи наградных. Армия Муравьева была неплохо обеспечена деньгами. К тому же на каждый «освобожденный» город Муравьев накладывал контрибуцию. Ее должны были выплачивать буржуи, на свое несчастье не успевшие эмигрировать. С буржуазии одного только Киева взяли 10 000 000 рублей, 5 000 000 с Полтавы, 1 000 000 с Елизаветграда¹⁴ и т. д. За сбор денег отвечал начальник тыла Муравьевской армии Александр Беленкович. По свидетельству Примакова, Беленкович велел то одному, то другому буржую: «Изволь нести деньги завтра. Не принесешь, тогда я тебя...»¹⁵ Правда, не ясно, входили эти поборы с отдельных буржуев в общую сумму контрибуции или начальник тыла выбивал еще какие-то дополнительные средства.

Деньги щедро раздавали красногвардейцам, солдатам, матросам. Причем Муравьев больше всего давал именно матросам, считая их самыми ценными, — по 500 рублей. Красногвардейцы и артиллеристы получали по 100 рублей, солдат Муравьев ценил меньше. Даже за взятие Киева им начислят только по 20 рублей, и лишь после всеобщего возмущения солдатам все же раздадут по сотне. За ранение давали 500 рублей, семьям погибших обещали выплатить по 1000 рублей¹⁶.

Орденов и медалей у Муравьева не было, их тоже заменяли деньгами. За отличия в бою и за хорошую работу — премировали. Так, за починку броневика платили 1000 рублей. «Я всех дельных людей награжу деньгами и обеспечу их»¹⁷, — говорил Муравьев.

Кроме пайка, лакомств, обмундирования, денег Муравьев использовал еще один древний вид материального поощрения — разрешил грабить. Грабили мирное население, обыскивали трупы убитых врагов.

Из свидетельских показаний заместителя председателя комитета 1-й революционной армии Сергея Коптелова: «Муравйовский порядок расстрела был такой. Ведут красногвардейцы 4 или 5 человек <...> на открытое место, расстреливают и тут же снимают [с убитых] сапоги, выворачивают карманы. Лежит человек 30 расстрелянных, и все разутые и раздетые. Расстрелы стали переходить в личные интересы: убьет, снимет часы или вроде того»¹⁸.

Пожалуй, правильнее всего и будет называть это войско именно «Муравьевской армией». Муравьев создал ее, Муравьев считал ее чем-то вроде своей собственности: «...если армия мне не будет доверять, то я ее распущу или же уйду и где-нибудь наберу новую»¹⁹, — говорил он. Это слова кондотьера, а не революционного командарма. Но ведь и войско Муравьева напоминало большой отряд ландскнехтов. Уже в феврале 1918-го Муравьев начнет создавать отряды из пленных немцев и австрийцев. Он принимал в армию «людей, не имеющих ничего общего с социализмом»²⁰. И в этом Муравьев предвосхитил (а скорее всего, и вдохновил) Троцкого на создание «интернациональных» частей из венгров, немцев, эстонцев, китайцев. Впрочем, даже идейные бойцы нередко понимали классовую борьбу именно как узаконенное насилие над буржуазией, как разрешение грабить «классовых врагов» и сводить с ними счеты.

Как бы там ни было, Михаил Артемьевич сумел создать из разношерстных и давно забывших о дисциплине головорезов боевую силу, самую эффективную на Украине того времени. Солдаты, матросы, красногвардейцы поверили в него как в боевого командира. «Все-таки он гремел — Муравйов, "муравйовская армия"»²¹, — вспоминал старый большевик Прокопий Афоничев, командир 1-го Московского отряда красной гвардии²².

Примечания

1. Гриневич В.А., Гриневич Л.В. Слідча справа М.А. Муравйова. С. 126.

2. Гончаренко И. Красногвардейский отряд Паровозостроительного завода // Літопис революції. 1928. № 1. С. 193.

3. Старцев В.И. Очерки по истории петроградской Красной гвардии и рабочей милиции (март 1917 — апрель 1918 г.). М.; Л.: Наука, 1965. С. 280.

4. Старцев В.И. Очерки по истории петроградской Красной гвардии и рабочей милиции (март 1917 — апрель 1918 г.). С. 280.

5. Гриневич В.А., Гриневич Л.В. Слідча справа М.А. Муравйова. С. 49.

6. Там же. С. 155.

7. Антонов-Овсеенко В.А. Записки о Гражданской войне 1917—1918. Кн. 1. Т. 1. С. 188.

8. Гриневич В.А., Гриневич Л.В. Слідча справа М.А. Муравйова. С. 290.

9. Там же. С. 73.

10. Там же. С. 60.

11. Там же. С. 73.

12. Поощрял бойцов сладким не один Муравьев. Год спустя повстанцы Нестора Махно захватили немецкий эшелон, следовавший из Крыма на Украину. Махновцам достались богатые трофеи: «В эшелоне оказалось кроме оружия и патронов тысячи банок разного варенья, настоек, фруктов, которыми русская буржуазия в Крыму одаривала этих палачей Украинской революции» (Махно Н.И. Азбука анархиста. С. 484).

13. Гриневич В.А., Гриневич Л.В. Слідча справа М.А. Муравйова. С. 122.

14. Там же. С. 200.

15. Гриневич В.А., Гриневич Л.В. Слідчасправа М.А. Муравйова. С. 223.

16. Там же. С. 286.

17. Там же. С. 62.

18. Там же. С. 70.

19. Гриневич В.А., Гриневич Л.В. Слідча справа М.А. Муравйова. С. 60.

20. Там же. С. 224.

21. Там же. С. 91.

22. Там же.