Русские против украинцев

1

Спустя несколько дней после универсала Рада сформировала первое украинское правительство — Генеральный секретариат. Многопартийное, но очень левое, потому что левые — «за народ» и против буржуазии. Даже совсем не левые социалисты-самостийники и социалисты-федералисты вынуждены были маскироваться, подражать левым хотя бы в названии своих партий.

В Раде преобладали украинские эсеры, но ключевые посты в правительстве заняли украинские социал-демократы. Они были образованнее и старше украинских эсеров. Возглавил правительство Винниченко, военным министром («генеральным секретарем») стал Петлюра, важнейшим в то время земельным вопросом занимался социал-демократ Борис Мартос, юстицией — Валентин Садовский. Только два министерских (генерально-секретарских) портфеля получили эсеры, один — социалисты-федералисты.

Русские были возмущены самоуправством украинцев. Анатолий Савенко обвинял Раду в «украинском империализме». Даже либералы негодовали. «Киевская мысль» назвала статью о Генеральном секретариате «Узурпаторы власти»: «Итак, мы имеем перед собой два правительства; одно — вышедшее из огненных недр всенародной революции, другое — тайно рожденное Центральной радой. <...> Рада узурпировала права народов Украины, стала на путь открытого разрыва с русской революцией»¹.

В Петрограде сначала решили, будто Украина уже объявила об отделении от России. Академик Шахматов много лет защищал украинцев, убеждал и ученых, и чиновников, что украинцы — особый народ с особым языком и культурой, но этот народ вовсе не собирается отделяться от России. Украинцы лишь требуют, вполне законно, право читать и писать на родном языке, так разве можно им в этом отказывать? Первым ударом для академика стало известие, что австрийские украинцы создали добровольческий легион и этот легион уже воюет против России. Но это были чужие, австрийские украинцы, подданные австрийского императора. А теперь и свои, те самые украинцы, в которых он так верил, оказались предателями. Именно как предательство, как удар в спину воспринят был русскими универсал Центральной рады. Даже аполитичные прежде люди возмущались. Художник Иван Билибин, будучи не вполне трезвым, в знак протеста пел «Боже, царя храни!». Александр Бенуа выслушал от него по телефону «целый поток брани по адресу универсала Рады о независимости Украины»².

В борьбе против украинских сепаратистов, мазепинцев, объединялись русские националисты, кадеты, эсеры, меньшевики. Противниками украинских националистов окажутся и русские либералы, и социалисты, и даже большевики. Национальная вражда переходит границы классов, сословий, профессий.

Русские либералы только первое время приветствовали стремительное возрождение прежде «угнетенной» национальной культуры. Русские социалисты тоже недолго говорили о праве наций на самоопределение. Но очень скоро «украинский вопрос» заставил тех и других пересмотреть свои взгляды. Кадеты разделились по нациям. Русские и украинские эсеры составляли особые партии. Украинские выступали за автономию и поддерживали право наций на самоопределение. Зато III съезд российских эсеров (25 мая — 4 июня 1917-го) стоял за единство империи. Правый эсер М.В. Вишняк высказался откровенно против самоопределения наций: «Никакого отделения быть не может при сохранении единства государственных границ»³.

Борьба, еще не вооруженная, шла не между партиями, а между людьми, между народами. И фронт возникал повсюду, где обнаруживались русско-украинские противоречия. Настроения в Киеве весны-лета 1917-го были далеки от межнационального мира.

Из воспоминаний Владимира Винниченко: «Весь Киев в те дни был полон национальными дебатами. На улицах, в трамваях, на плацах — повсюду собирались группки и целые митинги, на которых население Киева разделилось на две половины: украинскую и неукраинскую. (К последней принадлежали не только русские, но и евреи, и поляки, и чехи, словом, все национальности, которые жили на Украине и которые считали, будто они выше украинцев.)»⁴

Украинцы отпускали чубы, переодевались в козацкие свитки, надевали вышиванки. Киевские жители, русские и поляки, считали такое поведение украинцев вызывающим. «Хохлы» так открыто подчеркивали свое отличие, свою нерусскость, что русские смотрели на них как на врагов. Идеи автономной или самостийной Украины пугали большинство городских жителей. Появился слух, будто украинцы решили «явочным порядком» объявить о своей автономии и начать выборы в Украинское учредительное собрание. Это возмутило не только русскую интеллигенцию. Либеральная газета «Киевская мысль» писала о недовольстве и даже о «возросшей агрессивности русских рабочих»⁵.

В Одессе представитель Рады на соединенном совещании всех общественных солдатских и рабочих организаций зачитал резолюцию по-украински, что вызвало возмущение всего зала. Требовали, чтобы резолюцию читали по-русски⁶.

Украинцы хотели скорейшей украинизации школы, создания украинского университета с лекциями и семинарами на украинском языке. Но протестовали и русские учителя, и родители, и университетская профессура. Само слово «Украина» отказывались употреблять, говорили и писали о «Южной Руси», о «Южной России». Во имя «сохранения культурного и политического единства Южной Руси с остальной Россией» создали даже Союз малороссов имени Гоголя⁷.

В одном только Киеве, по свидетельству Шульгина, на которое опирается современный историк Антон Чемакин, появилось 19 русских общественных и политических организаций, которые накануне выборов в городскую думу Киева создадут Внепартийный блок русских избирателей. Программа этого блока, по справедливому замечанию Чемакина, сводилась к лозунгам: «Киев — русский город» и «Мы — русские, а не украинцы».

26 июля 1917 года совет профессоров Киевского университета Св. Владимира выразил 36 голосами против 3-х протест против «вредной для русской государственности» «насильственной украинизации русской культуры»⁸. 9 августа уже совет профессоров политехнического института подал записку Временному правительству, протестуя против деятельности Центральной рады, «не имеющей опоры в народных массах»⁹.

2

Украинцы решили открыть сразу три театра: драматический, где давали бы «Гамлета» и «Ревизора», «Кукольный дом» и «Разбойников» в украинских переводах, народный театр, где играли бы пьесы и оперетты из народной жизни, и оперный театр. Знаменитый Микола Садовский пригласил в Киев из Тарнополя новую звезду — Леся Курбаса, которого ждет слава «украинского Мейерхольда».

Прежде русская публика охотно посещала спектакли украинских театральных трупп. Но открывшийся в сентябре Украинский национальный театр оказался убыточным. Его первый театральный сезон просто провалился. Все «хохлацкое» теперь вызывало отвращение. Русская и польская публика принципиально не ходила на «хохлацкие» представления, а украинских театралов в Киеве оказалось не так много. Впрочем, осенью и особенно зимой 1917-го в Киеве будет не до спектаклей.

Национальная вражда расколола даже церковь. Украинские сельские батюшки выступали за украинскую автокефалию — церковную независимость. Они жили интересами своей паствы, да и сами происхождением и образом жизни мало отличались от малороссийских хлеборобов. А вот епископами в украинских землях часто служили великороссы¹⁰. Русские епископы и сделают всё, чтобы провалить инициативы украинцев. Протоиерей Василий Грифцов, главный священник Юго-Западного фронта, искренне считал, будто украинцы «не больше, как партия, и народ малороссийский ничего общего с ними не имеет». При этом украинцы «опаснее жидов, так как они наймиты врага нашего»¹¹, то есть, очевидно, германцев и австрийцев.

В гарнизонах, в полках и дивизиях тоже развернулась борьба между нациями. Так, в Симферопольском гарнизоне сначала возобладали украинцы. Они первыми успели сорганизоваться и заручились поддержкой или нейтралитетом других наций (кроме русских/«москалей»). Так им удалось начать украинизацию своей части. Но вскоре сменилось гарнизонное начальство, а русские и поляки заключили союз, который нанес «хохлам» чувствительное поражение на выборах в совет гарнизона¹². И антиукраинский блок поляков с русскими не был чем-то экзотическим. Действовал старый принцип: враг моего врага — мой друг. «Польский съезд собирается, чтобы всадить нож в грудь немцам. А украинский съезд — чтобы вонзить нож в спину великой русской революции», — заявил корреспонденту «Киевской мысли» некий «маленький полный пан», говоривший «с сильным польским акцентом»¹³. Дело было накануне Второго украинского войскового съезда.

Зато крымские татары были на стороне украинцев: «...поручик Ибрагимов, глава татарской войсковой организации. <...> Как татарский патриот, он ненавидел москалей всей душой»¹⁴, — пишет Тютюнник о национальных предпочтениях офицера-татарина как о чем-то общеизвестном, естественном и не вызывающем вопросов. Почти сразу после издания универсала 2000 крымских татар потребовали создать специальные татарские части¹⁵.

Об украинском национализме хорошо знали и на фронте, и в Малороссии, Новороссии, в Юго-Западном крае. Однако национальная вражда могла вспыхнуть повсюду, где жили рядом русские и украинцы. В Саратовской губернии русские крестьяне захватывали «хлеб и сено у украинцев, предлагая им уходить на Украину»¹⁶. Сейчас сказали бы: «Торба, телега, Украина».

Примечания

1. Цит. по: Речь. 1917. 23 июня.

2. Бенуа А.Н. Дневник. 1916—1918. М.: Захаров, 2016. С. 389.

3. Цит. по: Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 239.

4. Винниченко В. Відродження нації. Ч. 1. С. 179.

5. Киевская мысль. 1917. 6 апреля; Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 227.

6. Русская воля. 1917. 14 июня.

7. Гоголь в глазах большинства русских читателей был именно русским писателем малороссийского происхождения, хотя сведения о его украинофильстве время от времени попадали даже в прессу, а Василий Розанов задолго до революции «разоблачал» этого «ужасного хохла».

8. Киевлянин. 1917. 27 июля; Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 349.

9. Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 383.

10. Украинцев, да еще таких «свидомых» (сознательных, убежденных), как, скажем, отец Никодим (Бессонов), отправляли служить подальше от Украины — например, в Енисейскую и Красноярскую епархию.

11. Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 186.

12. Тютюнник Ю.О. Революційна стихія. Зимовий похід 1919—1920 рр. С. 19.

13. Винниченко В. Відродження нації. Ч. 1. С. 208.

14. Тютюнник Ю.О. Революційна стихія. Зимовий похід 1919—1920 рр. С. 23.

15. Речь. 1917. 23 июня.

16. Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 346.